Кристальный пик - Гор Анастасия. Страница 65

Эта мысль крутилась в голове все время, что я грызла плохо пропеченные яблоки, торжественно внесенные Мелихор под громкое «Вкусно-ости!». Из-за соли, которую она все же настояла добавить, те больше напоминали маринованные овощи, но это было всяко лучше, чем урчание в желудке и истощение наутро. Тем более что Солярис не отстал бы от меня, пока я не поела. Усевшись на полу рядом, он старательно выбирал когтями косточки, очищая яблочные дольки, чтобы затем отдать их мне.

— Фу, ну и вонь! — вдруг пожаловался Кочевник на другом конце комнаты.

— Тебе все равно нельзя их есть! — ответила Мелихор обиженно.

— Да я не про твою стряпню, а про себя, — И он понюхал свою рубаху, на которую успел пролить вино, стащенное из запасов Принца втихаря. Видимо, в качестве компенсации за то, что остался без ужина: нигде в закромах не нашлось ни кусочка мяса или рыбы.

— Совиный дом не только вверх высоко уходит, но и вниз, — сообщила Госпожа и растянулась в кресле точь-в-точь как ее волчица на ковре. Иногда они двигались синхронно, а смотрели на друг друга так, будто общались без слов. Судя по тому, что волчица вдруг встала и принесла Госпоже в зубах вязаный плед, так оно и было. — Под нами пещеры есть, а в них — горячие источники, купальня Принца. Лаз в полу за книжным шкафом справа. Можете сходить, помыться. К вони мне не привыкать, но вот Принц наш неженка, его встречать надо как положено.

— Не, мне и так нормально, — отмахнулся Кочевник и, заливая в горло вино, плюхнулся в гамак рядом с сестрой.

Я же, взглянув на свою потрепанную тунику в пятнах пота и травы, воротить нос от предложения Госпожи не стала. От одной лишь мысли о ванне все тело обуревал зуд, как от комариных укусов. Ту неделю, что мы держали путь до Дану, я могла лишь мечтать о ней — приходилось довольствоваться реками и мочалкой из лыка, которая сдирала грязь вместе с кожей. В замке Дайре же я уступила ванну Мелихор, но теперь больше уступать никому не собиралась. Потому вскочила без раздумий и, почтительно поклонившись Госпоже, двинулась к круглому лазу, на который она указала.

— Я с тобой пойду, — вызвался Солярис вдруг, откладывая блюдце в сторону.

Я остановилась. Щеки раскалились, словно к ним приложили кочергу, хотя от вина лицо и без того пылало.

— Куда? В купальню?

— Да.

— Уверен?

— Да.

Мелихор посмотрела на него тоже, затем на меня, пожавшую плечами, затем снова на него… И заухмылялась с набитыми щеками. Правда, тут же перестала, когда Солярис, проходя мимо, отвесил ей щелчок по лбу. Дольки непрожеванных яблок посыпались у нее изо рта.

Пока мы с Солом, сидя на корточках, искали, как отпереть проход и спуститься в недра совиного дома, Волчья Госпожа нашла себе новое занятие по душе.

— Давно ты прясть умеешь, девочка? Красиво! Мама тебя учила?

Из-за количества кресел и книжных шкафов, которыми полнился чертог Принца, да еще и с корточек, было сложно разглядеть, что происходит в гостиной, которую мы покинули. Но заскрипели половицы, скрипнули веревки гамака и лязгнули крепления над окнами. Несложно было догадаться, что Госпожа встала и прошла к Тесее, а Кочевник тут же загородил ее собой, ведь следом она сказала:

— Кто из вас боится меня на самом деле? Он или ты?

Тесея замычала и, видимо, ткнула пальцем в Кочевника, потому как тот шикнул на нее.

— Эй, ничего я не боюсь! Мне просто не нравится, когда кто-то, даже если это божество, смотрит на мою сестру, как на кролика, из которого варежки пошить можно. Я пути Медвежьего Стража следую, волки мне чужды, и Тесее они тоже не нужны…

— Сразу видно медвежьего сына, — хмыкнула Госпожа. — Тот тоже меня боялся, пока последние мозги в своих сражениях не выбил. И верно ведь делал! Но сестру я твою не трону. Лишь хочу поговорить с ней. Ни разу не слышала за всю дорогу, чтобы она хоть словом с кем обмолвилась. Скажи что-нибудь, дитя.

— Я с-с-с…

— Не может она говорить. Рождена такой, — ответил Кочевник вместо Тесеи.

