Комната Вагинова - Секисов Антон. Страница 17

Вскоре они съехались: это вышло случайно, из соображений удобства. У нее была свободная комната, у него же не было ничего. Нину терзали дурные предчувствия: Володя производил впечатление человека со слабым здоровьем. Он сильно потел, и от его пота шел резкий запах, напоминавший запах гниения. Возможно, он чем-то серьезно болел, и Нина попросила его пройти медосмотр и предъявить справки. Но вместе с подозрительным запахом Володя источал и спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. Со времен жизни с бабушкой Нина не чувствовала себя в безопасности. Только когда это чувство появилось вновь, она поняла, что ей его не хватало. С Володей возникла определенность, размеренность жизни.

Не пылая особенной страстью к Володе, твердой шестерке, усредненному хорошему парню, Нина привязывалась к нему все сильней.

— Я люблю тебя, Нина.

— Это хорошо, очень правильно.

Воскресным утром, когда они завтракали, Володя сделал торжественное лицо. Проткнув вилкой кусок яичницы, он объявил: «Думаю, ты готова».

— Готова к чему?

— К знакомству с моим лучшим другом.

— О нет, у тебя есть друзья.

— Он мне как брат, и как отец, и как второй сын. Самый близкий человек на земле.

— Ну и как его имя?

— Артем, — в его голосе звучало благоговение. Артем.

— Ты о нем даже не упоминал.

— Упоминал миллион раз. Ты не слушаешь.

— Допустим.

Нина хорошо помнит этот момент. Володя объявил о грядущем знакомстве с Артемом как о необыкновенном подарке, достойном лишь избранных. А теперь Нина сидит перед этим лучшим другом связанная, верхом на ведре. Артем стоит перед ней и терпеливо ждет, когда Нина пописает в ведро. Но Нине не хочется. Все процессы внутри нее остановились. Она не понимает, что ему нужно и зачем ее здесь держат. Ей до сих пор не страшно. Какой-то частью сознания Нина воспринимает происходящее как нечто само собой разумеющееся, почти что закономерное. Нина чувствует слабую тошноту. Ее положение на ведре неустойчивое. Артем нависает над ней, выражая первые признаки нетерпения. Нина смотрит ему в глаза, и ее тело наклоняется вбок. Она начинает падать.

О старушке-гарпии, дружбе с младенчества и похищении девы

Люди с внешностью как у Артема поначалу располагают к себе. Он похож на человека из рекламы строительного магазина, которого изображают под надписью «Качество по доступной цене». Бородатый мужик в кепке, символ надежности. Очки с замотанной скотчем оправой смягчают черты лица. Такой парень наверняка охотно поддержит разговор о футбольном клубе «Зенит», рыбалке, холодном пиве в жару, внутренностях машины. Артем в самом деле умеет его поддержать. Но после общения с ним у собеседника, даже совсем нечуткого, возникнет явное подозрение: здесь что-то не так. Что-то не так не с Артемом даже, а с разговором. Как будто запустили симулятор среднестатистической мужской беседы. Все реплики абсурдно нейтральны. Артем не грубит. Отвечает не слишком коротко и не слишком развернуто и встречных вопросов не задает. Беседа с ним исчерпывается не сразу, но быстро. Чем дальше продвигается разговор, тем более отчужденной, лишенной эмоций кажется манера речи Артема. В какой-то момент возникает чувство, что говоришь с деревом или камнем.

Никто не знает, чем он занимается. Только его друг и пара соседей по коммуналке сказали бы что-то вроде: «Размышляет. Читает древних философов».

— А зачем он их читает? Он преподает? Пишет книгу? Может быть, у него депрессия? Он потерял смысл жизни и пытается заново обрести его в учении стоиков?

— Нет, не похоже. Он просто любит читать.

