Круг Матарезе - Ладлэм Роберт. Страница 94

– И кто же он?

– Греймис.

– Никогда о таком не слыхал.

– Вы встречались с ним только один раз в Праге. Его кодовое имя Барсук.

– КГБ? – удивился Скофилд. – Он перешел на нашу сторону в семьдесят втором году. Я сдал его вашим. Нам он был ни к чему, но не стоило и терять его.

– Это было известно только мне! Вы ничего не сказали своим, признаться, мы проверяли это.

– В таком случае утечка информации где-то у вас.

– Это невозможно, – категорически заявил Сеймондс. – Ручаюсь по крайней мере за ту часть сведений, которые вы только что дали.

– Почему вы так уверены?

– Вы сказали, что натолкнулись на эти факты с перемещением денег совсем недавно. Давайте отведем на это несколько месяцев, а? Отпустим от щедрот и скажем не «недавно», а «несколько месяцев назад».

– Ну, пусть так.

– И начиная с того момента те, кто хочет, чтобы вы молчали, ополчились на вас, так?

Брэй кивнул.

– Теперь соображайте! – продолжал Сеймондс. – С того момента, как я занял свой кабинет, ваше досье находится только в моем распоряжении, то есть вот уже два с половиной года оно у меня. Его можно взять только по получении двух подписей, одна из которых – моя. Но его никто не брал, и во всей Англии нет ни у кого больше сведений о том, что сдача Греймиса-Барсука связана с вашим именем.

– Что вы пытаетесь внушить мне?

– А то, что информация об этом может находиться еще только в одном месте.

– Выкладывайте: где?

– В Москве.

– Это лишь означает, что Москва в курсе двойной игры Барсука. Он продолжает работать и на них.

– Вполне возможно. Как и некоторые из тех, кого вы перекупили, Барсук – пьяница. Нам не больно-то он нужен, но мы не можем сдать его обратно. Он не просто пьяница, он хронический алкоголик с многолетним стажем. Его взяли на работу в КГБ за прежние заслуги. Он был когда-то неплохим солдатом. Мы подозреваем, что он засветился довольно давно. Но он никому не был нужен, пока вы не натолкнулись на него. Так кто стоит за вами?

– Похоже, я не очень удружил вам, сдав Барсука, – уклончиво заметил Брэй, не глядя в глаза Сеймондсу.

– Вы не знали об этом. Не знал и я. Кто эти люди, Брэй?

– Это те, у кого есть контакты с Москвой. Очевидно, так. Мы тоже так работаем.

– Тогда я вынужден задать вам один вопрос, тот самый, который был неуместен еще несколько часов назад. Это правда… то, что болтают в Вашингтоне? Вы работаете с Серпентом?

Скофилд посмотрел на англичанина.

– Да, – сказал он просто.

Сеймондс произнес спокойно и отчетливо:

– Мне кажется, я мог бы убить вас за это… Ради бога, скажите мне – почему?

– Если этот вопрос подразумевает либо мою смерть, либо мой полный ответ, то по всему выходит, что у меня нет выбора, не так ли?

– Есть еще промежуточный вариант: я забираю вас и сдаю в американское посольство.

– Не делайте этого, Роджер. И не просите, чтобы я рассказал еще что-то именно сейчас. Позже, возможно, но не сейчас.

– А почему я должен согласиться с этим?

– Просто потому, что вы меня знаете. Я не могу назвать какие-либо другие причины, чтобы вы согласились.

Сеймондс отвернулся. Несколько минут оба молчали. Наконец англичанин посмотрел на Брэя:

– Как все просто: вы меня знаете! А знаю ли я вас?!

– Я бы не пытался связаться с вами, если бы не был уверен в этом. Я не прошу незнакомых людей рисковать своей жизнью ради меня. И я еще раз прошу вас: не ходите домой. Вы уже отмечены, так же, как и я… Если вам удастся скрыться, то все будет хорошо, но, если они обнаружат, что вы встречались со мной, вам не жить.

– В данный момент я нахожусь на экстренном совещании в Адмиралтействе. Соответствующие телефонные звонки поступили мне в кабинет и на квартиру. Мне сообщили, что мое присутствие на этом совещании необходимо.

– Очень хорошо. Именно этого я и ждал от вас.

– Черт бы вас побрал, Скофилд! У вас всегда был этот дар. Вы давите на людей до тех пор, пока они не сдадутся. Да, я знаю вас! И я кое-что сделаю для вас, раз вы просите! Но не потому, что вы стали героем мелодрамы. Меня это не впечатляет! Зато кое-что действует на меня неотразимо. Я уже сказал, что готов убить вас за то, что вы связались с Талейниковым. Я думал, что способен сделать это, но я подозреваю, вы каждый раз понемногу убиваете себя сами, когда видите его рядом. И этого для меня вполне достаточно.

