Тривейн - Ладлэм Роберт. Страница 7

– Я был бы вынужден подать на вас в суд за ложный арест, а это дорого стоит!

– Ради Бога, мистер Тривейн, поступайте как вам угодно, только не надо меня пугать. В любом случае девчонки, включая вашу дочь, признались, что курили марихуану, а это само по себе противозаконно. Но с такой мелочью мы возиться не будем. Другое дело – четверть миллиона долларов за нераспечатанный героин! В Гринвиче вряд ли захотят сделать эти двести пятьдесят тысяч предметом общественного обсуждения. Мы не желаем второго Дейриена...

Тривейн видел, что полицейский с ним откровенен. Дело и вправду сложное, хотя нелогичное до сумасшествия. Ну для чего, спрашивается, кому-то понадобилось обвинить четырех девчонок в том, что они замешаны в историю с героином, да еще на такую огромную сумму? Странно, очень странно...

Было далеко за полночь, когда Филис Тривейн спустилась к себе в комнату. Ее муж стоял у огромного окна, устремив взгляд на залив, в котором ярко отражалась луна.

– Девочки в комнате для гостей, – сказала она. – Наверное, проговорят до рассвета... Все ужасно испуганы... Можно, я выпью?

– Да, конечно, и я тоже.

Филис подошла к встроенному в стену бару, слева от окна.

– Что же будет, Эндрю?

– Фаулер и Уолтер уже подумали об этом. Фаулер, конечно, не сможет скрыть, что в результате анонимного телефонного звонка был найден героин. Ему придется признать это. Но едва ли он станет упоминать имена и где нашли героин: ведь идет следствие. И если даже на него нажмут, он заявит, что не имеет права обвинять невинных. Едва ли девчонки что-то ему расскажут.

– Ты уже поговорил со Свенсонами?

– Да... Они в панике. Уолтер как мог их успокоил. А я сказал, что Джин побудет у нас до утра, а потом вернется домой – завтра или послезавтра. И другие тоже поедут домой утром...

– И что же ты думаешь обо всей этой истории? – Филис передала мужу стакан с виски.

– Не знаю. Дежурный сержант и Фаулер считают, что тот, кто им позвонил, подкуплен. А дальше можно предполагать что угодно. Похоже, эти люди были хорошо информированы: звонивший совершенно точно указал место...

– Но зачем?

– Не знаю... Может, все это на самом деле подстроено против Свенсонов... Четверть миллиона долларов...

– Но, Энди, – перебила мужа Филис и заговорила, тщательно выбирая слова: – Не забывай, что звонивший в полицию назвал имя Пэм, а не Джин Свенсон!

– Да, но героин-то оказался в доме Свенсонов!

– Знаю... Сама видела.

– А я нет, – задумчиво сказал Тривейн, поднося стакан к губам. – И пока все это догадки. Возможно, прав Уолтер: кто-то погорел при заключении сделки, а тут подвернулись девчонки из богатых семей, – значит, испорченные... Весьма удобные кандидатуры на роль козла отпущения. К тому же великолепная возможность обеспечить алиби...

– Мне так не кажется.

– Мне тоже. Просто повторяю слова Уолтера... Они услышали, как к дому подъехал автомобиль.

– Это должен быть Стив, – сказала Филис. – Я просила его приехать пораньше.

– Что он и сделал, – взглянув на украшенные орнаментом часы, кивнул Тривейн. – Только давай, Филис, обойдемся без нравоучений. Мне понравилось, как он вел себя сегодня вечером. Конечно, речь его была далека от совершенства, но он не выглядел запуганным, хотя основания были...

– Я горжусь им... Настоящий сын своего отца!

– Да нет, просто он называл вещи своими именами... А к нему пока больше всего подходит слово «лодырь»...

Дверь открылась, и в комнату вошел взволнованный Стивен. Филис Тривейн посмотрела на сына.

– Я должен кое-что вам сказать... От Свенсонов я уехал без пятнадцати одиннадцать. Я попросил полицейского подбросить меня к моей машине. Затем взял Джинни, и мы заехали в Кос-Коб – в половине двенадцатого. В ресторане я выпил только три бутылки пива... больше ничего...

– Но для чего ты все это рассказываешь? – спросила Филис.

