Кексики vs Любовь (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta". Страница 20

— Ангелина, мой столик свободен? — тем временем деловито звучит голос Бурцева, обращенный явно к хостес.

— Конечно, Тимур Алексеевич, — я не вижу девушку на стойке хостес, но по тону понимаю — она сейчас только от вида Бурцева в туфли свои стечет. И мое наличие ей вообще не мешает.

— Завсегдатай, значит? — бормочу тем временем, просто для того, чтобы не беситься по одной лишь моему подсознанию известной причине. — Или тут все знают, что ты разведенный, и уже губы раскатали?

— Я думаю, дело в том, что я всегда чаевые хорошие оставляю, — фыркает Бурцев, — хотя ты так мило ревнуешь, Кексик, даже жаль тебе глаза раскрывать.

— Я? Тебя? Ревную? — возмущенно вскидываюсь, но Тимур на меня грозно шикает.

— Не бомбить! Оно — прямо по курсу.

Оно! Как он о своей бывшей ласково, однако!

Мне настолько любопытно, какая именно мадам удостоилась такого лестного местоимения как “оно”, что я почти уже начинаю вертеть башкой, но запоздало спохватываюсь — это мне очков не накинет. Кем бы ни была бывшая жена Бурцева, я в её глазах буду всего лишь новой коровой её бывшего. И зачем себя лишний раз унижать? Я и без новых знакомств с этим прекрасно справляюсь.

— Вот мы и прибыли, малышка, — Бурцев тем временем бережно, как антикварную вазу династии Мин, сгружает меня на мягкий широкий диван оливкового цвета, — устраивайся поудобнее. Сейчас мы тебе закажем и покушать, и туфельки.

Честно говоря, он так резко спускается в режим нежного кретина, что я даже шалею, и украдкой кошусь — не начал ли этот придурок слюну из угла рта пускать, дабы влюбленного идиота поправдоподобней изобразить. Нет, вроде…

— Итак, начнем с туфель, — тем временем Бурцев тыкает у себя на смартфоне какую-то иконку и сует мне его под нос, — выбирай, любимая.

— Ты перебарщиваешь, — с ласковой улыбкой крокодила шиплю я, но телефон беру, — какая я тебе еще любимая?

— Ну, не сердись, Кексик, — Бурцев так покаянно улыбается, что я ему почти верю, — да, я маленько с тобой тороплюсь. А может, даже не маленько. Кто ж виноват, что ты мне голову как мальчишке вскружила?

Блин, как его не убить?

Или Оскар не вручить…

Он так очаровательно хлопает глазами, такая телячья нежность плещется в его глазах, что даже у меня где-то в темных недрах начинает ворочаться совесть.

Может, зря я так резко?

Может, он все-таки не совсем?…

Я обрываю себя на полумысли — верить в хорошие качества Бурцева я себе запретила лет в тринадцать, когда обнаружила свой портфель в дальнем углу школьной раздевалки, до верху заполненный капустными листьями. Вся и разница сейчас, что тогда бесил он меня. А сейчас — какую-то другую женщину.

— Эй, а почему ты минимальную цену выставил, а максимальную нет? — спрашиваю удивленно, решив все-таки занять себя делом — а именно, потрошением Бурцевской карточки.

— Кексик, а давай ты не по цене будешь туфли выбирать, а по внешнему виду, — бесяче снисходительно и все так же раздражающе нежно улыбается мне Бурцев, а сам утыкается в меню, принесенное официантом с таким интересом, будто новый том своей любимой книжной серии наконец-то в руки заполучил!

Ах, так…

Ах, так!

Ну, он сам напросился!

Легкое движение пальца — и скроллер интернет-магазина отправляет меня в полет от самых дешевых моделей, куда-то в район цен заоблачных. Тут я, загибаясь от внутреннего злорадного хохота, выбираю самые яркие алые туфли — для Маринки. Сую Бурцеву под нос.

— Вот!

Он мимоходом зыркает в телефон, видит цену, но… не реагирует вообще никак. Только напоминает.

— Я и тебе пару туфелек обещал, малышка, — и снова утыкается в меню. Настолько равнодушно, я аж теряюсь.

— А ты точно все рассмотрел? — спрашиваю елейно, подыгрывая взбесившейся совести. Ну, надо же придурку последний шанс дать, да?

— Семь один девятнадцать, — не отрывая взгляд от меню откликается Бурцев и я аж икаю от неожиданности. Последние четыре цифры цены он назвал. А значит видел и ту, что им предшествует. Значит — не против? Лааадно! Значит, себе я выберу в два раза дороже!

В два раза не получается. Получается в целых три. И происходит это случайно — когда я вместо того, чтобы тыкнуть в туфли, тыкаю в кеды.

Это все, что надо обо мне знать, пожалуй. Те самые красные туфли Маринки были одолжены мне именно после того, как сестрица посмотрела на мой обувной арсенал и не нашла там ничего, что можно было бы надеть под платье. Зато семнадцать оттенков разноцветных кед — о да!

А эти — эти были просто шикарны. Брендовые, дизайнерские, сочно-бирюзовые, с перфорированными узорами и белоснежными кожаными крылышками по бокам. Я вообще-то пару раз на них уже мечтательно вздыхала, но тратить столько денег на обувь, когда за эту сумму можно переоборудовать всю мою скромную кухню — было для меня не то что непозволительно. Невозможно. Да и не было у меня таких денег. И я очень хотела, чтобы морда Бурцева тоже вытянулась от стоимости двух товаров в одной корзине. Чтобы он начал теребонькать этот свой пижонский вишневый галстучек, мяться, и все-таки признался, что переборщил с обещаниями и не может оплатить мне мои услуги эскортозаменительницы.

Проговариваю эту мысль и фыркаю от абсурдности — я, и эскортница для Тимура Бурцева. Как это вообще можно представить? Из меня же три женщины его мечты получится, и еще кусочек останется кому-нибудь для того, чтоб сиськи накачать.

— Ну что ты, Кексик, выбрала? — Тимурчик тянется к моим рукам, забирает телефон, заглядывает туда.

Я затаиваю дыхание. Вот сейчас… Сейчас он начнет бледнеть, покрываться пятнами и демонстрировать все прочие признаки балабола понтующегося, обыкновенного. И я получу наконец такое вожделенное удовлетворение от того, что этому петуху подрезала его кокошки.

Ну же…

Ну…

— Ты адрес ресторана почто не указала? — Тимурчик изгибает бровь, снисходительно покачивая головой. — Мы же не хотим, чтобы ты отсюда босиком уходила, так что курьер должен сюда приехать. Сколько там ему ехать? А, вот… Через два часа он будет тут. Все. Теперь мы можем заказывать еду.

— А? — Я недоверчиво сую нос через плечо Бурцева. — Серьезно?

Серьезно.

Я вижу плашечку “заказ оформлен и оплачен”, вижу сообщение “время доставки — 1,5–2 часа”, смотрю на Бурцева как на наркомана. Первый раз при мне так быстро улетают такие деньги за пять секунд…

Кажется, мое смятение видно невооруженным глазом.

По крайней мере Бурцев сидит и почти в открытую ржет, излучая своей мордой такое откровенное бесстыдство, что мне очень хочется надеть на неё кастрюлю. В идеале — кастрюлю со взбитым молочно-масляным кремом. Чтобы он затекал этому придурку за шиворот, и у него там все слипалось, как у меня сейчас от его приторности слипается.

— Привыкай, Кексик, — он проговаривает это так тихо, что это звучит откровенным шепотом, от которого у меня по коже бежит зябкая мурашка, а в животе будто начинают тлеть россыпь горячих углей.

— Вот еще, — я упрямо стискиваю губы, не желая сдаваться, — тем более, ты мне слово дал, что…

Тимур коротко дергает подбородком, заставляя меня спохватиться.

Ну точно же. Мы же договаривались. И он со своей стороны отлично играет роль и соблюдает условия. Да — он утер мне нос этой своей какой-то безумной платежеспособностью, но это ведь не освобождает меня от ответственности. Даже наоборот. Теперь я еще сильнее хочу свои крылатые кеды. Они же так близко ко мне вообще никогда в моей жизни не были. Ладно, я ради этого даже Бурцева два часика потерплю. Я ж его до одиннадцатого класса как-то дотерпела, да?

— Прости, Кексик, я отлучусь. Передай официанту, чтобы мне принесли “как обычно”, — Тимур тем временем сокращает время моего испытания еще на несколько минут, поднимаясь из-за стола, и бодрым шагом человека, которому очень что-то где-то давит, удаляется в сторону “тайных комнат”.

Меню я пролистываю чисто от скуки. После истории с кедами становится очевидно, что мне не шокировать Бурцева никакими тремя дюжинами устриц, поэтому стоит обойтись чем-то любимым, что может скрасить мне это время. Стейком? Что ж, пусть это будет стейк. Буду медленно-медленно жевать его и представлять, что кровь на моем языке не чья-нибудь, а именно Бурцева.