Сделка Райнемана - Ладлэм Роберт. Страница 29

Альтмюллер был прекрасно осведомлен об образе жизни и склонностях Дитрихта. Но Дитрихт был слишком важной птицей в промышленной элите, поэтому ему старались угождать все. Герр Альтмюллер не был исключением.

Иоганн Дитрихт не счел нужным поблагодарить Альтмюллера за заботу о нем: баловень судьбы, он считал подобное отношение к своей особе чем-то само собой разумеющимся. Его всегда и везде ублажали. Он был важной персоной, и остальные – люди помельче в его представлении – старались вовсю угодить ему. То же делал сейчас и герр Альтмюллер.

– Неплохая идея. Мне так необходимо расслабиться. День был ужасный. Как, впрочем, и предыдущие дни.

– Может, у вас есть свои предложения?..

– Нет-нет, я воспользуюсь вашим советом… А теперь займемся делом.

– Отлично. Обсудим кое-какие детали, чтобы избежать ошибок… Как американец воспринял предложение о Буэнос-Айресе?

– Он аж подпрыгнул. Мерзавец, видно по всему. В глаза никогда не смотрит, но знает, что говорит. Меня буквально все в нем раздражало: не только то, как он держал себя, но и манера одеваться, и даже его ногти. В общем, отвратительнейший тип!

– Понятно. Но, может, вы не совсем правильно его поняли?

– Я владею английским в совершенстве, понимаю даже нюансы. Он был очень доволен. Во-первых, это место находится в тысячах миль от Германии и, во-вторых, контролируется, пусть и формально, американцами.

– Мы предвидели такую реакцию. А у него имеются официальные полномочия на ведение подобных дел?

– Само собой. В этом нет никакого сомнения. Несмотря на свой непрезентабельный, неряшливый вид, он – птица важная, из тех, кто принимает решения. Изворотлив, бесспорно. Но что бы там ни было, главное для него сейчас – совершить сделку с нами.

– Обсуждали ли вы хотя бы в самых общих чертах, как оценивают ее наши контрагенты?

– Разумеется! Кенделл говорил без разных там обиняков или двусмысленностей. Как я понял, для него данная акция – обычная финансовая операция. Ничего сложного, все просто и ясно. Я уверен, что в разговоре со мной он не лукавил, когда касался лишь практических аспектов нашего партнерства и оперировал при этом только цифрами. Не думаю, что у него были какие-то задние мысли. Во всяком случае, у меня нет никаких оснований сомневаться в его искренности.

– Мы так и предполагали. А Райнеман? Он им подходит?

– Они ничего не имеют против него. Чтобы устранить возможные подозрения в наш адрес, я прямо заявил о том, что мы идем на определенный риск, имея дело с этим человеком: ведь как-никак ему пришлось в свое время покинуть Германию. Однако для Кенделла куда больший интерес представляет тот факт, что Райнеман сказочно богат.

– А теперь поговорим о сроках. Здесь все должно быть четко и ясно. И поэтому нам не мешало бы уточнить кое-какие детали. Любая ошибка с моей стороны может испортить все дело. Как я понял вас, у американца имеются определенные прикидки относительно того количества карбонадо и борта, которое мы рассчитываем получить…

– Да-да, конечно, – перебил Альтмюллера Дитрихт, как поступают обычно дети, когда им не терпится что-то сказать. – И все же у него не было ни малейшего представления о подлинных наших потребностях в этих материалах. Я, понятно, запросил максимум. И поставил условием сокращение сроков поставки означенных грузов. Было оговорено также, что товар будет доставляться нам непосредственно с места добычи алмазов: брать эти минералы со складов довольно рискованно.

– Я не уверен в том, что мне тут все ясно. Как бы не попасть нам впросак.

– Наши партнеры оказались в исключительно сложном положении из-за собственных же мер безопасности. Согласно сведениям, полученным нами месяц назад, хранилища промышленных алмазов находятся под неусыпным надзором. Чтобы вынести хотя бы один килограмм, требуется дюжина подписей. И понятно, изъятие нужного нам количества не останется незамеченным.

– Таковы уж недостатки демократической системы. Даже мелкие чиновники могут совать всюду нос. И никто не в силах воспрепятствовать им, коль скоро их облекли властными полномочиями. Глупость какая-то.

– Кенделл заметил между прочим, что запасы в хранилищах трогать не следует ни при каких обстоятельствах: это вызовет слишком много вопросов и к тому же сразу станет известно слишком большому числу людей. В службе безопасности, курирующей подобного рода складские помещения, полным-полно мастеров своего дела, от которых ничто не укроется.

– Нам придется согласиться с нашими партнерами, – сказал Альтмюллер, поскольку и сам пришел к тому же выводу независимо от того, что услышал от Дитрихта. – Согласно нашим расчетам, доставка груза в место назначения должна быть произведена в срок от четырех до шести недель. Но нельзя ли как-нибудь сократить его?

– Можно. Если мы захотим сами заняться извлечением алмазов непосредственно из породы.

– Это исключено. К чему нам лишние тонны ничего не стоящего груза, которые уйдут затем в отходы? Мы должны получить от наших партнеров уже чистый продукт.

– Естественно. Я так и сказал об этом в Женеве.

– Мне кажется, они просто тянут время. Я должен, герр Дитрихт, подумать над тем, что узнал от вас. Кое-что в позиции противной стороны смущает меня, представляется несообразным. Тем более что этот Кенделл, судя по вашим словам, хитрая бестия.

– Да, это так. И вместе с тем он стремится заключить с нами сделку. В разговоре со мной американец прибегнул к аналогии, подтверждающей искренность его слов. Он сказал, что они столкнулись с той же проблемой, какая встала бы и перед вором, если бы тот забрался вдруг в подвалы Национального банка в штате Кентукки и попытался вынести оттуда ящики со слитками золота… Кстати, мы уже твердо решили провернуть это дело?

– Вроде бы. Нашему агенту в Женеве сообщат имя того человека в Буэнос-Айресе, с кем мы должны поддерживать связь?

– Да. Через три или четыре дня. Кенделл полагает, что это будет ученый Спинелли. Специалист по гироскопам.

– Думаю, надо навести о нем справки. Он итальянец?

– Совершенно верно. И в то же время – гражданин Соединенных Штатов.

– Ясно. Так оно и должно было быть. Приборы – вещь тонкая. И чем еще предстоит нам заняться, так это проверкой и перепроверкой всех и каждого, задействованного в операции, пока наконец все не будет уже позади. В общем, рутинная работа, ритуал своего рода.

– Для вас – возможно, но не для меня. Я умываю руки. Хватит и того, что я положил начало. Уже внес в это дело свой вклад, и к тому же, полагаю, немалый.

– Разумеется, разумеется. Не сомневаюсь, что вы оправдали доверие фюрера, выполнив с честью возложенную на вас миссию. Надеюсь, вы никому не говорили о своей поездке в Женеву?

– Ни одной живой душе. Я не обману фюрера. Он это знает. Как не обманывали его и мой отец со своим братом, моим дядей. Дитрихты – люди преданные до конца.

– Фюрер не раз говорил об этом. Итак, мы с вами обговорили все, mein Herr.

– Вот и отлично! У меня вконец расшатаны нервы!.. Я принимаю ваше предложение насчет ресторана. Возьмите заботу о нем на себя, а я тем временем вызову по телефону свою машину.

– Как вам угодно. А может, будет проще, если вас доставит туда мой личный шофер? Я уже говорил вам, там нечто вроде закрытого клуба. Шофер, молодой парень, знает, как все устроить. – Альтмюллер взглянул на Дитрихта. Их глаза встретились на короткое мгновение. – Фюрер будет огорчен, если узнает, что я чем-либо вам не угодил.

– Хорошо, я согласен. Так и в самом деле проще. Не будем же расстраивать фюрера.

Дитрихт выбрался из своего кресла. Альтмюллер тоже поднялся и подошел к нему.

– Благодарю, господин Дитрихт, – сказал помощник министра, протягивая руку. – Придет время, и все узнают о вашем выдающемся подвиге. Вы подлинный герой рейха, mein Herr. Для меня большая честь быть знакомым с вами. Адъютант проводит вас к машине. Шофер уже ждет.

– Замечательно! До свидания, господин Альтмюллер!

Иоганн Дитрихт вышел вразвалочку. И тотчас же Франц нажал кнопку на своем столе.