Превосходство Борна - Ладлэм Роберт. Страница 5

– Как я могу соглашаться на это, если не знаю, о чем идет речь?

– В таком случае я могу обрисовать вам общие контуры проблемы, и если вы будете согласны на поставленные условия, то мы продолжим нашу беседу в деталях; а если нет, вы будете доставлены назад в Вашингтон. Никто ничего не потеряет.

– Тогда продолжайте.

– Хорошо. – Рейли заговорил более спокойно. – Речь идет о тех переменах в мире, которые нам труднее контролировать, чем России или Китаю.

– Вполне достаточно, – сказал Хэвиленд.

– Мне кажется, еще нет, – возразил представитель Совета Национальной безопасности, обратив к Хэвиленду открытую ладонь. – Но все же… Вы остаетесь или уходите?

– Одна моя половина считает, что я должен встать и уйти отсюда как можно быстрее, – заговорил Мак-Алистер, глядя попеременно на сидевших перед ним мужчин. – Другая же половина говорит: «Останься».

Он сделал паузу, остановив свой взгляд на Рейли.

– Я не знаю пока, что означают ваши слова, но мой аппетит уже проснулся.

– Однако иногда бывает выгодно заплатить, чтобы остаться голодным! – воскликнул ирландец.

– Мне кажется, господа, что как профессионал, нужный вам для определенной работы, я не имею особого выбора. Не так ли?

– Итак, наконец-то пришло время произнести официальный текст, обычно принятый в таких случаях, – заметил Рейли. – Не хотите ли, чтобы я еще раз напомнил вам его?

– В этом нет необходимости.

Мак-Алистер нахмурился, собираясь с мыслями, затем заговорил.

– Я, Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер, полностью согласен с тем, что все, что я услышу на этом совещании…

Он остановился, взглянув на Рейли.

– Я надеюсь, что вы сами позаботитесь о таких деталях, как место, время и список присутствующих?

– Дата, место, часы и минуты и полные сведения о присутствующих – все будет отмечено и запротоколировано.

– Благодарю вас. Перед отъездом я хотел бы получить копию этого обязательства.

– Безусловно, вы получите ее. – Не повышая голоса и глядя прямо перед собой, Рейли произнес тоном приказа: – Пожалуйста, приготовьте копию с этой ленты. Я подпишу ее. – После небольшой паузы он продолжил: – А теперь говорите, Мак-Алистер…

– …все, что я услышу на этом совещании, я обязуюсь хранить в абсолютной тайне и не обсуждать деталей услышанного ни в какой ситуации, кроме как по указанию посла Хэвиленда. Я отдаю себе отчет в том, что могу быть привлечен к суду, если нарушу это соглашение. Однако при возникновении определенных, предусмотренных законом обстоятельств я оставляю за собой право выступить с протестом против возможных обвинений в мой адрес, если эти обвинения будут вызваны условиями, не контролируемыми мною.

– Да, обстоятельства могут быть самые разные, включая физическое и химическое воздействие, вы знаете это, – заметил Рейли, отдавая в микрофон очередное указание по ведению дальнейших записей их беседы. – Снимите эту ленту и отключите линию.

– Будет исполнено, – раздался голос из громкоговорителя. – Ваша комната отключена от сети записи переговоров, – через несколько секунд доложил говоривший.

– А теперь прошу вас, докладывайте, господин посол. Я буду перебивать вас только тогда, когда сочту это необходимым, – произнес рыжеволосый толстяк.

– Я уверен, Джек, что вы сделаете это, и заранее надеюсь на вашу помощь.

Хэвиленд повернулся к Мак-Алистеру.

– Я беру обратно свои слова по поводу Джека. Он настоящий террорист. После сорока лет государственной службы меня учит этот рыжеволосый самонадеянный мальчишка, которому лучше бы молча думать о таких полезных вещах, как диета!

Все трое улыбнулись. Старый дипломат хорошо умел ловить момент, когда необходимо внести некоторую разрядку, снимающую надвигающееся напряжение. Рейли покачал головой и плавно развел руки.

– Я никогда бы не осмелился сделать этого, сэр. Во всяком случае, я надеюсь, это будет не очень часто.

Хэвиленд неожиданно вновь стал серьезным.

– Итак, я обращаюсь к вам, господин помощник Госсекретаря. Приходилось ли вам слышать о человеке по имени Джейсон Борн? – начал он после паузы, слегка приглушенным голосом.

