Парижский вариант - Ладлэм Роберт. Страница 91

– Боже ж ты мой! Ну и сокровище! – Марти оторвал взгляд от экрана. – Вот вам и ответ: семейство генерала Лапорта стоит сотни миллионов, если считать в американских долларах. Собственно говоря, ближе к полумиллиарду.

Джон резко выдохнул:

– На эти деньги можно устроить не один теракт.

– О да, – согласился Марти. – Генерал идеально подходит по всем параметрам, и чем дольше я об этом думаю, тем отчетливей вспоминаю, как Эмиль начал талдычить о любимой Франции. Как его родина не получает заслуженного почета. Как великолепно ее прошлое, а будущее может стать еще величественней – если к власти придут нужные люди. Порой он забывал, что я американец, и ронял о нас что-нибудь особенно гадкое. Так вот, помню, однажды, когда он в очередной раз твердил, что генерал Лапорт – великий человек, слишком великий для нынешнего своего поста… Эмиль бросил: дескать, омерзительно, что такому человеку приходится подчиняться какому-то американцу.

– Да, – заметил Джон, – это он про генерала Карлоса Хенце. Верховного главнокомандующего сил НАТО.

– Вот-вот, про него самого. Но для Эмиля неважно было, что это генерал Хенце. Важно, что американец. Понимаешь? Моя аномалия все объясняет. Теперь очевидно, почему Эмиль забрал картину. Она вдохновляла его – Франция восстанет снова.

– Это все ты нашел в Интернете? – изумилась Рэнди.

– Проще, чем разбить яйцо, – заверил ее Марти. – Выяснить, в каком банке – французском, само собой – он держит капиталы, проще простого. Потом я подправил кое-какие программки, с которыми знаком… с их помощью прорвался через файервол, быстренько скачал нужные файлы и тут же сбежал.

– А что насчет красного замка? – поинтересовался Джон.

– Забыл! – горестно возопил Марти. – Так увлекся с Лапортом… Сейчас выясню.

В палату едва не бегом ворвался Питер. На острых скулах играли желваки.

– Я говорил с генералом Биттрихом. Совещание на борту «Де Голля» собрал сам Лапорт, чтобы убедить коллег поддержать его в деле создания единой европейской армии. Первый шаг, как убежден Биттрих, к единой Европе. Единой державе. Биттрих чертовски скуп на слова, но, когда я ему заявил, что генерал Мур был убит, он раскололся. Мура – да, как я выяснил, и самого Биттриха – насторожила информированность Лапорта о сбоях систем связи и электроники американских вооруженных сил. Француз предрекал, что они не станут последними, доказывая неспособность американцев защитить даже самих себя.

Джон поднял брови:

– Не мог Лапорт слышать об отключении Западных электросетей, а потом – систем связи. В то время об этом знали только наши и первые лица Великобритании.

– Именно. Французский генерал мог узнать о них только в одном случае – если сам стоял за той атакой. Биттрих, дескать, в тот момент списал свои подозрения на нервозную обстановку да вдобавок не хотел, чтобы на его отношение к вопросу влияла личная неприязнь – Лапорта, этого «надутого лягушатника», он на дух не переносит. – Питер окинул товарищей взглядом. – Но, по сути дела, немец заявил, что Лапорт собирается, по его мнению, нанести удар по Соединенным Штатам в тот момент, когда ваша оборона рухнет.

– Когда? – только и спросил Джон.

– Он предположил, – со злой издевкой отозвался англичанин, – что «если эту невозможную идею можно рассматривать всерьез, чего я, разумеется, не могу сделать ни на миг» – то, как мы и предполагали, этой ночью.

– С чего он взял? – поинтересовалась Рэнди.

– Потому что в понедельник на специальной, тайной сессии Евросовета будет решаться вопрос о создании общеевропейской армии. Сессия эта созвана в основном трудами Лапорта, чтобы голосование прошло в обстановке полной секретности.

В палате повисла такая тишь, что слышно было, как тикают часы на прикроватной тумбочке.

Выглянув в окно, Джон заметил, что мимо клиники прошли двое мужчин, ему показалось, что он уже видел их здесь. Дважды.

– Но в котором часу? – спросила Рэнди.

– Ага! – воскликнул Марти внезапно. – Шато-ля-Руж. «Красный замок». Это он?

Джон подошел к кровати и заглянул в экран.

