Наследие Скарлатти - Ладлэм Роберт. Страница 10

– И не собираюсь!

– Ты будешь работать! Ты не смеешь ослушаться меня!

Он не посмел. Летом Алстера определили на гудзонскую лесопилку, а тем временем два его брата прекрасно проводили время в доме на заливе Ойстер-Бей и наслаждались прелестями Лонг-Айленда.

На исходе лета Элизабет поинтересовалась, как он справляется с работой.

– Вы хотите знать правду, мадам Скарлатти? – спросил молодой управляющий завода.

– Конечно же, правду.

– Боюсь, она может стоить мне места.

– Не думаю.

– Ну что ж, отлично, мадам. Ваш сын начал работать на пакетировочном прессе, как вы и приказали. Это тяжелая работа, но он крепкий парень… Я снял его с пресса после того, как он избил двух рабочих.

– О боже! Почему мне ничего об этом не сказали?

– Я не знал обстоятельств. Я думал, что, может быть, рабочие сами спровоцировали его. Я ничего не знал.

– Ну и что же вы узнали?

– Он сам спровоцировал их на драку… Я перевел его на другой пресс, но ситуация только ухудшилась. Он стал угрожать другим рабочим, что добьется их увольнения, заставлял их выполнять свою работу. Он постоянно всем напоминает, кто он такой.

– Вам следовало рассказать мне об этом.

– Я и сам ничего не знал до последнего времени. Трое рабочих уволились. Одному из них мы были вынуждены оплатить услуги дантиста. Ваш сын ударил его свинцовой рейкой.

– Ужасно! Что же делать?! Пожалуйста, будьте откровенны со мной. Это в ваших же интересах.

– Ваш сын – сильный парень. Задиристый. Возможно, в этом и состоит вся его сущность. Мне кажется, он предпочитает руководящую работу, возможно, именно этим он и должен заниматься. Он ваш сын. Его отец создал эту лесопилку.

– Это не дает ему права на подобное поведение. Его отец начинал с нуля.

– Тогда, может быть, вам следует объяснить ему это. На лесопилке от него, похоже, не будет никакой пользы.

– Вы хотите сказать, что мой сын – человек с невыносимым характером, звериными наклонностями, хотя в силу происхождения обладает определенными правами… но никакими явными способностями. Правильно ли я вас поняла?

– Если из-за этого я лишусь работы, то найду себе другую. Да, именно так. Я не люблю вашего сына. Он мне решительно не нравится.

Элизабет испытующе смотрела на управляющего.

– И мне тоже. Со следующей недели вы будете получать более высокое жалованье.

Той же осенью Элизабет отослала Алстера Стюарта назад в Принстон и в день отъезда рассказала ему о беседе с управляющим.

– Этот грязный ирландишка постоянно преследовал меня! Я так и знал!

– Этот грязный ирландишка – превосходный управляющий.

– Он наврал! Это все враки!

– Это правда. Он уговорил многих рабочих не подавать на тебя жалобу. Ты должен быть благодарен ему хотя бы за это.

– К чертям их всех! Сопливые подхалимы!

– Не смей говорить гадости! Кто ты такой, чтобы так называть людей? Что ты сделал в жизни?

– Я ничего не обязан делать!

– Почему же? Только потому, что ты – это ты? А кто ты? Какими такими необыкновенными способностями ты обладаешь? Я хотела бы знать.

– Так вот что ты хочешь знать! Что я, ничтожество, могу делать? Как я буду зарабатывать деньги?

– Это один из показателей успеха.

– Это твой единственный показатель!

– И ты отвергаешь его?

– Ты правильно поняла меня, черт возьми!

– Тогда стань миссионером.

– Нет, благодарю!

– Тогда прекрати клеветать на тех, с кем работаешь. Для того чтобы выжить в нашем деле, требуются определенные способности. Твой отец знал это.

– Он знал, как маневрировать. Думаешь, я ничего об этом не слышал? Манипулировать другими и ты тоже прекрасно умеешь!

– Он был гений! Он работал над собой! А что сделал ты? Что ты вообще сделал, за исключением того, что научился жить на всем готовом? И даже за это ты не чувствуешь благодарности!