Глава 29

Брэй спустился по лестнице и вышел из частной гостиницы в Найтсбридже. Солнце сияло вовсю. Он остановился у киоска, купил «Таймс» и направился в небольшой ресторанчик. Там он устроился за столиком напротив входной двери и отметил про себя, что рядом на стене висит телефон. Было еще только четверть десятого, и до звонка Роджеру Сеймондсу оставался целый час. Он должен был выйти на связь ровно в 10.15 по номеру, который обещали не прослушивать.

Заказав завтрак изъяснявшейся на кокни официантке, он развернул газету и нашел то, что искал. Сообщение дали прямо на первой странице в верхнем левом углу:

Эссен. Одиль Верахтен, дочь Вальтера Верахтена и внучка Анселя Верахтена, основателя компании „Верахтен верке“, была найдена мертвой в своем доме на Верденштрассе минувшей ночью. Смерть, которую констатировал домашний врач семьи Верахтен, наступила в результате сердечной недостаточности. Около десяти лет Одиль Верахтен управляла делами широко разветвленной сети компаний под руководством отца, в последнее время отошедшего от дел. Родители покойной проживают в уединении в своем имении в Штадтвальде и оказались не в состоянии как-либо прокомментировать случившееся. Похороны состоятся в узком семейном кругу, захоронение будет произведено на частных землях в пределах семейной резиденции. О судьбе компании будет объявлено в ближайшее время, но решение по этому вопросу остается не за Вальтером Верахтеном, который, как сообщалось, серьезно болен.

Одиль Верахтен была прекрасным украшением чопорных светских салонов и гостиных города. Подвижная и энергичная, она смолоду посвятила себя деятельности, находясь в окружении склонных к самолюбованию, неприступных дельцов Эссена. Никто не сомневался в ее способностях управлять делами…»

Скофилд быстро просмотрел подробности личной жизни наследницы огромного состояния, которые смаковала газета, изображая развращенную своевольную самку, пользовавшуюся приемами великосветской шлюхи. Корреспонденту, по-видимому, нравились преувеличения. Далее шла еще одна заметка:

Нью-Йорк. Как удалось выяснить, на Уолл-стрит были удивлены, когда группа консультантов „Транскоммьюникейшнз инкорпорейтед“ вылетела в Эссен, Западная Германия, для участия в переговорах с представителями компании „Верахтен верке“. Внезапная смерть Одили Верахтен, сорока семи лет, и фактическое отстранение от дел ее отца Вальтера Верахтена, семидесяти шести лет, повлекли за собой ситуацию, при которой огромная компания остается практически без авторитетного руководства. Потрясение вызвало сообщение, полученное в хорошо информированных кругах и касающееся доли участия „Транскоммьюникейшнз“ в капиталах „Верахтен верке“. Вложения американского капитала в немецкие торговые и промышленные сферы обычно не сопровождаются пристальным вниманием в лабиринтах власти Эссена, но отнюдь не тогда, когда становится известным, что количество акций превышает двадцать процентов. Ходят настойчивые слухи, что реальные инвестиции „Транскоммьюникейшнз“ составляют по меньшей мере пятьдесят процентов от общего капитала, что, как заявили в штаб-квартире конгломерата, находящейся в Бостоне, не соответствует действительности».

На какой-то момент Брэй оторопел, среагировав на «штаб-квартиру в Бостоне». Мало того, в заметке содержалась дополнительная информация, заставившая мозг Скофилда лихорадочно заработать. Джошуа Эпплетон IV – сенатор от штата Массачусетс, происходил из семьи Эпплетон, наиболее влиятельной в политическом и финансовом плане, к тому же входившей в окружение Кеннеди. Не означает ли это возможную связь семейства Эпплетон с транснациональными корпорациями – легальную или завуалированную – и в частности с «Транскоммьюникейшнз»? Это следует выяснить, подумал Скофилд. Итак, он выудил две детали из газетного сообщения и получил пищу для размышлений. Но ход его мыслей прервал телефонный звонок. Трубку сняла все та же официантка, которая говорила на кокни. Скофилд взглянул на часы – стрелки показывали 10.08. Через семь минут ему надо связаться с Сеймондсом. Хорошо бы разговор официантки не затянулся по времени, не превысил семи минут. Брэй уставился на губы официантки. Та буркнула что-то в трубку, а затем крикнула в зал: