Под слезами Бостона. Дьявол не спит - Мисник Таша. Страница 2

– Серена? – Серьезный тон по ту сторону намекает, что она, конечно же, не помнит о моем дне рождения.

– Мам, как ты? Как твои дела?

– Как всегда. Бывало и лучше, – откашливается она. – Что надо?

– Просто хотела услышать тебя, – пытаюсь не позволить ее холодному голосу испортить мой позитивный настрой.

– Услышала? Лучше б домой приехала и помогла убраться.

– А что Бриан? – тут же ляпаю себя рукой по губам. Зря вырвалось.

– Да как ты смеешь?! – моментально оживляется она, и я чувствую, как через смартфон брызжет желчью. Так происходит всегда, когда я цепляю Бриана. Но я никогда не научусь вовремя затыкаться. – У Бриана важная работа! Ты разве не знаешь? Ему некогда отвлекаться на такие мелочи. А вот ты! Ты же дочь!

– Дочь, про день рождения которой ты снова забыла! – не выдерживаю и выкрикиваю на всю улицу. Благо, мой голос перекрывает новый порыв ветра. – Ты даже не поздравила меня. Опять, – обида проседает в горле на последнем слове и давит его. Давит. Заставляя затухнуть на конце.

– А с чем я должна тебя поздравлять? – невозмутимо отвечает она, и я понимаю, что в очередной раз зря затеяла эту разборку.

Это все накатившая эйфория заставила меня подумать, что в этот раз все будет иначе. Раз я смогла там, значит, и здесь, скорее всего, получится не так, как всегда. Не так холодно. Не так безнадежно. Не так больно. «Может, достучусь сегодня» – новая ошибка, за которую я уже расплачиваюсь слезами, подкатившими к глазам.

– С тем, что ты появилась на этой планете благодаря мне? – продолжает она, повышая децибелы прокуренного голоса. – Поздравить тебя с тем, что я ночами не спала из-за тебя? Что пренебрегла карьерой ради тебя, девочка? С этим я должна тебя поздравить?

Я просто молчу, замерев возле первой попавшейся витрины. Я даже не вижу пестрящих на вывеске букв: их размыли скопившиеся в глазах слезы.

– Молчишь? – суровый голос вибрирует синхронно с моей дрожащей губой. – Вот и правильно. Думай, прежде чем говорить глупости.

Она кладет трубку, а я врезаюсь лбом в отскочившую дверь бара. Первые спрыгнувшие с неба капли дождя не дают прохожим разглядеть мои просочившиеся слезы.

А на что я надеялась?

Всегда ведь было так. Всегда ведь в ее сердце было холоднее, чем в лютый мороз на Аляске. Так почему я рассчитывала на глобальное потепление?

– Черт! – Второй удар распахнувшейся двери приходится в мою голову, и я решаюсь наконец отступить. – Еще и гребаный дождь! Класс! Просто класс!

– Мисс, вы заходите? – От третьего удара двери меня спасает какой-то бостонский джентльмен.

– Да, мать вашу, захожу, – я взмахиваю смоляными волосами, собранными в длинный хвост, и проскальзываю внутрь.

Оглядываю помещение, в которое зачем-то забрела, и понимаю, что выпить – сейчас самое правильное решение. Причин как минимум три: увольнение, мать и гребаный праздник в честь рождения меня.

Пятница, и поэтому неудивительно, что бар забит под завязку. Бар, которого я раньше никогда не видела. Видимо, я неосознанно свернула куда-то с Вашингтон-стрит.

Здесь все как-то мрачно, тускло и слишком коричнево. И деревянно, как по мне. Дерево на дереве. Деревянные стены, столы, стулья, стойки и даже, мать его, потолки. Как будто оказалась на какой-то ферме в день ярмарки. У владельца явно нет вкуса. Или он из Техаса. Ставлю полтинник.

Что ж. Волей случая и растерянности души я оказалась в пабе для ковбоев. Прекрасно. Впрочем, какая разница, где пить.

Задача номер один: протолкнуться к барной стойке.

Задача номер два: каким-то чудом избавиться от шубы, которую я ношу уже третий год. И которая третий год не подходит к дождливым зимам Бостона. Но на новую у меня нет средств.

Задача номер три: забраться в этой бесящей юбке-карандаш – части формы уже (слава богам) бывшей официантки – на высоченный барный стул. И…

Задача номер четыре: надраться в свой, мать его, двадцать второй день рождения.

