Золото. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам. Страница 47

Всё. В этом момент плавное гармоничное равновесие двора, составляющее основу жизни этих стариков было разрушено.

Люди менялись на глазах. Добродушные старики становились враждебны друг другу. Самых агрессивных Руслан успокаивал тем, что давал им снова выиграть. Но единственным человеком ежедневно получавшим прибыль от игры был сам этот утырок.

Домино было забыто, карточная игра поглотила двор. Руслан не всегда присутствовал в начале. Но неизменно собирал свой куш в конце. Со временем, через много лет я понял, что он был низкопробным карточным шулером, способны обманывать стариков. А тогда весь двор был взбудоражен его «удачливостью».

Закончилось все печально. Вчерашние приятели и соседи дошли до увечий. Один из дедов просто воткнул тонкое сапожное шило в другого, потому что проиграл почти всю пенсию.

Руслана в этот момент не было, поэтому он вышел абсолютно сухим из воды.

Наблюдая эту историю со стороны, я навсегда запомнил искаженные лица людей, которые обезображивала игра и азарт.

Я понял, что те самые разумные, мудрые и добродушные старики, в мгновенье ока могут превращаться в монструозных существ в случае проигрыша. А в случае выигрыша они уподоблялись скупой и алчной старухе из Золотой Рыбки.

Другая история была связана с однокурсниками, игравшими в преферанс. Это называлось расписывать пульку.

Они меня и так и этак уговаривали сыграть, но я не соглашался ни в какую. Срабатывал иммунитет полученный в детстве и внутренний предохранитель.

На курсе играли все, кроме меня и еще одного парня, Ивана Гранина, который был совершенно безразличен к карточной игре, но с удовольствием ухлестывал за мало мальски симпатичными девушками. Он был москвичом и бывал у нас в общежитии наездами.

Ребята собирались в свободное время в общаге и устраивали целые чемпионаты со своим антуражем, традициями и нормами поведения. Надо сказать, что посторонние туда не допускались.

Никто не хотел проблем.

Главным идеологом и организатором был Леня Годзман, неоднократно приглашал меня с Граниным на мероприятия, но я ограничился разовым посещением, чтобы понаблюдать за происходящим.

Ничего нового я не увидел. Все те же эмоции, восторженные и тщеславные выражения лиц победителей, разочарование и злость проигравших.

Единственное отличие от игр пенсионеров во дворе заключалось в том, что студенты, в силу молодости и безбашенности, намного проще расставались с деньгами, чем старики.

Ведь в те времена деньги все-таки были куда меньшей ценностью, чем студенческая свобода, дружба и человеческое общение.

Студенты не только играли в карты, они знакомились, общались, играли на гитаре, пели и танцевали.

Гозман же, незаметно для других и довольно успешно зарабатывал на организации карточного клуба. У него завелись деньжата, а вместе с ними симпатичные девушки не только из нашего ВУЗа.

Вообще администрация общежития закрывала глаза игру, потому что на таких встречах принципиально отсутствовал алкоголь, а прикрывал все начальник оперотряда, сам являющийся страстным игроком.

Я быстро потерял интерес к подобному формату общения и не горел желанием расставаться со своей стипендией.

Ваня же Гранин был там более частым гостем, чем я, потому что ходил туда, чтобы познакомиться с какой-нибудь новой девушкой.

Мы приятельствовали, общались с ним и по-дружески посмеивались над членами клуба, называя их картежными безумцами. Он рассказывал с кем из прекрасной половины человечества ему удалось наладить мосты.

Гранин был из тех безобидных бабников, которые безуспешно таскаются за каждой юбкой, пока какая-нибудь деваха не приглядится к такому и не приберет к руках за неимением лучшего.

Хоть Ваня и рассказывал о своих грандиозных амурных похождениях, по деталям я понимал, что все его победы выдуманные и воображаемые, но не придавал этому особого значения.

Мало кто из юношей не хвастался друзьям успехами у женщин, часто приукрашивая и раздувая действительность.

