Дом крови (ЛП) - Смит Брайан. Страница 5

Еще через несколько десятков шагов начала сказываться усталость. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить свои уставшие ноги подняться еще на один уровень. Его обнаженный торс блестел от пота. Он сосредоточился на продолжении подъема, сосредоточив всю свою волю на колоссальных физических усилиях, необходимых для продолжения движения. Сам процесс поднятия ноги на следующую ступеньку стал мучительным, хуже, чем, скажем, перетаскивание больших мешков с картошкой на крутой холм в жаркий летний день. Больше всего на свете ему хотелось улучить минутку-другую и присесть на одну из этих ступенек. Его сердце колотилось в груди, как двигатель очень старого и очень слабого автомобиля.

- Не подведи, сука... - пробормотал он своему осажденному сердцу.

Прошло некоторое время, прежде чем он понял, что преследующие его существа теперь перестали быть преследующими. Он поднимался по ступенькам медленнее, чем пожилой водитель из Флориды, который ведет "Бьюик" через перегруженный перекресток. Осознание пришло, когда он осознал, что не слышит никаких звуков, кроме своего затрудненного дыхания и учащенного стука сердца.

Он остановился, что не потребовало от него особых усилий. Он привалился к холодной бетонной стене, медленно сполз вниз, пока не оказался в положении на корточках, и оставался там, пока его тело пыталось прийти в себя. Он полагал, что сможет перестать задыхаться через неделю или две. Несколько минут он сидел с закрытыми глазами, радуясь, что ему больше не угрожает такая неминуемая опасность быть разорванным в клочья. Его дыхание выровнялось, и сердце, казалось, больше не было готово выскочить из груди. Он позволил своим глазам открыться, и у него впервые появилась возможность взглянуть вниз.

От головокружения у него скрутило живот. У него закружилась голова, и он чувствовал такое головокружение, какого не испытывал никогда с тех пор, как в детстве заставлял себя крутиться волчком. Он ухватился одной рукой за ступеньку над собой, другой хлопнул открытой ладонью по стене и держался изо всех сил. Головокружение прошло через несколько мгновений. Затем, когда он почувствовал, что готов, он рискнул еще раз взглянуть вниз.

Он почувствовал легкую боль в животе, но это не имело большого значения. С ним все было в порядке. По его следу не гнались хищные монстры с выпученными демоническими глазами. Больше нет. Лестница под ним была пуста, как и маленький коридор внизу. Он внимательно прислушался, но не смог уловить никаких звуков разрушения, доносящихся из маленькой комнаты охраны. Что ж, это было хорошо. Для разнообразия что-то сработало в его пользу. Затем он поднял глаза к потолку и посмотрел на мигающий красный огонек камеры видеонаблюдения. Он подумал о том, насколько ближе казалась камера, чем когда он был в коридоре.

На самом деле...

Что ж, лестница тоже oказалась гораздо круче, чем казалась изначально. Он преодолел, наверное, треть пути, и ему казалось, что он поднимался по лестнице целую вечность. Его охватило чувство нереальности происходящего. Его охватил новый приступ страха. Нереальности. Это было самое подходящее слово для этого. Или просто реальность в этом странном месте была очень изменчивой?

Неужели он будет вечно карабкаться по этой лестнице, так и не достигнув вершины?

- Нет. Не-а. Ни за что, ни при каких обстоятельствах.

Он приложит еще одно усилие. Тридцать минут. Нет, час. И на этот раз он будет подниматься по ступенькам с более умеренной скоростью, вместо того, чтобы тратить всю свою энергию сразу. Если после очередного часа восхождения окажется, что он по-прежнему преодолел только треть пути, он сдастся и бросится с лестницы. Он скорее умрет, чем будет вечно обречен на это странное чистилище.

- Тогда ладно.

Он поднялся на ноги, глубоко вздохнул и продолжил подъем. Его немного шатало, и ему отчаянно хотелось выпить бутылочку-другую "Гаторейда", но чувствовал он себя вполне нормально. На этот раз он не поднимал головы, вместо того чтобы пялиться на невероятно далекую дверь. Чтобы скоротать время, он считал ступеньки, поднимаясь по ним. Одна, две, три... Дюжина... две дюжины... три дюжины... все та же старая история.

