Кодекс дуэлянта. Книга 4 (СИ) - Волков Тим. Страница 34

План был чертовски безумен — хотя бы потому, что доверять магическим расчетам Березова было опасно, — но иного сейчас варианта у меня сейчас не было.

И я решил рискнуть.

Я поднялся, хоть и с трудом, и вспомнил каждую деталь конструкта, каждое движение рук, каждое заклинание. Магический конструкт был невероятно сложен, но помогла фотографическая память. Березов в порыве своего хвастовства показал мне всю схему, полностью. И я просто «сфотографировал» ее взглядом. Теперь же я пристально изучал это «фото», выводя причудливые элементы. По схеме это делать было удобно, но нужно было время.

— Славия! Босх! Возьмите Стража на себя! — крикнул я, не отвлекаясь от создания конструкта даже тогда, когда камни полетели в мою сторону.

— Хорошо тебе так говорить! — проворчал Босх, отбивая камни. — А нам тут пляши с этим мрамором ожившим!

Клех подбежал к Стражу, пнул его в ногу.

— Эй, гранит неотесанный, драть тебя в хвост и в гриву! А ну иди сюда! Покажи, на что ты способен!

— Что-то придумал? — спросила Славия.

— Да. Но нужно время.

— Хорошо, не отвлекайся.

Зазвенел меч, загудели магические удары — мои спутники ринулись в мощную атаку.

Я же уже не слышал их и не видел. Все мое существо было поглощено одним единственным — созданием заклинания.

Словно отпечатанный в памяти, конструкт ожил в воздухе передо мной. Я скользил рукой, оставляя за собой светящиеся символы, которые вплелись в узор, напоминающий звездную карту. Я чувствовал, как сила перетекает в этот танец, как сама магия оживает в руках.

Черт, ну сложная же штуковина! Березов и в самом деле потратил не один десяток лет, чтобы найти нужные подходы и узлы к тем или иным потокам магии. Даже сейчас, просто списывая их, я ощущал, насколько необычны они и неожиданы. Порой и вовсе нарушались законы построения, за которые в школе могли прилично отчитать.

Огненная магия сплетается с водными элементалями и даже отсутствуют блокировки! Грубые древние руны нагромождены на тонкие сути воздушного начала. Боги, ну и жуть! Но тем не менее, это все держится. Причем весьма крепко. И многие решения выполнены весьма изысканно. Как хорошо взяты в группы заклятия обнуления. Нужно будет взять это на заметку. А как красиво сделаны…

Над самым ухом прогрохотали камни.

Шпагин, успеешь ли ты? — крикнул Босх, уклоняясь от мощного удара. — Долго еще?

Я не ответил. Я был поглощен творением, в ушах разносился лишь тихий шепот магии, поглощающий меня полностью. В воздухе засияла красная звезда, символизирующая ядро заклинания. Уже хорошо. Верилось с трудом что получиться, ожидал, что все может просто взорваться к чертовой бабушке. Но нет, звезда сияет ровным светом. Вокруг нее в быстром темпе вспыхивали другие символы, создавая сложную сеть энергии.

— Скоро! — прошептал я, завершая создание конструкта.

Я вложил последние капли своей силы, и звезда взорвалась сиянием.

Огромная волна энергии выплеснулась на Стража. Тот осел на землю, как срубленная сосна, пыль и камни посыпались на болотистую почву. Мы и сами едва упали, столь мощным было пробуждение конструкта.

Я почувствовал, как моя кожа покрывается испариной. Не от жары, а от напряжения. Я замер, затаив дыхание, над бездной, зияющей в земле. Неужели получилось?

Конструкт упал на поток силы, создав всплеск. В разные стороны рванули брызги первородной основы, обжигая, заставляя скорчиться от боли.

Раздался оглушительный удар. Туннель задрожал.

Конструкт погрузился в вихрь бурлящего потока, который с неистовой силой хлестал во все стороны. Но затем произошло нечто невообразимое.

Конструкт начал светиться. Яркое, неземное сияние разошлось от него, окутывая туннель. Словно живое существо, он впитался в энергию бушующей силы, запечатывая пробоину как гигантская пробка.

