Путешествие на Луну (ЛП) - Ле Фор Жорж. Страница 52

— Удивительно! — проговорил, обращаясь к своим спутникам Сломка. — Давление здесь очень слабое, а между тем я не чувствую никакого стеснения дыхания…

— Здесь давление такое же, как на высочайших вершинах Анд, — отвечал Михаил Васильевич.

— Говорят, — вмешался в разговор Гонтран, — что на такой высоте чувствуются все мучительные симптомы горной болезни. Я, напротив, ничего такого не ощущаю, напротив, мои лёгкие действуют прекрасно.

— Очень вероятно, — объяснил старый ученый, — что лунная атмосфера имеет состав несколько иной, чем наша земная. При первой возможности я удостоверюсь в этом при помощи анализа. Мне кажется, что кислорода в ней заключается гораздо больше одной трети, и притом здесь есть еще другие газы.

Между тем как наши герои беседовали таким образом, повозка продолжала с прежнею быстротой катиться по дну кратера. Вдруг Фаренгейт указал своим спутникам на какую-то массу, блестевшую вдали.

— Наш вагон! — вскричал он.

Действительно, блестящий предмет оказался тем самым ядром, которое принесло путешественников на Луну. Упав с огромной высоты, оно, однако не потерпело значительных повреждений: только основание гранаты углубилось в каменистую почву, один бок погнулся, некоторые из стекол разбились, и металл местами расплавился.

— О, да оно еще послужит нам и для отъезда! — воскликнул Сломка, опытным взглядом осматривая повреждения.

Селениты, окружив своих гостей, начали указывать им на вагон-гранату, прося, по-видимому, объяснить, откуда взялся этот странный предмет.

Михаил Васильевич поспешил удовлетворить законное любопытство жителей Луны. Взяв железный болт, выпавший из вагона, он начертил на земле два круга неодинаковой величины, соединил их примой линией и на одной точке последней набросал разрез вагона.

Один из селенитов, став на колени, внимательно следил за действиями своего собеседника. Затем, при помощи выразительной мимики, он спросил, изображает ли большой круг небесное тело.

Старый учёный утвердительно кивнул головою. Чтобы быть еще более понятным, он продолжал свой чертеж и начертил всю систему Коперника, разместив планеты по порядку расстояния их от Солнца, изображенного в виде круга громадной величины; дойдя до Земли, он обратил особенное внимание своего собеседника на ее фигуру.

Селенит с вопрошающим видом указал на ядро.

— Он спрашивает, не в этом ли предмете мы прилетели на Луну, — пояснил Сломка.

Михаил Васильевич сделал утвердительный знак.

— Скажите им, что мы присланы Землёй в качестве посланников к ее спутнику, — шутя заметил граф Фламмарион.

— Нет, спросите-ка лучше, не видали ли они в своих краях другого вагона, похожего на наш, — промычал янки. — О, только бы мне поймать негодяя Шарпа!..

Между тем немая беседа между селенитом и старым ученым продолжалась. Великан высунул язык и указал на него пальцем. Михаил Васильевич отрицательно покачал головою. Тогда житель Луны встал, обернулся к своим товарищам и начал им что-то оживлённо говорить, указывая то на пришельцев с Земли, то на фигуры, начерченные на земле отцом Елены.

Наконец он взял за руку одного из своих соотечественников и подвел его к профессору, громко проговорив:

— Телинга!

Вместе с тем он прикоснулся пальцем сначала к языку Телинги, потом к уху Осипова. После этого начальник селенитов указал на самого себя, проговорив:

— Роум-Серхоум.

Тот, которого он назвал Телингою, вынул из своей одежды длинные ленты, испещрённые массой непонятных знаков, и присоединил к последним копии с чертежей профессора.

— По-видимому, этот молодец, — заметил Сломка своему другу, — собрат по науке твоему знаменитому однофамильцу. Вероятно, ему будет поручено наше обучение: если я не ошибаюсь, Роум-Серхоум выразил намерение обучить нас говорить по-селенитски.

