Московский вектор - Ларкин Патрик. Страница 44

Фиона нахмурилась.

– Подождите. – Она покачала головой. – Вы ведь сказали: бедняг не связывает ничего – ни общие знакомые, ни родство, ничего такого, что послужило бы объяснением их внезапной болезни и ужасной смерти.

Смит кивнул.

– Правильно. Елена, Валентин Петренко, остальные врачи и ученые так и не выявили, что объединяет четыре жертвы. – Он похлопал по бумагам рукой. – А что, если связь скрытая, скажем генетическая? Может, все четверо были особо подвержены этому заболеванию?

– Думаете, на этот вопрос можно найти определенный ответ? – спросил Киров. – Теперь, когда людей уже нет в живых?

Смит снова кивнул.

– Да. – Он взглянул на россиянина. – Конечно, это будет непросто. Сначала надо придумать, каким образом можно встретиться с семьями жертв и взять у них кровь, образцы тканей и ДНК. Лабораторные анализы покажут, были ли между умершими какие-то сходства.

– Вы собираетесь заняться этим перед носом у кремлевских ищеек? – мрачно поинтересовался Киров.

– Другого выхода нет. – Смит изобразил на лице улыбку. – Как там говорится в старой пословице? Взялся за гуж, не говори, что не дюж? Мы знали, на что идем. Убегать в кусты теперь не имеем права.

Берлин

Район Грюневальд (в переводе с немецкого «зеленый лес») – царство восхитительных особняков, деревьев и небольших озер – один из самых престижных в столице Германии.

На Хагенштрассе, широкой жилой улице Грюневальда, стоял легкий красно-белый грузовик немецкой коммуникационной фирмы «Дойче телеком». Дело близилось к вечеру, бледное зимнее солнце уже закатывалось за горизонт, дорогу устилали длинные темные тени. Стоял жуткий холод, и людей на улице почти не было. Бегун с брюшком, старательно выполняя предписания врача, протрусил по тротуару под звуки льющейся из наушников музыки и исчез за деревьями. Пожилая парочка, вышедшая на вечернюю прогулку, проковыляла по той же дороге, таща за собой упирающегося и дрожащего от холода терьера, и свернула за угол.

За рулем грузовика, ссутулив спину, сидела Рэнди Рассел. На ней были тонкие кожаные перчатки, черная бейсболка, под которой прятались короткие светлые волосы, и мрачно-серая рабочая спецодежда, тщательно скрывавшая стройную женскую фигуру. Рэнди нетерпеливо взглянула на часы. Как долго ей предстоит тут проторчать?

Ее взгляд упал на руки, и уголок рта приподнялся в кривой улыбке. «Если придется сидеть здесь, ни черта не делая, очень долго, я начну грызть ногти прямо сквозь перчатки», – мелькнула в голове забавная мысль.

Прислуга уезжает, – внезапно прозвучал в наушниках женский голос. – Похоже, до завтрашнего дня не вернется.

Рэнди распрямила спину и устремила взгляд на выруливающую с подъездной дороги от расположенной недалеко впереди виллы старую помятую «Ауди». Два незаконных иммигранта из Словакии, которые убирали дом Ульриха Кесслера, готовили ему еду и ухаживали за садом, покончив с работой, отправлялись в свою тесную убогую квартирку на дальней окраине Берлина. Повернув налево, «Ауди» проехала мимо грузовика. Рэнди следила за ее отражением в зеркале, пока не потеряла из вида.

– Чем занят сам Кесслер? – тихо спросила она в прикрепленный к куртке микрофон.

– Еще сидит в офисе, – доложил другой агент, мужчина, следивший за зданием БКА. – Но поедет отсюда не домой, а на вечеринку к канцлеру в Центральную библиотеку. Согласно нашим сведениям, Кесслер большой подхалим. Возможности полизоблюдничать перед видными политиками наверняка не упустит. Так что можешь смело входить в дом.

– Уже еду, – ответила Рэнди сдержанно. Теперь, получив «добро», она наконец успокоилась. – Буду в особняке через несколько минут.

Не мешкая ни секунды, она включила передачу и свернула на вившуюся меж высоких деревьев дорогу, направляясь к вилле Кесслера. Возведенный в начале двадцатого века, увитый плющом белый дом с широкой верандой во всю стену на втором этаже был точной копией английского загородного особняка эпохи короля Эдуарда.

