Золото. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам. Страница 22

— Так может подождем? — спросил один из промывальщиков, — вот сейчас мы лагерь разобьем, а они через час появятся. Опять собирай все обратно. А, Командир?

Так рабочие называли Семягина.

— Чего ждать? У моря погоды? Сказано, разбиваем лагерь, что тут непонятного? — Семягин смерил взглядом вопрошающего парня с прозвищем «Брахман».

— Ну вот запомните мои слова, я был против разбивки лагеря. Честное слово, я прям чувствую, что катер вот-вот придет.

— Макаров, чувствовать надо ритм и девушку, когда танцуешь с ней фокстрот или вальс. А здесь нужно лагерь ставить, считать запасы продуктов и выполнять другие распоряжения руководства. Или тебе, в отличии от твоих коллег, нужно письменное приглашение от Будды, или кто там у тебя?

Семягин указал Макарову взглядом на людей распаковывающих рюкзаки и палатки.

— Нет, не нужно, — Макаров тяжело вздохнул и пошел заниматься тем же самым, чем занимались его коллеги. Среди коллег Макарова прозвали Брахманом за его увлечения.

Свободное от нытья и работы время он занимался йогой и рассказывал нам о своем обрывочном представлении о древнеиндийской философии. Никто, конечно, не верил в его поверхностные около йогические бредни.

Но от нечего делать, иногда по вечерам, у костра мужики дружелюбно подтрунивали над Макаровым, а потом просили его снова и снова рассказать об трех мирах.

Брахман никогда не отказывался, просто время от времени снабжал свой рассказ новыми «фактами» и явными фантазиями. Он описывал эти самые миры так, будто сам побывал в каждом из них.

В «подземном», где все только материальное и поэтому там можно получить всё о чем только помечтаешь: пластинки, магнитофоны, джинсы, любую еду.

Но при этом там нет ничего духовного и человеческого, поэтому магнитофон там не послушаешь, ведь музыки там просто нет и быть не может по причине отсутствия духовного.

А еда там красивая, но совершенно безвкусная и не имеет аромата и запаха.

Рассказывал про наш мир, сочетающий в себе и материальное и духовное.

И наконец, про третий, высший мир, где нет ничего материального, а лишь только духовное, но там человек имеет способность летать куда ему вздумается хоть на Солнце или к любым звездам, сочинять прекрасную музыку, слагать стихи и песни, рисовать невероятные картины. И все это в окружении дружественных и любящих тебя душ.

Мы посмеивались над ним, его рассказами о устройстве чакр, способности ныть хотя бы раз в день.

Он то голодал, то истязал свое тело гимнастикой, тихо вставая в четыре утра и умудряясь перевернуть единственный пустой котелок в лагере и разбудить при этом весь лагерь.

Брахман рассказывал, что хочет стать сильным, избавиться от своих пороков, бросить пить и курить, чтобы достичь просветления.

На что Петрович возражал, категорически не соглашался и с видом знатока утверждал, что чтобы достичь просветления Брахману нужна не йога, а нормальная сисястая баба.

— О-о-о-т с такими сиськами! — Петрович чуть сгибал руки в локтях, широко растопыривал свои мозолистые пальцы на обеих ладонях и демонстрировал воображаемую женскую грудь пятого размера под дружный смех мужиков.

Макаров спокойно относился к юмору и всегда отвечал, что женщина может помочь достичь просветления, только «если по любви».

Несмотря на то, что Брахман был отчасти нытиком, мужики любили за его устойчивую преданность идеям «просветления» и какую-то наивную внутреннюю чистоту.

Ему всегда помогали в трудных ситуациях и оставляли поесть и покурить, если кончались еда и курево.

Что касается алкоголя, то он по его утверждению «завязал» и пока ни разу не принял ни грамма за время экспедиции.

Брахман плыл в экипаже третьей лодки, которая первая вырвалась из цепких лап ураганного ветра, прибывающего лодки к берегу, но пришедшая на озеро самой последней. Последние два часа Брахман сидел на веслах и теперь на его ладонях можно было увидеть здоровенные волдыри.

К тому времени, когда он отправился пересчитывать продовольствие в своем рюкзаке, палаточный лагерь был уже почти установлен.

