Уловка Прометея - Ладлэм Роберт. Страница 34

– Помните, как Амброз Бирс определял, что такое государственный деятель? – Сенатор подмигнул Фраю. – Политик – это тот, кто в результате равного давления со всех сторон остается прямым.

– Я вчера заглядывал в уборную и обнаружил, что к вам приклеилось новое прозвище, – сказал Фрай, едва заметно улыбнувшись. – Вам оно понравится, Джим, – «сенатор Кассандра».

Кэссиди нахмурился.

– Никто не хотел прислушаться к Кассандре – а стоило бы, – проворчал он. – По крайней мере, эта девица имела право сказать потом, что она предупреждала...

Сенатор умолк, не окончив фразы. Они уже прошли через этот этап и все обговорили. Фрай попытался предостеречь сенатора, и Кэссиди выслушал его. Но теперь разговор был окончен.

Сенатор Кэссиди делал то, что считал нужным, и не собирался останавливаться.

Вне зависимости от того, чего это могло ему стоить.

Брайсон помчался в сторону центрального лестничного колодца; он слышал, как позади грохочут по стальной палубе шаги преследователей. Завидев лифт, он притормозил на долю секунды, но тут же отверг эту идею. Лифт двигался слишком медленно и стал бы для него вертикально поставленным гробом – Брайсон оказался бы легкой добычей любого, кто сумеет отключить подъемный механизм. Нет уж, лучше он воспользуется лестницей, хоть это и шумно. Других способов выбраться из надпалубного сооружения не было. У Брайсона не оставалось иного выбора. Вверх или вниз? Если он бросится наверх, в сторону ходовой рубки и мостика, это будет неожиданный ход, но рискованный: на верхнюю палубу ведут всего несколько выходов, и он легко может очутиться в ловушке. Нет, это неудачная идея. Единственный разумный шаг – двигаться вниз, на главную палубу, и там искать путь к бегству.

К бегству? Но каким образом? С корабля вел лишь один путь – на главную палубу и оттуда в воду: то ли просто спрыгнуть – но воды Атлантики сейчас настолько холодны что это станет форменным самоубийством, – либо спуститься по сходням, но это слишком долго, и все это время он будет живой мишенью.

О господи! Отсюда невозможно выбраться!

Нет, нельзя допускать таких мыслей. Должен существовать способ скрыться с корабля, и он его найдет.

Брайсон сам себе напоминал крысу в лабиринте: он не знал внутренней планировки этого огромного корабля, и это давало его преследователям заметное преимущество. Но при том сами размеры судна гарантировали наличие бесконечных коридоров, в которых легко при необходимости оторваться от погони и спрятаться.

Ник помчался вниз по лестнице, перепрыгивая по две-три ступеньки за раз, а сверху разносились крики. Один из телохранителей был мертв, но, несомненно, их оставалось достаточно, и теперь, после воплей сирены и предупреждений по переговорным устройствам, они все явно были начеку. Грохот шагов и крики, доносящиеся из лестничного колодца, делались все громче и яростнее. Преследователей Брайсона становилось все больше, и, похоже, появление подкрепления из других частей корабля было делом нескольких секунд.

Грубые вопли и грохот металла сливались с корабельным свистком и ревом сирены, образуя в результате форменную какофонию. От лестничной площадки отходил короткий коридор, который, кажется, вел наружу, на палубу. Брайсон тихо открыл дверь, бесшумно затворил ее за собой, бросился вперед и оказался в кормовой части палубы, открытой всем стихиям. Небо было черным. Волны тихо плескались о корму. Брайсон помчался к леерному ограждению, выискивая скобы, которые иногда приваривают к борту корабля, чтобы они служили лестницей на случай срочной эвакуации. У Ника промелькнула мысль, что по таким скобам он мог бы спуститься на другую палубу и оторваться от преследователей.

Но никаких скоб на корпусе не обнаружилось. Выбраться отсюда можно было, только прыгнув за борт.

Вдруг раздался залп. Пуля попала в кабестан и с пронзительным визгом срикошетировала. Брайсон отскочил от ограждения и метнулся в тень швартовочной лебедки – подъемный ворот был, словно некая гигантская катушка ниток, обмотан стальным канатом – и нырнул под ее защиту. Пули ударили в металл всего в нескольких футах над головой Ника.

Преследователи палили не переставая, и Брайсон понял, что прыгни он в море, тогда они вообще смогли бы стрелять безбоязненно, не опасаясь попортить что-нибудь из корабельного навигационного оборудования.

А на корабле им приходилось быть поосторожнее и смотреть, куда они стреляют. И это было только на руку Брайсону! Эти люди убьют его, не задумываясь, но они не захотят повредить свой корабль – или его драгоценный груз.

Значит, нужно побыстрее убираться с открытого места и нырять в чрево судна. Там не только можно найти множество укромных местечек – там он получит преимущество перед преследователями, которые уже не смогут палить напропалую.

Да, но как это сделать? В настоящий момент Брайсона застукали на палубе, и защитой ему служил лишь огромный стальной ворот. Это было самое опасное для него место на всем корабле.

Похоже, на палубе сейчас находилось не то два, не то три стрелка, не больше и не меньше. Противник явно превосходил Брайсона численностью. Нику нужно было как-то отвлечь внимание врагов, сбить их с толку. Но как? Брайсон принялся лихорадочно озираться и кое-что заметил. За металлическим кнехтом, высоким цилиндром, поднимающимся на несколько футов над палубой, стояла банка с краской, явно забытая каким-то палубным матросом. Брайсон прополз по палубе к кнехту и схватил банку. Та была почти пуста.

Стрельба тем временем почему-то участилась. Брайсон быстро вернулся на прежнее место, прихватив банку с собой, и тут же швырнул ее в сторону леерного ограждения. Банка ударилась о клюз. Ник украдкой выглянул из-за своей баррикады и увидел, что оба его преследователя повернулись в ту сторону, откуда донесся стук. Один из них побежал туда, прочь от того места, где прятался Брайсон. Второй, сохраняя классическую позу стрелка, слегка поворачивался из стороны в сторону, контролируя пространство вокруг. Пока первый бежал к правому борту, второй следил за левым, продолжая неотрывно держать лебедку под прицелом. Он-то и почувствовал какой-то подвох, заподозрил, что Брайсон пустился на хитрость и что на самом деле тот так и сидит, забившись под лебедку.