Криминальный гардероб. Особенности девиантного костюма - Коллектив авторов. Страница 21

Подобно бандам велосипедистов bōsōzoku 1980-х годов, которые настойчиво искали встреч с журналистами, желая быть замеченными, сфотографированными, известными, «когяру» откровенно и осознанно встраивали себя в нарративы медиа, которые разрабатывали тему детской проституции и оплачиваемых свиданий [150]. Девочки явно получали удовольствие, наряжаясь и устраивая импровизированные сексуальные шоу. Об игровом аспекте девиантного поведения писал антрополог Икуя Сато [151]. В случае с «когяру» исследователи не уделяли должного внимания их игровым субкультурным практикам. Впрочем, как писал социолог Фукутоми Мамору, масштабное исследование «оплачиваемых свиданий» (enjo kōsai) летом 1997 года осложнялось именно тем фактом, что субкультура для «когяру» «была своего рода сценой, на которой можно было сыграть „модную“ и актуальную роль» [152]. Между сексуальным образом «когяру», с одной стороны, и образом девочки-подростка, действительно занимающейся проституцией, с другой, существовала тонкая, но ощутимая грань. Главный редактор журнала Cawaii! справедливо замечал: «Никто из них не хочет в буквальном смысле быть девушкой, зарабатывающей деньги с помощью „оплачиваемых свиданий“; им просто нравится выглядеть сексуально и привлекать внимание взрослых» [153]. И тем не менее стиль «когяру» стал синонимом «оплачиваемого свидания» и был неверно истолкован не как рискованное развлечение, но как непосредственное и бросающееся в глаза свидетельство сексуальной девиации.

Броская и дешевая одежда

Некоторые элементы образа «когяру» — неопрятность, показное распутство, демонстрация денег и брендовых товаров — заставляли думать о них как о необразованных молодых женщинах из рабочего класса с откровенно базарными вкусами и соответствующими привычками. «Когяру» носили оригинальные и поддельные люксовые вещи и подражали эстетике нуворишей (narikin). Об их пристрастии к брендовым сумкам, очень заметном на ранних этапах эволюции стиля, упоминалось в журнале Cawaii!. Утверждалось, что свидетельницы культа «Грубого чванства заграничными брендами» предпочитают Prada, Gucci, Louis Vuitton, Chanel, Versace и Fendi (ил. 5.2) [154].

«Когяру», как правило, носили одежду и аксессуары, изготовленные из дешевых имитаций дорогих материалов: меха, кожи, парчи с металлическими нитями. Они любили шелковистые акриловые рубашки с принтами, напоминающими дизайн шелковых платков Hermиs. Оригинальные вещи от Hermиs украшались символами богатства и статуса — блестящими золотыми цепочками, подвесками, якорями, геральдическими и милитаристскими эмблемами в стиле tromp l’oeil. Наряд «когяру» эффектно смотрелся в сочетании с загаром, сложным разноцветным маникюром, временными татуировками и волосами, окрашенными в коричневый цвет (chapatsu).

5.2. Девочка-«когяру» в окружении взрослых брендовых сумок. Иллюстрация из журнала Heart Candy (15 октября 1997)

Тропические принты и аксессуары создавали образ, именовавшийся saafu (surf) rook («житель Гаваев»). Он был призван вызывать ассоциации с туристическими поездками на южные моря, яхтами и пентхаусами. Подчеркнуто пышный стиль говорил о самоуважении, гордости, умении взять от жизни все (geto suru). Апроприируя символы роскошного образа жизни, девушки парадоксальным образом подпитывали чувство собственного достоинства. Снобизм «когяру» напоминал амбиции представителей американской рэп-культуры; неудивительно поэтому, что американская исполнительница Лил Ким (Lil’ Kim) в описываемый период легко завоевала популярность в Токио. Демонстративное потребление подпитывало представление о «когяру» как о проститутках, хотя на деле их роскошь была скорее символической, чем реальной. Это была типичная для уличной моды игра с классовыми стереотипами.