Половицы скрипнули снова. Солярис молча потянул меня в лаз, наконец-то сумев тот открыть, и напоследок я привстала, вытянулась во весь рост, чтобы увидеть, как Волчья Госпожа становится перед Тесеей на колени.

— Ах, кто же так уста завязал тебе? Повитухи деревенские? Силы забоялись, что сокрыта? Ничего-ничего, поправимо… Только вещь сначала покажи, которую за пазухой прячешь, иначе ничего не получится.

— Эй, Рубин, пошли уже.

И Солярис протащил меня внутрь лаза и задвинул за нами круглую дверь, заглушая все прочие звуки, кроме журчания воды, раздающегося где-то внизу. Он крепко держал меня под руку, помогая шагать по крутым ступенькам, вырезанным прямо в пещерном камне. То был зеленый нефрит, такой ледяной, что холод пробирал ступни даже сквозь обувь и скрючивал пальцы. Однако чем глубже мы с Солярисом спускались, тем теплее становилось. Туника потяжелела и прилипла к телу, впитав в себя воздух, влажный, как после дождя в месяц зноя. Нигде не было ни единого источника света, но подобные пыли маленькие крупицы мерцали под высоким сводом, едва слышно жужжа. Лишь когда Сол задрал руку, пытаясь поймать их в клетку из когтей, стало ясно: это никакая не пыль, а светлячки. Они испуганно разлетелись в разные стороны и померкли, погрузив нас во мрак. Крошечные, размером с ноготок мизинца, но такие яркие, какие не водились даже на болотах близ Гриндилоу. Пришлось подождать несколько минут, пока они успокоятся и зажгутся вновь, чтобы можно было продолжать идти.

— Ты сегодня невероятно молчалив даже по твоим обычным меркам, — заговорила я первой, не дождавшись, когда это сделает Сол. Он по-прежнему вел меня за собой по извилистому каналу с нефритовыми стенами, благо прямому и без развилок. Лишь журчание воды где-то вдалеке и воздух, все более густой и матовый от пара, доказывали, что мы на верном пути.

— Кто я такой, чтобы с богами говорить? — ответил Солярис, оглянувшись. — Волчья Госпожа сама тебя выбрала, и это правильно. Но я здесь ради тебя, а не ради богов — они мне неинтересны. — Свет порхающих желтых огоньков мягко ложился на его бледные щеки, окрашивая фарфоровую кожу в золото. — Мое дело за здравием твоим следить и защищать, чтобы ты, спасая мир, не забыла спасти саму себя. И предупреждать твои падения, вот вроде этого.

— Ой!

Сол выставил передо мной руку и не дал совершить последний шаг, который неизбежно отправил бы меня в воду прямиком в одежде. Она обнаружилась неожиданно, прямо под резким обрывом, похожим на бортик лодки, и заполняла собою всю пещеру впереди. То была природная купальня, а не искусственная. Однако Совиный Принц явно приложил к ней руку: в рельефных скошенных стенах красовались бриллианты размером с куриное яйцо каждый. В них можно было смотреться, как в зеркала. Зато нигде не было ни ширмы, ни скамьи для одежды, ни хотя бы небольшого стола.

— Я отвернусь, — сказал Солярис, заметив мою нервозность после осмотра купальни, и неожиданно для себя я испытала разочарование.

«Ты действительно пришел сюда со мной, чтобы отворачиваться?» — подумала я невольно, но тут же устыдилась собственных мыслей и молча взялась за край туники, когда Сол действительно отвернулся и подпер плечом нефритовый желоб.

— Ты слышал, о чем я с Волчьей Госпожой говорила? — решила спросить я, пока развязывала пояс и стягивала нижнее одеяние через голову.

— Да, слышал, — ответил Солярис. Так вот почему молчит и вопросов не задает — ему попросту нечего спрашивать. И так все знает. — И то, что ты Госпожу снять с нас проклятие просила, тоже слышал.

— И что думаешь об этом? — поинтересовалась я невозмутимо, будто не заметила отсутствия радости в его голосе. Разве не об этом должен мечтать дракон, привязанный к земле и смертной столько лет? Разве он не ждал, когда же я исполню свое обещание, которое давала столько раз? — Лишь вёльва, наложившая проклятие, способна его снять, а Виланда давно мертва, — напомнила я, не теряя надежды, что Солярис вот-вот очнется и обрадуется. — Госпожа же — матерь сейда. Лишь ей помочь нам и под силу.