– Мы уехали оттуда около часа назад, – продолжал Стив, явно чувствуя себя все более неуверенно – он даже стал заикаться. – А когда я сел в машину, то сразу увидел, что кто-то в ней побывал: там был настоящий свинарник! Переднее сиденье залито вином или виски, кожа порезана, окурки из пепельниц вывалены в салон. Какая-то идиотская шутка! По дороге домой, на перекрестке, меня прижала к тротуару полицейская машина, хотя я вовсе не нарушил правила, – она в меня чуть не врезалась! Но я ничего не сделал, я их не задел! Полицейский велел мне показать права и регистрационную карточку. Потом, почувствовав запах спиртного, приказал выйти из машины...

– Он был из Гринвича? – спросил Тривейн.

– Не знаю, папа... Вряд ли. Ведь я все еще находился в Кос-Кобе...

– Продолжай!

– Один из полицейских обыскал меня, а второй осмотрел машину так, будто она принадлежала, по крайней мере, самой «Френч коннекшн» [1].

Вообще, я сразу понял, что меня хотят втянуть в какую-то историю. Но ведь я был совершенно трезв и у меня ничего не нашли! Тогда они заставили меня положить руки на капот, сфотографировали и обыскали мои карманы. Затем спросили, откуда еду. Ну, я им все объяснил, и тогда один из них с кем-то связался по радио, а потом спросил меня, не сбивал ли я старика милях в десяти от того места, где мы находились. Я, конечно, ответил: нет. И тогда полицейский сказал, что старик сейчас в больнице, в очень тяжелом состоянии...

– В какой больнице? Как она называется?

– Он не говорил...

– А ты спросил его?

– Нет, отец! Я так перепугался! Но, клянусь тебе, я никого не сбивал, никто вообще не переходил дорогу... Шоссе было пустым: за все время я встретил только две машины...

– Боже мой! – воскликнула Филис, глядя на мужа. – Что же это такое?

– Что было потом? – задал третий вопрос Тривейн.

– Второй полицейский сделал еще несколько снимков – моей машины и меня. У меня до сих пор в глазах эти вспышки! Боже, как я испугался! Но тут они сказали, что я свободен...

Юноша замолчал. По испуганному выражению глаз и поникшим плечам было видно, что он до сих пор не пришел в себя.

– Ты все мне рассказал? – спросил Тривейн.

– Да, отец... – еле слышно проговорил Стив, и в голосе его звучал страх.

Эндрю подошел к столу, стоявшему рядом с кушеткой, и снял телефонную трубку. Набрав справочную, попросил управление полиции в Кос-Кобе.

– Меня зовут Эндрю Тривейн, – сказал он. – Я только что узнал о том, что одна из ваших патрульных машин остановила моего сына... Где это случилось, Стив?

– На перекрестке Джанкшн-роуд... Четверть мили от железнодорожной станции.

– Его остановили на Джанкшн-роуд, – сказал в трубку Тривейн, – на перекрестке, не более получаса назад... Не могли бы вы сообщить мне, что говорится в рапорте? Хорошо, я подожду...

Эндрю взглянул на сына, усевшегося в кресло, и на застывшую рядом с ним Филис. Стив дрожал и, тяжело дыша, испуганно смотрел на отца.

– Да, – нетерпеливо подтвердил Тривейн в трубку, – Джанкшн-роуд, со стороны Кос-Коба... Конечно, уверен: ведь мой сын находится рядом со мной! Да, да... Нет, не могу сказать... Одну минуту... А ты видел, – обратился он к сыну, – на полицейской машине название «Кос-Коб»?

– Нет, не видел. Машина стояла у обочины...

– Он не видел... – проговорил в трубку Тривейн. – Но ведь это, должно быть, ваша машина, раз его остановили в Кос-Кобе?.. Что? Да, конечно... А вы не могли бы выяснить? В конце концов, его задержали в вашем районе... Что? Хорошо, понял. И хотя мне это не нравится, постараюсь узнать... Благодарю вас!

Тривейн положил трубку на стол, вытащил из кармана сигареты.

– В чем дело, отец? Это были не они?

– Нет. У них всего две патрульные машины, и ни одна из них в последние два часа не находилась на дороге в Джанкшн...

– Тогда объясни, пожалуйста, – попросила Филис, – что ты «понял» и что тебе «не нравится»?

– Они не имеют права проверять машины из других городов без официального запроса, который следует регистрировать... И никогда этого не делают, поскольку между полицейскими существует определенная договоренность. Машина, вторгшаяся во время преследования в чужие владения, тут же возвращается без всяких записей о случившемся...