Но вот однажды Ваня Гранин на очередной картежной вечеринке у Гозмана встретил «ее». Ту самую, единственную, неповторимую, без которой, как говорится, Ваня не мог ни есть, ни спать.

Он по уши влюбился и всеми силами старался понравится и привлечь к себе внимание этой волшебной нимфы, в комсомольском обличии.

Девушка же не отталкивала Ваню окончательно, но отшучивалась и держалась на расстоянии.

Ваня заметил, что ей нравиться Гозман и еще один парень — игрок. Лидер среди картежников. Она никак не могла выбрать между ними, разрывая сердце Ване.

Преферанс, в который так увлеченно резались студенты, считался интеллектуальной и психологической игрой и победители котировались у девушек из этой компании наравне с прогрессивными «физиками» и «лириками».

Все-таки в Союзе с шестидесятых по середину восьмидесятых у наших женщин ум ценился наравне с харизмой.

Тогда у Гранина родилась идея обыграть конкурента в пух и прах в преферанс, чтобы возвысится в глазах объекта его вожделения.

Гранин начал брать уроки у Гозмана. Он даже намекнул на то, что это обучение платное, но не уточнил, сколько стоит.

Проучившись у Гозмана какое-то время, Иван Гранин исчез с радаров. Он не появлялся в общаге и на занятиях.

Глава 24

Преферанс, в который так увлеченно резались студенты, считался интеллектуальной и психологической игрой и победители котировались у девушек из этой компании наравне с прогрессивными «физиками» и «лириками».

Все-таки в Союзе с шестидесятых по середину восьмидесятых у наших женщин ум ценился наравне с харизмой.

Тогда у Гранина родилась идея обыграть конкурента в пух и прах в преферанс, чтобы возвысится в глазах объекта его вожделения.

Гранин начал брать уроки у Гозмана. Он даже намекнул на то, что это обучение платное, но не уточнил, сколько стоит.

Проучившись у Гозмана какое-то время, Ваня Гранин исчез с радаров. Он не появлялся в общаге и на занятиях.

Вообще для меня стало открытием, что наши сограждане играют на деньги играют более массово, чем это можно было бы представить.

Я узнал, что играют не только студенты, но и научно-преподавательский состав, начиная с женщин-ассистенток кафедр и заканчивая мужиками-профессорами. Само собой солдаты и офицеры в армии и на флоте. Играли в банях, аэропортах, на вокзалах. В парках и скверах, поездах и электричках.

В карты на деньги играли водилы на стоянках и в гаражах, в таксопарках. Строители в раздевалках — в ожидании стройматериалов, даже актеры в гримерках перед и после спектаклей.

Как-то через месяц, я встретил Гозмана в коридоре у деканата. Он шел очень расстроенный и выглядел, как побитая собака.

Поздоровавшись со мной, он попросил пятьдесят рублей в долг, стесняясь и краснея.

Его просьба безмерно удивила меня. В последний раз, когда я его видел, Гозман выглядел так, будто совсем не нуждается в деньгах.

И вот на тебе. Конечно у меня, как у студента живущего на стипендию и редкие посылки из дома, в те годы никогда не имелось лишних денег или сбережений.

— Потерял кошелек? — спросил я Гозмана.

Тот растерянно замотал головой.

— Нет, нет, что ты. Я просто в карты проиграл.

— Много?

Сумму, которую он назвал прозвучала, как гром среди ясного неба:

— Много, часть уже нашел, нужно еще полторы тысячи рублей. Вот теперь хожу побираюсь.

Такие деньги были от меня так же далеки и недоступны, как и созвездие Кассиопеи.

— Гозман, прости. При всем моем уважении, у меня нет таких денег. Может быть тебе какую-нибудь подработку стоит поискать?

— Ладно, — он махнул рукой, — ничего, я как-нибудь сам разберусь.

Его глаза искали сочувствия к его положению. Но они его не нашли. Я долго не мог признаться себе, что вместо сострадания и участия, в глубине души у меня клокотали гнев и презрение.

Он ждал слов ободрения или поддержки, но я так и не сумел их выдавить из себя.