А может, и нет.

Когда он, наконец, поднял глаза, то с удивлением увидел, что дверь на самом деле становится больше. И ближе. У него возникло желание ускорить шаг, которому почти невозможно было сопротивляться. Но он заставил себя продолжать в том же темпе.

А дверь казалась еще больше.

И еще ближе.

Пока, наконец, он не смог сосчитать, сколько ступенек оставалось между ним и лестничной площадкой. Семнадцать ступенек. Шестнадцать. Пятнадцать. Четырнадцать. Меньше десяти. А потом он начал двигаться быстрее, преодолев последние несколько ступенек прыжками. Он остановился на лестничной площадке и почувствовал, что знает, каково это - взбираться на Эверест. Черт возьми, Эверест был для слабаков. Что общего у простой горы с лестничной клеткой с привидениями?

Ну, может, там и не было привидений.

Он решил, что это не совсем подходящее слово, но он точно знал, что это место не имеет абсолютно никакого отношения к миру природы.

И он понял еще кое-что.

Он хотел уйти.

Сейчас.

Он осмотрел дверь. Она была сделана из гораздо более простого материала, чем две предыдущие, с которыми он сталкивался. На самом деле, она была сделана из дерева. По обе стороны от нее не было электронных кнопок. Похоже, здесь не было никакого запирающего механизма. Только обычная медная дверная ручка. Все, что ему нужно было сделать, это протянуть руку, взяться за нее и повернуть...

Затем он подумал о том, насколько обманчивой здесь часто бывает внешность.

И он подумал о пронзенной парочке в комнате охраны. Преступник, вероятно, находился где-то по другую сторону этой двери. Мысль о встрече с этим чудовищем пробирала его до глубины души, но он знал, что пути назад нет.

И он не мог просто стоять здесь, на этой лестничной площадке, вечно.

Поэтому он сделал глубокий вдох.

Взялся за ручку.

И поворачивал ее до тех пор, пока дверь не начала отходить от рамы.

Отбросив десятилетия укоренившегося агностицизма, он пробормотал молитву и вошел в обитель Дьявола.

* * *

Существу, которое обитатели Изнанки называли "Хозяином", было несколько столетий. Его существование на этом плане длилось более трех четвертей тысячелетия, но когда он был в человеческом обличье, его внешность была похожа на внешность седовласого мужчины лет шестидесяти с небольшим. Он мог бы принять облик гораздо более молодого человека, но обнаружил, что большинство людей относятся к старшим с той степенью почтения, которая ему нравилась. Это с самого начала устанавливало их подчинение.

И это было настоящей жемчужиной, лежащей в основе игры. Существо с таким долголетием нуждалось в развлечениях, и ему нравились игры, в которые он играл с людьми. Подобно жукам, запутавшимся в паутине, они не осознавали, что попали в логово Дьявола, пока не становилось слишком поздно убегать. Ему нравилось насмехаться над ними, срывать с них покровы ложной вежливости и гордости, мучить их до тех пор, пока они не превращались в разбитые, хнычущие скорлупки. Некоторых он убивал, предпочтительно на глазах у их друзей и любимых, других он отправлял в Изнанку, где они выполняли работу, прославлявшую его собственных темных богов и позволявшую ему существовать в этом призрачном коридоре мира, мрачно заколдованном месте, которое было одновременно и естественным, и за его пределами.

Он уставился на отражение своей человеческой маски в зеркале в своих покоях. Он увидел красивое, утонченное лицо, искусно выполненный фасад. Он знал, что увидит, если решит снять маску. Ни в том, ни в другом случае он не увидел бы лик божества. Он был из плоти и крови. Как и все остальные существа в мире. В конце концов, его особые способности не спасли его. Знания, которыми он обладал о своей собственной природе, ограничивались тем немногим, что он мог почерпнуть из древних текстов, которые, как он знал, были написаны его предками. Он знал, что его естественный жизненный цикл составляет примерно тысячу лет, то есть он прошел три четверти пути по дуге. Оставшиеся ему двести-триста лет показались бы вечностью низшим существам, но для существа, которое уже прожило так долго, этот отрезок времени казался ужасно конечным.