– Да, этот самый замок я видел на картине и на снимке. – Он вернулся к окну и оттуда оглядел товарищей. – Во сколько, спрашиваете? На месте Лапорта я сделал бы вот что. Когда в Нью-Йорке шесть часов субботнего вечера, в Калифорнии – три часа дня. На обоих побережьях время развлекаться, выходить на люди плюс, если погода хорошая, пляжи будут полны. Дороги – забиты. А здесь, во Франции, полночь. Тихо. Темно. Ночь все скрывает. Чтобы причинить Штатам как можно больший урон и скрыть свои действия, я бы нанес удар в районе полуночи по местному времени.

– Марти, где этот Шато-ля-Руж? – поинтересовался Питер.

– Старинный, средневековой постройки, из… – читал толстяк с экрана, не слушая. – А, в Нормандии! Расположен в Нормандии.

– Два часа езды от Парижа, – прошептал англичанин. – В том радиусе, где может находиться молекулярный компьютер.

Рэнди глянула на настенные часы.

– Девять часов вечера. Если Джон прав…

– То надо поторопиться, – вполголоса закончил за нее Питер.

– Я обещал позвонить в армейскую разведку… – Джон начал было отворачиваться от окна – следовало немедленно известить Фреда, – но бросил на улицу последний взгляд и замер, выругавшись. – У нас гости! Вооруженные. Двое подходят к парадному.

Питер и Рэнди схватились за оружие. Цэрэушница метнулась к двери.

– Боженьки! – выдохнул Марти. Глаза его испуганно распахнулись. – Ужасно! Меня только что выбросило из Интернета. Что случилось?

Вырвав шнур модема из розетки, Питер подключил телефон и снял трубку.

– Молчит.

– Они отключили телефон! – Марти побледнел.

Рэнди припала ухом к двери.

Глава 36

В коридоре было тихо.

– Пошли! – прошипела Рэнди. – Когда я искала телефонную будку, то заметила, что здесь есть второй выход.

Покуда Марти собирал пузырьки с таблетками, Джон подхватил его компьютер. Рэнди повела их по длинному коридору, мимо запертых дверей множества палат. В одну как раз стучалась медсестричка в безупречно накрахмаленном халатике; она озадаченно обернулась, глядя на странную компанию, молча промчавшуюся мимо нее.

Из лестничного колодца донесся эхом крик доктора Камерона:

– Halte! [45] Кто вы такие? Да как вы осмелились ворваться с оружием в мою клинику?!

Агенты прибавили ходу. Марти, пытаясь угнаться за ними, багровел на глазах. Миновав пару лифтов, Рэнди распахнула дверь пожарной лестницы в тот самый миг, когда позади затопотали по ступеням чьи-то тяжелые башмаки.

– О… о… к-ку-да… – выдавил было Марти, но Рэнди оборвала его взмахом руки.

Четверо беглецов ссыпались по серой лестнице. Добежав до последнего пролета, Рэнди потянулась к дверной ручке, но Джон остановил ее.

– Что за дверью? – спросил он шепотом.

– Первый этаж мы проскочили, так что, наверное, подвал.

Агент кивнул:

– Моя очередь.

Рэнди, пожав плечами, уступила. Вернув лэптоп Марти, Джон вытащил кривой нож, прихваченный им у мертвого афганца, и чуть приотворил дверь, внутренне сжавшись – не скрипнут ли петли? Но все было тихо. Он заглянул в узкую щелку. За дверью маячила чья-то тень. Затаив дыхание, агент обернулся, прижал палец к губам. Рэнди и Питер так же молча кивнули.

Джон снова припал к щели, оценивая, где висит лампа, как падает тень, как движется тот, кто ее отбрасывает… потом осторожно отворил дверь.

В подвале висел слабый запах бензина – здесь находился подземный гаражик для персонала клиники. Сюда же выходила одна из лифтовых шахт. Мимо плотных рядов машин вышагивал бледный тип в штатском, сжимая в руках «узи».

Агент отпустил дверь и, не дожидаясь, покуда та захлопнется, рванулся вперед. Террорист внезапно обернулся, изумленно прищурив голубые глаза, – слишком рано, Джон надеялся ударить его в спину, – вскинул автомат, готовясь выстрелить… Времени не оставалось. Джон метнул нож – плохо сбалансированный, не предназначался он для метания – и ринулся за ним вслед.