По ощущениям уже тридцать второй.

Щемлюсь сквозь толпу и пытаюсь попутно стянуть с себя драного альпака белого цвета. Высунуть левую руку из рукава удается, когда какой-то мужлан толкает меня в бок, и я валюсь за барную стойку, но меня успевает придержать чья-то рука.

– Осторожнее, малышка, – улыбается стройная шатенка в топе, выше меня как минимум на две головы. И она даже не на каблуках. – По объявлению?

– Что? – отряхиваюсь я и приглаживаю свою юбку.

– Становись за стойку! – кричит она, когда несколько десятков мужских голов за барной стойкой начинают скандировать: «Давай! Давай! Давай!»

– Какую стойку? – я теряюсь, сжимая бедного дохлого альпака в руках.

– Быстрее! Видишь, что творится?! У меня не хватает рук! – красотка в топе с идеальной подтянутой фигурой пытается перекричать рев мужчин и попутно тянется за текилой. – Ну-у-у! Кто из вас, красавчиков, самый смелый?!

– Мне! Давай мне! – Ор желающих сливается в единое месиво, а я стою и мну пальцами все ту же шубу.

Длинноногая шатенка в топе ловко хватает за шиворот самого громкого активиста, укладывает его на спину, перегибает через стойку и льет ему в горло текилу под свист остальных самцов.

– Хорош с тебя, красавчик. – Она резко возвращает его в вертикальное положение, и тот, немного пошатываясь на ногах, кладет на барную стойку две сотни.

Две сотни?! За глоток текилы?

– Чего встала? – шатенка обращается ко мне, закупоривая бутылку Olmeca. – Бросай свою шубу вон туда, – указывает на полку под барной стойкой. – И давай уже помогай. Я зашиваюсь, как видишь.

– Но я…

– Малышка, прости, позже познакомимся. Вообще не до тебя.

– Но я не умею… – Все-таки засовываю альпака в тумбу.

– Просто дай им то, чего они просят. И расстегни пару пуговиц на блузке.

Она не дожидается моего ответа (она бы и не дождалась), подходит вплотную и выправляет мою белую блузку из юбки. Я невольно дергаюсь, этим не позволяя ей задрать рубашку вверх.

– Нет. Так не нужно, – я приглаживаю обратно края блузки ладонями, на что красотка хмыкает, но не настаивает и оставляет все как есть.

– Тогда хотя бы пуговицы. – Она осматривает мою грудь и резко высвобождает пару верхних пуговиц из петель.

– Прекрасно. – Хлопает меня по бедру. – Отлично выглядишь. А теперь иди вон к тому мужику. И сиськи вперед – чаевые обеспечены.

Вот это манеры… А я ведь даже не знаю ее имя.

– Ты, блин, серьезно? – Все, что я могу – это взмахивать ресницами.

– Абсолютно, малышка. И в следующий раз сделай макияж поярче.

Называется, пришла выпить. Что за черт?

В диком стрессе, дерганьях, поправлениях вечно задирающейся блузки и без капли алкоголя во рту я кое-как «дорабатываю» до трех утра, утоляя жажду клиентов. Спасибо моему опыту в обслуживании выездных мероприятий и скудным навыкам в смешивании виски с колой. Я даже не заметила, как влилась в процесс. Как не заметила и завершения своего дня рождения. Оно и к лучшему.

К четырем люди рассасываются. Музыка утихает и меняется на легкий эмбиент, что теперь абсолютно не вписывается в стилистику бара. Но я приятно удивлена. У меня даже получается слегка расслабиться и выдохнуть. Край левого глаза уже подыскивает бутылку, с которой я смогу слить себе хотя бы стопку за свое здоровье. Но хриплый голос мужчины возвращает меня в реальность.

– Повторить, – кряхтит он, уткнувшись локтями в барную стойку и подперев руками голову. Темная челка, наверняка ранее зачесанная кверху, достает до носа, и он даже не пытается ее поправить.

Первое, на что я обращаю внимание – его кисти и пальцы, расписанные множеством черных символов, которые уходят под манжеты серого пуловера. Он не поднимает головы, лишь стучит пальцами по барной стойке и отшвыривает мне рокс [1].

– Виски? – уточняю я.

– Ты не запомнила мой заказ? – Мужчина все так же не поднимает головы, но вздымает брови. Видимо, возмущенно. Или удивленно. Не разобрать.