Лишь только молодой инженер окончил свое замечание, селениты указали путешественникам на повозку. Прежде чем сесть в последнюю, Михаил Васильевич красноречивой мимикой поручил туземцам хранить его вагон.

Толкаемый по-прежнему двумя селенитами, экипаж, оставил дно кратера, проник в тёмную подземную галерею и покатился здесь, следуя всем изгибам и поворотам туннеля. Наконец вдали блеснул свет, и через несколько мгновений путешественники очутились и громадной светлой зале. Доставив сюда своих гостей, селениты тотчас все вышли и оставили путешественников в полном одиночестве.

— Мы в плену! — яростно воскликнул Фаренгейт, предполагая здесь западню со стороны жителей Луны.

Михаил Васильевич положил ему на плечо руку и спокойно проговорил:

— Успокойтесь, успокойтесь, дорогой товарищ!.. Здесь, очевидно, недоразумение, и стоит лишь нам объясниться…

— Объясниться?! Как же вы будете объясняться с этими дикарями, когда они не знают ни слова по-английски?!

— Э! Стоит лишь выучить их язык.

— Благодарю покорно, — я не берусь за это.

— А я возьмусь, — решительно проговорил профессор. — Вы ведь знаете, что мы, русские, — первые лингвисты в свете.

— Ну, вам придется потратить порядочно времени.

— Уверяю вас, что не более, как через два дня, я буду уже разговаривать с селенитами.

Ответ Михаила Васильевича глубоко озадачил почтенного гражданина Соединенных Штатов.

— Два дня?! — повторил он. — Это удивительно!

Сломка насмешливо подмигнул своему приятелю и шепнул ему на ухо:

— Бедный янки! Он и не предполагает, что на Луне год состоит лишь из двенадцати дней, а каждый день равен 29 земным суткам и ещё 12 часам и 44 минутам…

ГЛАВА XXXIV

На другой день пребывания наших героев на Луне, — теперь они могли определять день и ночь только при помощи хронометра, — Михаил Васильевич и его спутники увидели, что в залу, предназначенную для их пребывания, входит Телинга.

После взаимного обмена жестами, выражавшими приветствие, селенит высунул язык и положил на него свой палец, потом указал на уши путешественников.

— Должно быть, он спрашивает нас, господа, начинать ли уроки, — догадался Сломка.

После утвердительного ответа своих друзей, инженер обратился к Телинге и знаками дал понять, что они в его распоряжении. Селенит молча поклонился и вышел.

— Ну, что же он нас бросил?! — удивлённо воскликнул Гонтран.

— Вероятно, он отправился за учебными пособиями, грамматикой и словарями, — заметил Сломка.

— Так ты думаешь, что на Луне есть свои Ломонды и Литтре?

— Я уверен, — вмешался в разговор приятелей профессор, — что у селенитов общий уровень развития стоит выше, чем у нас.

— У этих-то дикарей?! — презрительным тоном сказал Фаренгейт.

— Эти дикари, как вы их называете, — холодно отвечал Михаил Васильевич, — живут в мире более старом, чем наша Земля.

Американец с раздражением топнул, ногой, которая увязла в землю на целый фут. Это обстоятельство еще более увеличило гнев янки, разразившегося десятком проклятий.

— Что с вами, сэр Джонатан? — с удивлением спросил Соломка.

— Да как же? Вот г-н Осипов говорит, что Луна старше Земли…

— Сказал и снова повторю.

— Но ведь Луна образовалась из Земли?

— Совершенно верно.

— Ведь она есть просто часть земного глобуса.

— …Часть, оторванная от экватора действием центробежной силы, — добавил Сломка.

— Вы вполне правы, достопочтенный сэр, — но что же из этого?

— Как что? Но если Луна есть часть Земли, то она не может быть старше того мира, из которого образовалась!

Услышав замечание американца, Гонтран в знак полного согласия кивнул головою.

— А ведь он прав, — обратился молодой человек к своему другу.

— Замолчи, глупый! — остановил его Сломка, — Фаренгейт говорит вздор, а ты ему поддакиваешь.