Выживший: Рассвет. Том 2 (СИ) - Степанов Андрей. Страница 15

— Я понял, — перебил его Василий. — Ты у нас человек открытых взглядов. Космополитом не называли тебя никогда?

— Да я… — замялся Палыч и, увидев улыбку Чернова, расслабиться. — Тьфу ты, старый пень. За такие шутки тебя бы… Давай уже, рассказывай. — Бутылка коньяка звякнула о чашку. — Видишь, до сих пор руки не могу успокоить.

— Словом, если верить тому, что здесь написано, то существуют животные, которые могут влиять на людей.

— Кхе, — закашлялся Палыч и отставил чашку на подлокотник, — чушь, кхе-кхе.

— Ты же обещал во все поверить. Эту книгу написал еще в 1749 году Антуан Фиорентини. Он путешествовал по всему континенту, собирал сведения и искал доказательства того, что есть высшие силы, которые неподвластны человеку. И те силы, которые могут на человека влиять. В то время как раз начиналась промышленная революция и все больше людей считали, что природа должна покориться и непременно покорится. Нашел он их на самом деле или нет — доказательств не осталось. Но судя по тому, что он записал, он нередко встречался с людьми, которые описывали ему животных своенравных, которые могли спасти все поселение от «пожара, войны или других бедствий».

— Постой-постой. Я хоть уже и немолод, но я застал все эти умные передачи по Дискавери. Все животные спасаются от землетрясений, ураганов, пожаров, бегут, потому что слышат больше, чем человек. — Палыч с довольным видом снова взял в руки чашку.

— Верно, но дальше он пишет…

— Он по-русски пишет? — засомневался Палыч. — Он вроде итальянец.

— Дружище, я вполне сносно читаю по-итальянски. Здесь нет даже ошибок перевода.

— Ааа… — растерянно протянул гость и допил остатки из чашки. — Я знаю тебя уже столько лет, а об этом…

— Тебе бы пригодилось мое знание языков? — дед Василий посмотрел на друга поверх книги и перелистнул страницу.

— Да нет, инструкции к технике я сам читать умею.

— Слушай еще. «Довелось мне видеть дивного зверя, пса, черного, словно уголь. Казалось, он слушал меня. Он пристал ко мне в Петербурге и некоторое время бродил со мной по улицам. Временами он вел себя, как человек. Я даже начал было с ним разговаривать и беседовал до тех пор, пока местные мальчишки не начали надо мной смеяться. Готов поклясться, что пес кивал или качал головой, когда я задавал ему вопросы, а также неотрывно смотрел мне в лицо на протяжении всего разговора. Он исчез через пару дней, когда в гостином дворе, где я проживал, умер какой-то делец. Я искал собаку по всему городу, но так и не смог найти его. Более того, опрошенные мной люди сказали, что видел со мной пса, но после того случая он тоже не попадался им на глаза.» Мне кажется, это уже ближе к нашему случаю.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что у нас в городе объявилась трехсотлетняя псина, которая мистическим образом связана с каким-то криминалом? — повысив голос, возмутился Палыч. — Мне кажется, что твой итальянец нередко подпитывался этим же коньяком!

— Уж не знаю, чем он питался, — усмехнулся Василий. — Но история очень похожа. Не ты ли собственными глазами видел черную собаку со странным поведением? Не при тебе ли бедный Семен говорил о том, что она делает?

Пал Палыч в сомнениях хмыкнул и почесал голову. Как человек, воспитанный в традициях рационализма, он не мог поверить, что есть что-то выбивающееся из системы.

— Может быть ты и прав, Вась. Может, действительно в этой собаке было что-то нечеловеческое, тьфу ты… ну какое там у них. А он не пишет еще чего-нибудь? О таких же.

— Сейчас, минутку. — Дед Василий быстро пробегал глазами по страницам, перелистнул несколько. — Вот, еще. «Каково же было мое удивление, когда на следующий день ко мне на улице подошел горожанин, довольно хорошо одетый. Он, прежде всего поинтересовался моим здоровьем и тем расположил меня к себе. После нескольких любезностей он спросил, нет ли у меня собаки. Когда я спросил, как она выглядит, прикинувшись, что у меня их несколько, он уточнил, что черной. Я сказал, что никогда не имел такой собаки и человек, откланявшись, удалился прочь». Да, ему эта собака тоже не померещилась.