– Все, кто долгое время работал в Азии, так или иначе слышали это имя. Наемный убийца, на счету которого, по разным источникам, от тридцати до сорока жертв. Жестокий киллер, единственная мораль которого – это цена преступления. Полагают, что он американец, но я не знаю, насколько правдоподобны эти слухи. Он исчез несколько лет назад вместе со своими миллионами. Единственное, что я знаю определенно, так это то, что он до сих пор не пойман и наши попытки сделать это закончились явным провалом всех занимавшихся этим служб на Дальнем Востоке.

– Но были ли хоть какие-то доказательства того, что погибшие действительно его жертвы?

– Нет. Как правило, убийства носили чисто произвольный, случайный выбор. Два банкира здесь, трое атташе там, государственный министр в Дели, промышленник из Сингапура… Список можно было бы и продолжить, но достоверных доказательств нет…

Вновь Хэвиленд подался вперед, напряженно вглядываясь в лицо человека из Государственного департамента.

– Вы сказали, что он исчез. Вам больше не доводилось слышать никакой информации от работников посольств и консульств различных районов Дальнего Востока?

– Разговоры о нем, конечно, были, но то, что я слышал, чаще всего исходило от представителей полиции Макао, где, как предполагается, присутствие Борна было зарегистрировано последний раз. Они утверждали, что Борн не был убит, не ушел в «отставку», а отправился в Европу на поиски более выгодных клиентов. Полиция также полагала, основываясь на донесениях своих информаторов, что, возможно, Борн заключил не вполне «доброкачественный» контракт и по ошибке убил человека, который был влиятельной фигурой в преступном мире Малайзии, а в другом случае были разговоры о том, что он убил жену своего клиента. Возможно, круг его деятельности замкнулся на этом, а возможно, и нет.

– Что вы имеете в виду?

– Большинство из нас, кто был на Дальнем Востоке, воспринимает первую половину истории как более правдоподобную. Борн не мог совершить ошибку и убить случайно человека, особенно того, о ком шла речь. Такая ошибка просто невозможна с его стороны. То же касается и жены его предполагаемого клиента. Он мог это сделать только из-за ненависти или мести. Скорее всего, он убил бы их обоих. Нет, нет. Большинство склонны считать, что он отправился в Европу, чтобы вылавливать более крупную рыбу.

– Вам явно навязали эту версию, – произнес наконец Хэвиленд, откидываясь в кресле.

– Прошу прощения, сэр. Как следует вас понимать?

– Единственным человеком, которого Джейсон убил в послевьетнамский период в Азии, был полусумасшедший разъяренный проводник, который сам пытался убить его.

Изумленный Мак-Алистер неподвижно смотрел на дипломата.

– Я не понимаю вас, сэр.

– Этот самый Джейсон Борн, которого вы только что здесь описали, никогда не существовал. Это был всего лишь миф.

– Вы, должно быть, шутите?

– Нисколько. В то время на Дальнем Востоке были тяжелые времена. Убийства, контрабанда, торговля наркотиками захлестнули весь регион. В этих условиях было нетрудно выпустить на сцену Джейсона Борна, который брал плату за убийства.

– Но ведь это был киллер, – продолжал настаивать немного смущенный Мак-Алистер. – Ведь оставались же следы, знаки, его знаки! Везде, где он побывал! Каждый мог видеть их!

– Каждый мог это только предполагать, господин помощник. Ложный телефонный звонок в полицию, небольшой клочок одежды, посланный по почте, черный шелковый платок, найденный в ближайших от места преступления кустах днем позже. Вот и все. Но в то же время эти же факты были составляющими большого стратегического плана.

– Стратегического плана? О чем вы говорите?

– Джейсоном Борном, я имею в виду настоящим Джейсоном Борном, был ранее осужденный судом убийца, который закончил свой путь с пулей в голове в джунглях, недалеко от местечка под названием Танкуанг, в последние месяцы вьетнамской войны. Этот человек оказался предателем. Его труп был оставлен гнить в джунглях, он просто исчез. Несколькими годами позже другой человек, который и вынес в свое время ему смертный приговор, принял его имя и создал подобный образ для одного из наших проектов. Этот проект был готов к окончательному завершению, когда трагический случай все испортил.