Хитрая злая лиса (СИ) - Марс Остин. Страница 65
— Спасибо, так и сделаю. И как я сама не додумалась? Да вы гений.
Он тихо вздохнул:
— Я же говорил, ты не поверишь.
— Хотите, я вам расскажу то, во что вы не поверите?
— Давай.
— Когда я наклонилась над водой в Павильоне Размышлений, на меня из-под воды посмотрел кто-то, кто там живёт. Потом ладонью по щеке меня погладил и спрятался в глубине.
— И что здесь такого невероятного?
«Дзынь.»
Она горько рассмеялась, вытерла лицо рукавом и посмотрела на министра прямо — он врал, она знала об этом, а он не знал, что она знает — видимо, об этом Кайрис в отчётах умолчала.
«А ещё он опять надел амулет. Теперь он замаскирован куда лучше, я даже не сразу заметила. Он не оставил своих попыток. И никогда не оставит.»
На лестнице опять заскрипели шаги, в дверь тихо постучала Кайрис, приоткрыла и жестом показала министру подойти. Он посмотрел на неё недовольно и приказал:
— Говори.
Кайрис посмотрела на него как на барана, размахнулась и швырнула что-то ему в грудь, раздражённо прошептала:
— Я ухожу на базу, буду нужна — вызовешь.
— Иди.
Она развернулась уходить, потом развернулась обратно и прошипела тоном «я была права, а вы все идиоты»:
— Она знает про амулет.
Министр посмотрел на неё с намёком, что ей пора, Кайрис махнула рукой и исчезла.
Вера перевела взгляд на министра, он смотрел в сторону и вертел в руках что-то маленькое, Вера не понимала, что это. Усмехнулась и отвела глаза, стала вытирать лицо, сказала куда спокойнее:
— Пойду умоюсь. И спать я всё-таки буду там, тут мокро.
— Вера, подожди. Я сниму, хорошо, — он отодвинул край нижней рубашки, достал амулеты и наклонился ближе к свече, пытаясь рассмотреть их, нашёл один, снял и бросил в угол комнаты.
Веру опять как будто волной толкнуло от этого, погружая в море эмоций, от которых опять по лицу полились слёзы, она даже не пыталась в этих эмоциях разбираться, они были слишком сильными.
— Зачем вы его носите?
— Вера, он мне правда нужен...
— Можно подумать, вам есть, что скрывать. Или уже есть?
— Вы не понимаете...
— Не понимаю, да. Потому что вы даже не пытаетесь объяснять, вы просто делаете то, что считаете нужным, как будто моё мнение вообще не имеет веса.
— Это не так.
— А как? Вы принимаете решения обо мне, даже не думая советоваться со мной, как будто я — ваше домашнее животное. Удивлю вас — я человек, точно такой же, как вы, и как кто угодно другой. Вы не имеете никакого права решать за меня. Я понимаю, что в нашей ситуации у меня нет способа заставить вас не делать со мной то, что мне не нравится, но и у вас нет способа заставить меня об этом молчать. Мне не нравится. И я вам это говорю. Чтобы потом, когда я буду принимать решения, которые не понравятся вам, вы не удивлялись и не спрашивали, почему. Вот поэтому. Какой привет — такой ответ.
— Вера, я ношу амулет не для того, чтобы как-то повлиять на вас.
— А для чего?
— Для того, чтобы вы не влияли на меня.
— Каким это образом?
— Ваше влияние развязывает язык.
— В смысле?
— Вы не замечаете, серьёзно? — он посмотрел на неё прямо, она смотрела ему в глаза, видя там дикое смущение и злость от этого смущения, и злость на неё за то, что она не понимает.
— Я не замечаю, да, я не Кайрис, я мыслей не читаю, и отчётов по вашим мыслям мне никто не пишет. Хотите донести до меня мысль — говорите её ртом.
Он закрыл глаза и медленно выдохнул, нервно усмехнулся и сказал как бы в шутку:
— У меня другая информация.
— Если это шутка, то она не смешная.
— Ладно, — он поднял ладони обречённым примирительным жестом, и Вера увидела, что в него бросила Кайрис — чёрную свечу, маленький кусочек, такой же как тот, что горел в ванной под резным плафоном, пока он рассказывал ей про тонкости цыньянских внутрисемейных отношений. Он понял, что она увидела свечу, смутился ещё сильнее и отложил её в сторону, тихо сказал: — Я объясню вам, что вы делаете с людьми. И со мной. Но со мной почему-то гораздо сильнее, чем с другими, я не знаю, почему. Сам факт доказан магами. Но причин мы не знаем.