Группа собралась возле палатки Семягина, который с блокнотом в руках записывал количество запасов.

Нам повезло, что за неделю до выхода нам сбрасывали на точку с самолета продовольствие, которое Семягин запретил оставлять или использовать.

Выходило, что муки, сухого молока, яичного порошка, соли и сахара нам хватало месяца на два. А нам могло потребоваться много соли.

Сложнее было с сухофруктами и овощами, но недостачу витаминов мы собирались компенсировать за счет имеющихся запасов в аптечках.

Еще у нас было достаточно тушенки и рыбных консервов.

— Разбиваемся на три группы. Часть пойдут собирать топливо, вторые готовят удочки и начинают удить рыбу, третья обустраивает лагерь. Те, кто промок отогреваются. Никто не возражает?

Люди одобрительно закивали. А Семягин продолжил:

— Нам нужен лабаз, защита от непогоды, отводные канавы, если вдруг потеплеет и пойдут дожди. Дров нужно столько, сколько сможете натаскать до ночи. Надеюсь, что нас заберут быстро. Но мы не можем позволить себе роскошь, не думать о приближающейся зиме. Если выпадет снег, дров нам под ним в этой скупой на дерево местности не найти. Нам также нужно заранее создать запас рыбы. Отдыхать и залечивать раны будем после. Вопросы?

Вопросов не последовало.

Я попал в группу, собирающую топливо. Удить рыбу было прекрасным решением. Ни сегодня-завтра ударят морозы. Рыбу можно вылавливать в больших количествах пока озеро не замерзло. Она тут непуганая и легко ведется на наживку.

Ее можно ловить и позже, но для этого пришлось бы очень потрудиться и прорубать полынью. Бура у нас не было.

Пойманную рыбу сохраняли двумя способами можно засолить или заморозить. Потребуется много соли.

Тушенка и остальные запасы должны были расходоваться экономно.

В целом люди смирились с тем, что тут придется провести некоторое время. Первоначальная досада ушла, уступив место сосредоточенной работе и готовности противостоять суровой природе.

Семягин отправляя нас за дровами весело напутствовал:

— Товарищи, не стоит расслабляться. Мы не в бане и не в ресторане. Напоминаю — кругом могут быть болота, ямы и всякое такое. Здесь кругом тундра и лесотундра нехоженая, медведи и бурундуки дикие, змеи злобные, лисы и может быть даже люди сумасшедшие. Всякие шпионы английские,американские, французские и японские. Помимо прочего куча иных-прочих напастей. Вы зарекомендовали себя, как люди опытные. Но я вижу, что вы все устали. Так что, растудыть вашу в качелю, будьте бдительны! В одиночку ни ногой. Один дело делает, второй страхует. Всем понятно?

— Понятно, — заголосили мужики.

— В непредвиденной ситуации, при налете инопланетян, например, обезвреживайте — кого можете. Избегайте — кого не можете. Если нужна помощь — стреляйте. Три коротких выстрела. Кто бы не стрелял, после сигнала тревоги все возвращаются в лагерь. Это закон. А уже отсюда на помощь. Надеюсь, что она никому не понадобится. Вернемся домой расслабимся. И тогда, и вы, и мы, и вся страна наша, бог даст, какое-то время ещё просуществуем в единстве, целости и сохранности. А если серьезно, то при малейшей опасности приказываю тут же Аминь

Группа ушедшая на сбор дров, разбилась на две двойки. Я попал в пару с Петровичем. Мы пошли от лагеря по левой стороне, вторая по правой.

Здесь было мало леса и веток пригодных для дров. Мы собирали плывуны, реже валежник. Мы подбирали каждую мало-мальски пригодную ветку, вне зависимости была ли она сухая или нет.

Пока все это складывалось в небольшие штабели и кучи прямо на тропе, для того чтобы позже перетаскивать ближе к лагерю.

В основном это были целые кусты с мощной корневой системой и толстыми ветками, которые долго горят и дают много тепла.

Нужно было выволочь на берег коряги которые прибило к берегу, ведь если вода замерзнет, то их уже не вытащить. Плывуны в озеро тащила река с верховьев.