Рэнди затормозила сбоку, у большущего гаража, по всей вероятности, некогда служившего конюшней и хранилищем для экипажей. Вылезла из грузовика и прислушалась. Тишина.

Рэнди быстро надела поверх рабочей куртки штурмовой бронежилет типа тех, какими пользуются парашютно-десантные части особого назначения. В закрытых на «молнии» карманах лежали не патроны и оружие, а электронные приборы и специальные приспособления. Рэнди быстро и бесшумно перебежала к главному входу, опустилась на колени, рассмотрела замок и извлекла из жилетного кармана подходящий набор отмычек.

– Я у парадной, Клара, – пробормотала она в микрофон, обращаясь к наблюдательнице. – По моей команде засеки тридцать секунд и веди обратный отсчет. Поняла?

– Да, – ответила помощница.

– Майк? – позвала Рэнди специалиста по электронике, который тоже участвовал в операции «входа с применением силы».

– Жду указаний, – спокойно отозвался электронщик.

– Отлично. – Рэнди быстро посмотрела через плечо. С улицы ее можно заметить, правда, только если как следует приглядеться. Без суеты, строго приказала себе она. Глубокий вдох, выдох. – Поехали!

С замком справилась за несколько секунд. С облегчением вздохнула, вернула отмычки в карман, поднялась на ноги и тихо произнесла:

– Ребята, внимание. Проникновение начинается. Сейчас!

Она быстро раскрыла парадную и вошла в дом Кесслера – в просторный холл, украшенный богатой люстрой. Дверь слева вела в зал для отдыха, справа – в другую комнату, вроде официальной гостиной. Широкая витая лестница – на второй этаж.

– Тридцать секунд, – отчетливо произнесла Клара.

Рэнди быстро осмотрелась, ища сигнализацию Вот! Небольшая пластмассовая коробочка серого цвета висела у правого дверного косяка на уровне глаз. На передней панели мигал красный огонек говоря о том, что система заработала. Рэнди прищурилась. В запасе было максимум тридцать секунд – время, за которое владелец дома мог успеть ввести десятизначный код. По прошествии полуминуты в полицию поступал сигнал тревоги.

Не теряя ни мгновения, Рэнди расстегнула другой карман, достала отвертку и выкрутила один из болтиков, прикреплявших к коробочке переднюю панель.

– Двадцать пять секунд.

Болтик упал в обтянутую перчаткой руку Рэнди. Она без труда выкрутила второй, убрала панель и взглянула на путаницу цветных проводов, соединенных со схемной платой, разыскивая название компании-производителя.

– Двадцать секунд.

У Рэнди пересохло во рту. Где же чертово название? Времени оставалось в обрез. Наконец ее взгляд упал на крохотную надпись, выведенную на задней стенке.

– Майк! «Тюринг 3000».

– Понял, – тотчас ответил электронщик. – Отсоедини зеленый провод и вставь в позицию один на новой пластине. Потом черный – в позицию два. Ясно?

– Да, – выдохнула Рэнди, уже доставая из кармана заранее приготовленную плату.

– Десять секунд.

Рэнди проворно принялась выполнять распоряжения Майка. В ушах громко стучало. Дрожащий от волнения внутренний голос заныл: не успеешь, все равно сигнализация сработает. Рэнди продолжала работать, стараясь не слышать пугающего нытья.

– Пять секунд. Четыре. Три…

Держа плату в руке, Рэнди присоединила к ней черный провод. Система получила новый сигнал и, приняв вторжение за ложное, вернулась в привычное состояние. Огонек засветился зеленым.

Рэнди выдохнула, чувствуя невероятное облегчение. Следовало прикрутить назад переднюю панель, чтобы о только что проделанной операции никто не узнал.

– Порядок, – доложила Рэнди. – Перехожу к главному.

Она приступила к тщательному обследованию виллы, начиная с комнат на первом этаже. Как оказалось, Кесслер коллекционировал картины, питал слабость к очень дорогим работам художников двадцатого столетия. Стены особняка украшали работы Кандинского, Клее, Поллока, Мондриана, Пикассо и других знаменитых живописцев.

Рэнди сфотографировала каждую картину.