– Дерьмо!

Элизабет внезапно замолчала, пристально разглядывая сына.

– Так вот в чем дело! Боже мой, вот оно что!.. Ты же до смерти напуган! Ты страшно высокомерен, но за душой у тебя ничего нет, абсолютно ничего, что давало бы тебе право быть высокомерным. Должно быть, это очень мучительно.

Сын вылетел из комнаты, а Элизабет долго думала об этом разговоре. Она всерьез забеспокоилась. Алстер опасен. Он видел вокруг себя результаты труда, но воспринимал их как человек, не обладающий ни талантом, ни способностью внести свой вклад. Он всего лишь зритель. Потом она подумала обо всех своих сыновьях. Застенчивый, мягкий Роланд Уикхем, усердный, педантичный Чанселлор Дрю и надменный Алстер Стюарт.

6 апреля 1917 года жизнь сама все расставила по местам. Америка вступила в мировую войну.

Первым был призван Роланд Уикхем. Он ушел на фронт с последнего курса Принстона и отбыл во Францию в чине лейтенанта. Лейтенант Скарлетт был убит в первый же день боевых действий.

Двое оставшихся сыновей сразу начали строить планы мести за брата. Для Чанселлора Дрю месть была целью, для Алстера Стюарта – способом бегства. А Элизабет рассудила, что они с Джованни создавали империю не для того, чтобы война прекратила ее существование. Один из сыновей должен был остаться.

Элизабет была хладнокровна и расчетлива – она приказала остаться Чанселлору Дрю, Алстер Стюарт мог отправляться на войну.

Алстер Стюарт Скарлетт высадился во Франции, удачно прошел через мясорубку под Шербуром, с честью выдержал все испытания и особенно отличился в Аргоннских сражениях. В последние дни войны он был награжден орденом за отвагу в боях с врагом.

Глава 4

Наступление под Мез-Аргонном вступило в свою заключительную стадию, стадию преследования противника. Операция была частью успешного сражения по прорыву линии Гинденбурга на участке между Седаном и Мезьером. Первая американская армия развернулась по широкому, примерно на двадцать миль, фронту от Регенвиля до Ла-Харазе в Аргоннском лесу. Если бы удалось прорвать основные линии поставок германской армии в этом секторе, генералу Людендорфу пришлось бы просить перемирия.

2 ноября третий армейский корпус под командованием генерала Роберта Ли Булларда прорвал ряды германцев на правом фланге и не только овладел плацдармом, но взял восемь тысяч пленных. И хотя другие дивизионные командиры ставили эту операцию под сомнение, прорыв третьего армейского корпуса ускорил подготовку перемирия.

А для солдат второй роты четырнадцатого батальона тридцать седьмой дивизии третьего корпуса поведение второго лейтенанта Алстера Скарлетта стало примером истинного героизма, который в те дни кровавого кошмара был не совсем обычным явлением.

Все началось ранним утром. Рота Скарлетта вышла к полю, за которым была небольшая сосновая роща, напичканная немцами, которые отчаянно пытались перегруппироваться, дабы в боевом порядке организованно отойти к следующему рубежу своих боевых укреплений. Чтобы спастись от огня, американцы отрыли три линии неглубоких окопов.

Второй лейтенант Скарлетт сделал свой окоп чуть глубже, чем остальные.

Капитан второй роты не любил своего второго лейтенанта, поскольку тот умел прекрасно отдавать приказы, но сам выполнял их очень плохо. Более того, капитан подозревал, что лейтенант без энтузиазма отнесся к своему переводу из резервной дивизии в район боевых действий. Он был настроен против своего второго лейтенанта еще и потому, что во время их совместного пребывания в резерве им непрестанно интересовались старшие офицеры, которые не скрывали своего удовольствия, когда Скарлетт с ними фотографировался. Капитану казалось, что его второй лейтенант слишком уж хорошо проводит время.

В то ноябрьское утро он послал его в дозор с особой радостью:

– Скарлетт! Возьмите четверых солдат и разведайте позиции немцев.

– Вы спятили, – ответил Скарлетт лаконично, – какие позиции? Они улепетывают по всему фронту.

– Вы слышали, что я сказал?