Он замолчал, Вера сидела молча, продолжая смотреть на него, а он продолжал смотреть куда угодно, только не на неё. Потом решился и сказал:
— Вы делаете людей откровенными. Они под вашим влиянием говорят правду, причём, такую, которую в нормальном состоянии предпочли бы скрывать всю жизнь. Сегодня, например, госпожа Виари призналась, что участвовала в стихотворной дуэли, она хранила это в тайне сорок лет, потому что это не подходит для воспитанной женщины из хорошей семьи. А сегодня взяла и сказала, так легко, как будто это отличный план, взять и выдать секрет, который должен был бы умереть вместе с ней. Неужели вы правда не замечаете?
Она пожала плечами и ответила:
— Если так ведут себя рядом со мной абсолютно все, то для меня это нормальное положение вещей, я не вижу в нём ничего странного и нового.
— Я зато вижу.
— Вам есть, что скрывать?
— Да, есть. И я успешно это скрывал всю жизнь, а в вашем присутствии внезапно решил, что громко объявить о том, что моя мать пригласила вас в дом Кан — это отличный план, это очень весело, и от этого всем вокруг станет лучше, особенно мне. Даже больше скажу — я и сейчас так считаю. Я даже обдумываю вариант завтра сказать ещё громче всему миру о том, что у меня в доме не только женщина есть, но и наследник, его зовут Кан Двейн Старший, он офигенный, на него реагирует гонг, он сын моего дяди, и если кто-то попробует вякнуть, что он какой-то сомнительный наследник, то я этому кому-то лицо сломаю.
Вера невольно фыркнула и прикусила губу, глядя на министра, который выглядел так, как будто сам с трудом верит в то, что говорит. Он смотрел на неё пьяными безумными глазами, одновременно испуганными и готовыми сделать что угодно, чтобы испугаться ещё больше. Развёл руками и прошептал:
— Видите? Это ваша вина. Ваше влияние, и я пытаюсь от него защититься...
«Дзынь.»
— ...вы, может быть, действительно в этом всю жизнь жили, но я к такому не привык...
«Дзынь.»
— ...мне это мешает, Вера...
«Дзынь.»
— ...я просто ищу способ защитить свой дом. Для этого надо врать...
«Дзынь.»
— ...и я вру, потому что я привык это делать, и я умею это делать. Но рядом с вами у меня не получается.
«Дзынь.»
Она смотрела на его пальцы, нервно теребящие край халата, молчала и ждала продолжения. Но его не было. Она вздохнула и мягко спросила:
— Ну допустим, вы врёте другим. А наедине со мной он вам зачем?
— Я просто забыл его снять.
Он опять замолчал, взгляд стал скользить по комнате, всё чаще возвращаясь к рассыпанным по полу листам отчёта. Он отвернулся от них и добавил:
— Я вообще не планировал сюда идти...
«Дзынь.»
— ...но ребята из лаборатории, которые вашу конфету от Сун Она проверяли, доложили, что в ней ничего нет, но конфеты тоже больше нет, потому что она маленькая, и они её на опыты раздербанили всю. Я решил вам её компенсировать, принести сюда конфет, я ещё днём приказал агентам их купить, они ждали на базе. Принёс, а Кайрис сказала, что вы не спите. И что вы плачете. Я решил подняться спросить, в чём дело.
— М.
Она молчала, он мялся и скользил взглядом до полу, всё чаще возвращаясь к бумагам. Потом указал на них и полушутливо спросил:
— Вы не против, если я прочитаю?
— Против.
— Тогда соберите их и спрячьте под одеяло, или я буду о них думать каждую секунду.
Она встала и пошла собирать. Министр чуть улыбнулся и сказал шёпотом, как что-то неприличное:
— Как вы умудряетесь так...
— Шенушка! — раздался с первого этажа голос Булата, — я дико извиняюсь, я чай принёс. На кухне поставил и уже ушёл, всё, нету меня совсем. Пока!
Министр закрыл лицо руками и рассмеялся, Вера собрала бумаги, секунду посмотрела на огонь свечи и решила, что не стоит — Кайрис их всё-таки писала, старалась, пусть лежат, для истории. Откинула угол одеяла, положила туда отчёт, накрыла обратно и посмотрела на министра. Он с мрачным весельем сказал: