Не соблазняй повесу - Джеффрис Сабрина. Страница 62

– Верно, в этом она призналась. Но о том единственном, чего она не может признать ложным, ты не желаешь слышать. Даже ее собственный муж верит Долли.

– Потому что он должен либо верить ей, либо признать, что его жена могла укрывать преступника, а это он признавать не собирается.

– Пока что ты готов признать, что твоя собственная жена глупа. Или, еще хуже, что она готова обмануть тебя, едва ты повернешься к ней спиной.

– Речь не о нас, Амелия, – произнес он резко.

– Неужели? – Она подступила к нему. – Я вышла за тебя замуж, хотя моя интуиция подсказывала мне, что я сошла с ума. И знаешь, почему я все-таки это сделала?

– Потому что не хотела жить опозоренной старой девой в Торки?

– Если бы причина заключалась в этом, я вышла бы за Помроя, который не стремился, мало того – не хотел позорить нашу семью. – Теперь она смотрела ему прямо в лицо. – Я вышла за тебя замуж потому, что поверила тебе. Потому что ты был честен и справедлив, и я надеялась, что ты также будешь относиться к Долли.

Ее нижняя губа задрожала.

– Но все это было до того, как я поняла, что ты питаешь жгучую ненависть к Долли и это может пересилить более разумные побуждения.

– Разумные! Ты считаешь, что разумно поверить слову лгуньи?

– Никто не просит тебя это делать. И я не прошу об этом. Я прошу дать Долли шанс. Поезжай во Францию. Постарайся уяснить правду из независимых источников. Тогда уж, если не сможешь и если захочешь протащить мою семью через суд...

– Ты примешь мое решение, – произнес он тоном, полным сарказма.

– Да. Потому что буду знать, что ты не просто хочешь нанести ответный удар нашей семье из-за того, что не в состоянии нанести ответный удар Фрайеру.

Уинтер с силой втянул в себя воздух. Он был немало обеспокоен тем, как легко Амелия разбирается в его чувствах. По сути дела, он был склонен поступить так, как предлагал ее отец, хотя бы лишь для того, чтобы подтвердить свое мнение о лживых объяснениях ее мачехи.

Но то, что его хорошенькая жена этого требовала, вызывало у Лукаса раздражение. Он дал себе слово, что не позволит жене водить себя за нос, как бычка с кольцом в носу, а она сейчас именно этим и занималась.

– А если я не поеду во Францию? Как долго ты намерена наказывать меня, не пуская к себе в постель?

Амелия посмотрела на него с безнадежным сожалением.

– Если ты не сможешь подтвердить рассказ Долли, я не буду отказывать тебе в моей постели. Я откажу тебе во всем другом, Лукас. Ты можешь делать то, что ты хочешь, но я останусь с папой и Долли, помогая им перенести скандал, который ты учинишь, требуя оживить покойника.

Эти ее слова обрушились на Лукаса, словно штормовые волны на корпус корабля. Она собиралась бросить его. После всего, что они пережили вместе, она еще...

– Ничего у тебя не выйдет. – Страх, от которого у него стеснило грудь, был посильнее того, какой он терпел в убежище священника. – Можешь бушевать сколько тебе угодно, если хочешь, но ты моя жена, и я не позволю принуждать себя к чему бы то ни было пустыми угрозами.

– Это не пустые угрозы. Я не смогу жить с человеком, которому не могу доверять.

Уинтер постарался скрыть свой страх и заговорил как можно спокойнее:

– Насколько я припоминаю, дорогая, брачные обеты не включают в себя слово «доверие». Но я хорошо помню кое-что о том, что ты должна меня слушаться.

– Так вот чего ты хочешь? Жену, которая станет слепо тебе повиноваться, как солдаты, тебе подчиненные? Которая никогда не посмеет высказать собственное мнение, не посмеет ничего от тебя потребовать?

Он хотел только одного – чтобы она его не покинула. Но провалиться ему сквозь землю, если он в этом признается.

– Не имеет значения то, чего я хочу, поскольку я это не могу получить, верно? Ведь ты не можешь стать «послушной женой», даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

– А ведь ты и не хочешь от жены слепой покорности, что бы ты там ни думал.

Лукас вдруг увидел возможность получить то, чего он хотел по-настоящему: сохранить в неприкосновенности самолюбие и обладать женой где и когда ему это будет приятно.

– Почему бы нам не договориться, дорогая? Если ты согласишься быть моей послушной женой одну ночь, я поеду во Францию. Но ты будешь делать в точности то, что я тебе скажу. Если же ты не оправдаешь мои надежды и проявишь обычное своеволие, то я поступлю с твоей мачехой как мне заблагорассудится. И разговоров о раздельном существовании у нас больше не будет. Договорились?

Отличная стратегия! Она не выдержала до конца роль кокетливой глупышки, когда они впервые познакомились. Скорее всего и роль покорной воле мужа супруги ей не сыграть в совершенстве, и когда потерпит неудачу, он окажется в выигрыше.

В таком случае, когда он утром великодушно даст согласие на поездку во Францию, это не будет выглядеть так, словно он подчинился ее требованию, а, бесспорно, сойдет за благородный поступок. И если во Франции окажется, что он был прав насчет Теодора Фрайера, Амелия не станет возражать, когда он потребует, чтобы Дороти сообщила, где он скрывается.

Блестящий план – если Амелия примет вызов.

С минуту он опасался, что не примет. Сначала она, прищурившись, изучала его физиономию, а потом одарила его подозрительно сияющей улыбкой.

– Как пожелаешь, муженек! Когда же мы начнем?

Глава 27

– Сейчас такое же подходящее для этого время, как и любое другое, – сказал Лукас.

Амелия кивнула. Не напрасно провела она последние несколько ночей, согревая постель мужу. Она знала, что ему нравится, и начинала понимать, чего он от нее ждет. Тем не менее послушная жена совсем не то, что Лукас вбил себе в голову.

Настало время и его просветить кое в чем. Когда бы Амелия ни пыталась его в чем-нибудь убедить, Лукас первым делом ссылался на свой мужской авторитет. Она вовсе не собиралась ссориться с ним каждый раз, когда они не могли прийти к согласию по определенному поводу. Но она и не намерена была покорно наблюдать за тем, как он разрушает их совместное будущее и жизнь ее родных только потому, что не может переступить через свое прошлое. Если ее послушание, как он это называет, обусловит его поездку во Францию, она исполнит уговор. Раз уж он поедет в Л изьё и увидит там могилу Фрайера, а также побеседует с местными жителями, неужели он сможет после этого игнорировать реальные факты?

Итак, сегодня вечером она будет послушной, даже если это ее убьет. Судя по дьявольскому блеску в глазах ее мужа, он именно на это и делает ставку.

Лукас промаршировал к ее любимому креслу, расположился в нем и указал Амелии на сумки и чемоданы, доставленные из дома Кирквудов.

– Жена, ты можешь начинать. Распакуй и убери все вещи. – Когда Амелия молча кивнула и направилась к вещам, он сказал: – Я хочу, чтобы все было сложено аккуратно, а не в полном беспорядке, как у тебя обычно бывает, слышишь?

Амелия стиснула зубы.

В последующие два часа он отдавал приказание за приказанием, точь-в-точь как генерал на передовой линии фронта, и делал это до тех пор, пока Амелия не стала подумывать, в здравом ли уме была она, когда выходила замуж за военного. Когда вещи были разложены, наступил черед более интимных услуг. Уинтер приказал ей снять с него сюртук, жилет, галстук и ботинки. Она проделала все это с той же деловитостью, с какой совершал процедуру он сам.

Когда он велел ей почистить его ботинки, Амелия с трудом удержалась от шумного протеста. Он заставлял ее выполнять обязанности лакея, в то время как оба они знали, что женам офицеров не приходится, да и не пристало этим заниматься. Он старался подчинить ее своей воле, как офицер подчиняет своей воле солдата.