Модные наряды «когяру» отражали страсть к щегольству — феномен, который исследователи описывали в связи с субкультурой слуг Викторианской эпохи [155]. Еще один, впрочем, весьма поверхностный аналог — любовь к блестящим, ярким и пышным украшениям, характерная для английского рабочего класса, по крайней мере до 1950-х годов. Р. Хоггарт, занимавшийся этой темой, пояснял, что модные пристрастия в данном случае подпитывались не столько реальными, сколько воображаемыми образами «шикарной жизни, которую богатые люди якобы ведут каждый день» [156]. Классовая подоплека женского потребления в Японии очень отчетливо проявляла себя как минимум с конца XIX века, по мере роста нового рабочего класса и развития городской потребительской экономики среднего класса. Историк Хирота Масаки пишет:

Молодые женщины, принадлежащие к «нецивилизованной» прослойке общества, мечтали приобщиться к образу жизни «цивилизованных» людей. Соответственно, они прикладывали много усилий, подражая им. Но поскольку их реальная повседневная жизнь была гораздо хуже, они постоянно обесценивали себя и страдали от чувства собственной неполноценности [157].

По наблюдениям этнографов, в 1920-х годах сложилось «множество практик, связанных с подражанием высшим классам» [158]. Именно в это время К. Вадзиро собирал подробные данные по теме и строил диаграммы, иллюстрирующие процесс зарождения и первоначального развития материальной культуры, моды и стиля жизни простых обитателей столицы, как мужчин, так и женщин.

В 1990-х годах центром притяжения для девочек из Токио были магазины, торговавшие местными модными брендами. «Когяру» собирались в районе Сибуя и в захламленном и ориентированном на подростков универмаге Tokyu «109» (в просторечии именуемом marukyū). Рядом с товарами локальных брендов, таких как Love Boat, Vivitix и Alba Rosa, здесь можно было увидеть поддельные и оригинальные вещи с логотипами Vuiton и Prada. Если «когяру» и покупали оригиналы, то обычно это были небольшие, но заметные аксессуары: брелок для ключей, кошелек или косметичка. В 1990-х годах цена на предметы одежды, обзоры которых встречались в журналах для «когяру» (kogyaru zasshi), обычно не превышала 10 000 иен (около 100 долларов); там же регулярно публиковались статьи с советами, как одеться пристойно за меньшие деньги. В журнале Popteen печатались подборки «модной одежды по хорошей цене» (negoro fashion), где каждая вещь стоила от 1900 до 7900 йен. В 1997 году журнал Cawaii! рассказывал, где можно приобрести дешевые сандалии, цельные купальники и шорты по цене от 4900 до 8900 йен [159], а газета Tokyo Street News (sutonyuu) в 2002 году призывала читателей покупать дешевые комплекты (Yasukau kooridinate) по цене ниже 10 000 йен [160]. Как заметил главный редактор Cawaii! «девушки любят дешевые вещи не меньше брендовых товаров. Им нравится выделяться из толпы, поэтому они покупают одежду без лейблов, чтобы разнообразить свой гардероб» [161].

Девочки-люмпены

Хотя начиная с 1992 года старшеклассницы все чаще поступали в университеты, а не бросали учебу ради работы и не переходили в колледжи с двухгодичным циклом обучения [162], а процент учеников, уходящих из школы, существенно не изменился, девочки-«когяру», сидящие на корточках в подъездах и на лестничных клетках, смотрелись так, словно они сбежали из дома (iede) и теперь им было некуда идти. Демонстрировать принадлежность к низшему классу, выглядеть опустившимися, грязными и в целом lunpenppoi (похожими на бродяжек) [163] — таков был еще один распространенный вариант стиля и поведения «когяру» (например, девочки в Китидзёдзи носили школьные юбки в пятнах и замызганные блузки).