В воздухе запахло озоном. Свист ветра и грохот камней внезапно ослабели. В туннеле повисла неловкая тишина.

— Он держит? — прошептал Босх, повернувшись ко мне.

— Пока да, — ответил я, вглядываясь в сияющий конструкт, хотя и не был до конца уверен, что это действительно так.

Я чувствовал, как сила уходит в это волшебное творение. А конструкт, созданный Березовым, жадно поглощал всю ее без остатка. Какая емкость у него я не знал, но надеялся, что нам удастся выкроить достаточно времени, чтобы найти решение и устранить эту проблему более надежным путем.

— Сколько он продержится? — спросила Славия.

Ее волновал тот же самый вопрос.

— Не знаю, — честно ответил я.

Меня же сейчас больше волновало другое.

Поток в пробоине успокоился, словно усталый зверь, стал ровно уходить весь без остатка в конструкт. Я повернулся в сторону и заметил что-то странное. Статуя, которая стояла чуть поодаль, замерла в неловкой позе. Ее руки, которые были подняты, чтобы метнуть в нас очередную порцию камней, опустились. В ее глазах, которые были высечены из камня, и которые еще минуту назад горели яростным огнем, появилась пустота.

— Что с ней? — спросила Славия, подходя ко мне.

— Страж почувствовал, что поток силы больше не изливается в пространство и вновь замер. Думаю, как только конструкт насытиться и не сможет больше поглощать силу, Страж вновь оживет. За это время нам нужно понять, что произошло и найти способ устранить эту проблему.

Сила… Первородная, мощная, живая! Свиваясь кольцом под сводами церкви, она текла ровным потоком вниз, искрясь и переливаясь всеми цветами радуги.

Тень человеческого силуэта, словно вырезанная из самой ночи, возвышалась над алтарем, неподвижная и зловещая. Взгляд, полный презрения и жажды, устремлен на бурлящий поток энергии, который, подобно реке, стремился к его источнику.

Внутри этого силуэта, в самом его ядре, таилась пустота, бездна, которая жаждала заполнения. Эта пустота была не просто отсутствием, это была воронка, в которую устремлялись потоки силы, питая ее своим огнем, делая ее все более глубокой, все более могущественной.

Каждое прикосновение, каждая переданная воля — все это питало его, делало его сильнее, увереннее. Его сущность, словно голодный зверь, пожирала все, что попадалось на его пути, становясь все более зловещей, все более темной.

Ощущение этого потока — не просто удовольствие, это блаженство. Это музыка, которую слышал только он, песнь могущества, которая пела в его душе.

Это власть, которую он жаждал и которую он заслуживал.

Его дыхание становилось более глубоким, его взгляд — более проницательным. Он ощущал, как его сила возрастает, как он становится все более уверенным в себе, все более неприступным.

Он был хозяином этого потока, он был его вершиной, и он никогда не позволил бы этому потоку исчезнуть.

Поток внезапно начал уменьшаться, а потом и вовсе прекратился. Словно река, обмелевшая до ручейка, энергия иссякла, оставив после себя пустоту, холодок. Человек в черном, до этого купавшийся в волнах могущества, застыл, словно статуя, окаменевшая от неожиданности.

В его глазах, до этого сиявших властью, вспыхнула ярость, словно молния, рассекающая тьму. Сжатые кулаки трещали от напряжения, а губы, обычно презрительно изогнутые, сжались в тонкую полоску.

— Что… — человек в черном дернулся, огляделся непонимающе.

— Что-то не так? — не смело спросил Елисей, поглядывая на Хозяина — тот явно был растерян.

— Сила… — прошептал тот. — Она перестала идти.

Елисей подскочил, принялся семенить, не зная, что предпринять. Человек в черном стиснул зубы.

Он ощутил вдруг уже знакомую пустоту внутри себя, словно кто-то резко и болезненно вырывал часть его сути. Это была не просто потеря силы, это была потеря самого себя, его сущности, которую он так долго и так старательно выстраивал.

Его дыхание стало прерывистым, словно он пытался вдохнуть жизнь в умирающую печь. Каждый вдох приносил лишь боль, каждый выдох — бесполезность. В нем бушевала ярость, не знающая границ, не понимающая причин, но сжигающая все на своем пути.