Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж. Страница 28

При этих словах инженера убитое лицо старого ученого мгновенно прояснилось.

— А ведь ваш приятель говорит дело, — прошептал он на ухо Гонтрану. — Вообще он малый неглупый, и если бы поменьше болтал, а больше слушал, то из него вышло бы что-нибудь путное.

Затем, обращаясь к Сломке, Михаил Васильевич несколько свысока спросил его:

— Будете ли вы в состоянии приготовить мне чертёж этого ящика и системы клапанов?

Обиженный высокомерным тоном старого ученого, инженер сухо отвечал:

— Этот чертеж будет завтра же передан вам графом. И, круто повернувшись, он вышел из вагона.

— Только пожалуйста, граф, — сказал Михаил Васильевич Гонтрану, — передайте мне чертёж точно таким же, каким получите от этого молокососа, ничего не прибавляя от себя. Мне хочется узнать, на что он способен.

Молодой дипломат жестом руки изъявил свое полное согласие.

— Еще один вопрос, — проговорил он через минуту. — Подумали ли вы, Михаил Васильевич, как ослабить удар нашего снаряда при падении его на Луну: ведь он упадет с высоты почти в тридцать тысяч километров?

Старый ученый улыбнулся.

— Да, мы упадем со скоростью двух с половиною тысяч метров в последнюю секунду… Но я решил снабдить дно нашего вагона буферами с весьма сильными пружинами, — они значительно ослабят силу удара.

ГЛАВА XVI

Осмотрев во всех деталях вагон-гранату, внутри и снаружи, Михаил Васильевич крепко пожал руку Гонтрана.

— Дорогой друг мой, — проговорил он прочувствованным тоном, — позвольте мне искренне поблагодарить вас за исполнение главнейшей части нашего проекта в столь короткое время. Ваш вагон выполнен безупречно, ни одна мелочь не забыта при его устройстве, а скорость выполнения делает большую честь вашему высокому уму и трудолюбию.

Сломка, заложив руки за спину, самодовольно улыбался, выслушивая комплименты, которые хотя были адресованы и не к нему, по принадлежали ему по праву.

— Это ещё не все, — сказал граф, увлекая профессора в другую часть мастерской, — вот машины для измерения калибра вулканического жерла и для придания последнему цилиндрической формы; вот насосы и краны для поднятия ядра на вершину вулкана; вот машины для опускания нашего вагона в кратер…

Михаил Васильевич без устали осматривал одну за другой все вещи, какие показывал ему молодой дипломат.

— Но кто составил план для всех этих остроумных машин? — воскликнул старый ученый, вне себя от восхищения.

Гонтран хотел указать на своего друга, когда энергический жест молодого инженера заставил его замолчать.

— Что же вы не отвечаете? — удивлённо произнёс профессор.

— Ах, Гонтран, — вмешался в разговор Сломка, — ужели тебе стыдно признаться, что ты — автор всех этих планов?

Михаил Васильевич поднял руки к небу.

— Какой гений, Боже мой, какой гений и какая скромность!.. Вот, г-н Сломка, — прибавил, он, обращаясь к инженеру, — вот, учитесь: истинные ученые всегда скромны и молчаливы… тогда как другие…

Молодой инженер слегка нахмурил брови.

— Господин Осипов, — заворчал он, — вы повторяетесь… Сколько раз вы мне говорите это?!

Михаил Васильевич посмотрел ему прямо в глаза и погрозил пальцем:

— Вы завидуете таланту вашего друга, и я ничуть не удивлен этим, — тихо проговорил он.

Сломка несколько мгновений молчал, кусая губы, но, не имея силы более удерживаться, вдруг разразился взрывом хохота.

— Я! — воскликнул он, — Я! Завидую таланту моего друга!.. Ах, дорогой профессор, презирайте, если вам угодно, мои скромные познания, но не подозревайте моей дружбы с графом!

Услышав эти слова и боясь, что разговор примет дурной оборот, Леночка, находившаяся в другом углу мастерской, поспешила прекратить спор.