— А еще чего-то, более конкретного, в твоей библиотеке прошлых веков нет?

— Там многое есть, — уклончиво ответил Чернов, — многое, но не все из этого правда. Я собирал эти книги много лет. В одной, например, есть старые алхимические рецепты и ей больше четырехсот лет. Другая посвящена медицине и рассказывает о болезнях, которые сейчас не найдешь ни в одном учебнике — и я не могу сказать, насколько она правдива. Есть даже летописи, которые я не могу никак перевести. Буквы выглядят очень похожими, но совершенно не складываются в слова, которые встречаются даже на новгородской бересте. — Он сделал глубокий вдох. — Но все я сомневаюсь, что там есть конкретика по нашему случаю. Как бы эта собака тоже не исчезла. Тогда этот случай просто будет еще одной загадкой.

— Черт, — Палыч наклонился, пока слушал друга и затем, скрипнув старым креслом, выпрямился вновь. — Вот дела. Городок у нас маленький, а что творится… Внук твой скоро приедет?

— Еще рано. Пока он от своих друзей и подруг оторвется, — задумчивое лицо Василия смягчилось и он слабо улыбнулся. — Пусть гуляет, пока мир еще добр к нему.

— Да уж, — кивнул друг, — пока добр. Ты же знал, что у того работника не так давно, может, с пару недель как, ребенок пропал?

— Не слышал даже. Ну-ка, рассказывай.

— Словом, слышал я это от жены, она от соседки, а той рассказал муж, автомеханик. К нему этот парень и заходил как-то, с машиной у него что-то случилось. Ну и стоит рядом, мрачный, как черт. А потом взял и рассказал, что горе у него — ребенок, которому всего 8 лет было, пропал из дому. Ну, у него и спрашивает механик, заявление написал? Тот отмахивается, нет еще, сами ищут. А сам, как в воду опущенный, сам уже не верил, что найдется. Может, собака и ребенка тоже, того, а?

— Не могу сказать, Палыч, не могу. Мы и так в неспокойное время живем, так еще и…

В доме погас свет. Сразу стало тихо. Василий, скрябнув ножками кресла по полу, встал, подошел к окну. На западе виднелся красноватый закат, который догорал свои последние минуты. Ни в одном доме поблизости не было видно ни единого огонька.

— Только этого нам еще не хватало, — сказал он, наощупь отыскивая в столе свечу и спички.

— Недоброе что-то тут, — пробормотал Палыч.

— Да ты никак суеверен стал? Неужели после рассказов Антуана? — усмехнулся Чернов и зажег свечу. — Не думаю, что стоит бояться рассказов. И уж тем более не стоит бросаться в суеверия.

Яркое пламя бросало тени по всем стенам комнаты, оставляя темные углы и заигрывая со стоящими на столе письменными приборами, воткнутыми в держатель.

— Но ты же сам только что читал это?

— Читал. Но я не считаю, что это одна и та же собака, во-первых. Во-вторых, было бы глупо полагать, что зверь всему виной. Всегда есть кто-то выше. Вот их и стоит бояться. На месте Антуана я бы боялся настоящего хозяина этого пса. Пора звонить внуку, что-то он слишком задерживается.

— Может, он за рулем?

— Не переживай, он ответит, — Василий отыскал телефон и набрал номер.

Оператор объявил, что абонент временно находится вне зоны доступа. Дед раздраженно бросил трубку на стол.

— Если верить во все подряд, то вещи, которые сейчас происходят связаны. Все. Плохое успокоение, да? — спросил он у друга.

— Не очень, — подтвердил тот. — Особенно когда кого-то ждешь. Давай лучше об охоте поговорим. А там, глядишь, Лешка твой перезвонит.

— Ну, давай, — без особого желания ответил Василий. — На охоту я уже давно не выбирался.

— Ну хотя бы карабин чистишь?

— А как же!

— Я бы предложил выпить за это, — бодро начал Палыч, — но не вижу бутылки.

— На сегодня хватит. Не стоит больше.

— Ну, как скажешь, — в голосе послышалось легкое разочарование. — Я вот чего про охоту хотел тебе рассказать. В сторону нашей областной столицы, от окраины города до последней деревушки в районе нет больше живности. До самых Западных Селищ ни одного зайца, ни одного тетерева, даже уток на лесных озерах — и тех нет.