— Ах, какая странная машина! — воскликнула она, указывая на нечто вроде подковы, снабженной циферблатом, по которому вращалась тонкая стрелка. Что это такое?

При этом восклицании дочери старый учёный оставил Сломку и поспешил к тому месту, где находилась Леночка.

— В самом деле, — проговорил он, подойдя, — вот прибор странной формы!

Молодой инженер бросил выразительный взгляд на приятеля.

— Берегись! — прошептал он Гонтрану, — знаешь ли ты свое дело?

Ех-дипломат пожал плечами.

— А вот увидишь, — ответил он, улыбаясь. Затем произнес громко и с достоинством: — Это, m-lle, тот аппарат, который ваш папа просил меня придумать.

— Сейсмограф?! — воскликнул профессор.

Гонтран важно наклонил голову.

— Да, Михаил Васильевич, сейсмограф. Две ветви подковы есть ничто иное, как электромагнит; земные токи проходят, по обвивающей их проволоке и намагничивают последнюю, а стрелка показывает силу намагничивания и, следовательно, напряжение земного магнетизма; последнее же в свою очередь находится в связи с вулканическими явлениями, о которых таким образом и можно судить по этому аппарату.

— Браво! — воскликнул инженер, не без страха следивший за объяснениями своего друга.

Леночка посмотрела на него и ласковой улыбкой поблагодарила за самоотвержение, с каким он исполнял свою роль ангела-хранителя.

Что касается Михаила Васильевича, то он был на вершине восторга.

— Ах, сын мой! — произнес он голосом, дрожавшим от волнения, — вы просто гений!.. Не примите это за лесть, — это чистая правда! Я, состарившийся на поприще служения науке, я восхищаюсь вами! Какая глубина взгляда! Какое разнообразие знаний!..

В восторге профессор схватил обе руки графа и крепко потряс их.

— Итак, Гонтран, — сказал Сломка, чтобы сделать ещё более правдоподобной эту комедию, — ты полагаешь, что этот инструмент вполне достигнет своей цели?

— Достигнет ли цели? — негодующим тоном воскликнул бывший дипломат. — Да с ним я берусь за целый месяц предсказать день извержения!..

— О, в таком случае желаю тебе успеха, друг, мой, — поспешил заметить Сломка.

Старый учёный без сомнения увидел в этой фразе насмешку, так как бросил гневный взгляд на Сломку и спросил его не без горечи:

— Долго ли вы будете оскорблять своего друга сомнениями в успехе?

Инженер сделал удивлённую мину.

— Господи! — воскликнул он невинным тоном, — да я и не думал никого оскорблять, а просто хотел выразит свое удивление познаниям Гонтрана!..

Боясь вспышки со стороны своего будущего тестя, молодой дипломат переменил тему для разговора.

— Ну-с, дорогой Михаил Васильевич, — сказал он, — теперь позвольте мне проститься с вами.

— Как! Вы уезжаете?! — в один голос вскричали Леночка и ее отец.

— Конечно! Ведь должен же я прежде испытать мой сейсмограф! Кроме того, нужно заранее приготовить все для перевозки наших машин на вершину Котопахи.

Михаил Васильевич обнял молодого человека.

— Ах! — сказал он, — какой ценный сотрудник… Вы обо всем подумали, и вы тысячу раз правы… Это не то что вы г-н Сломка, — прибавил профессор, обращаясь к инженеру.

— Да, признаться, я не подумал бы об этом, — смиренно отвечал последний.

— Но почему же уезжаете непременно вы? — спросил старый ученый на ухо Гонтрана. — Не лучше ли было бы послать туда вашего друга?.. По крайний мере, это избавило бы нас от него.

Расслышав слова отца, Леночка улыбнулась.

— В самом деле, — сказала она, — это великолепная идея!

Затем, но дожидаясь ответа своего жениха, она обратилась к молодому инженеру, бросал на него умоляющий взгляд:

— Господин Сломка, вы конечно, но допустите чтобы поехал граф, — вы хорошо знаете, как дорого для нас его общество…