Никому в голову бы не пришло расспрашивать Артема о детстве, о важных событиях его жизни — вообще ни о чем личном. Но если бы что-то подобное все же произошло, Артем оказался бы в состоянии вспомнить только одну историю. Это история о смерти его отца. По версии Артема, ситуация развивалась следующим образом.

Артем переехал с отцом в город Пушкин, где пошел в первый класс. Он пытался найти друзей, но сверстники его опасались. Когда Артем приближался к детской площадке, кто-нибудь из детей обязательно начинал хныкать — просто от одного его вида, походки и выражения лица. Лучший и единственный друг Артема — Володя. Они родились почти одновременно и были друзьями с первых дней жизни, если представить, что младенцы могут дружить. Их отцы познакомились на выписке из роддома и так очаровали друг друга, что сразу скрепили знакомство пьянкой — в процессе которой напрочь забыли про новорожденных.

Отец Артема преподавал историю в местной гимназии. Ученики любили его за неформальный подход и называли не по имени-отчеству, а просто Сашей. Поздней весной и осенью отец проводил занятия на природе: водил гимназистов в Павловский парк. Несколько раз он брал с собой и Артема. В «саду муз» отец устраивал ученикам викторины. Он надевал костюм с бабочкой, всячески подражая Леониду Якубовичу, хотя не носил усов и не умел развязно шутить. Саша прятал подсказки у основания античных скульптур. Он зачитывал вопросы с карточек и дарил призы.

Игра возбуждала бурный энтузиазм у всех, кроме Артема. Его раздражали старшеклассники — шестнадцатилетние дядьки и тетьки, которые ведут себя удивительно несолидно, куда менее зрело, чем первоклассник Артем. Ему не нравилось и само место, «сад муз», — оно его неприятно волновало.

Сложно кого-нибудь удивить, показав копию древнегреческой статуи. Еще меньшее удивление вызовет среднерусский лесной пейзаж. Но группа статуй, неожиданно возникающая посреди среднерусского лесного пейзажа, озадачивает. Сперва кажется, что застал тайное действо. Все участники замерли и не смеют пошевелиться — в надежде, что останутся незамеченными. Двенадцать дорожек, три греко-римских бога и девять муз. Пока старшеклассники развлекались, Артем бродил среди лесных скульптур.

В разгар одной из викторин Артем заметил старуху. Она стояла у постамента с Гермесом. Артем смутно помнит, как она выглядела, — память сохранила отдельные детали. Что его по-настоящему ужаснуло, так это вид старушечьих губ. Темные, искривленные — казалось, они не способны произносить ничего, кроме угроз и проклятий. Губы безостановочно шевелились. Берет на голове напоминал моллюска, прилипшего к черепу. А вот скульптура Гермеса выглядела совершенно невинно. Просто парень в крылатом шлеме, похожий на писающего мальчика в фонтане. Наивный, если не сказать глуповатый, взгляд.

Сперва никто, кроме Артема, не замечал старуху, но она стояла так долго и так неподвижно, что постепенно завладела всеобщим вниманием. Когда старуха наконец повернулась, Артем увидел ее лицо, покрытое пухом. Он вспомнил, что уже видел это лицо несколько раз: кажется, старуха жила где-то поблизости. Она не делала ничего особенного — просто постояла у статуи, а потом ушла в сторону Павловского дворца. Но Артем помнит, какое тоскливое чувство тогда всех охватило. Викторина прекратилась сама собой.

А потом выяснилось, что эта старуха действительно была соседкой Артема и Саши. И однажды у старухи с отцом Артема случился конфликт из-за границ участка. Саша поменял прогнивший деревянный забор на ограждение из профнастила. И при замене немного сдвинул его на участок соседки. Соседка подошла к новой границе и принялась визгливо кричать. Отец утверждал, что возвращает историческую разметку. Соседка настаивала, что он нарушает закон. Артем помнит это плоское и тусклое лицо, статичные голубые глаза, помнит, с какой ненавистью старуха выплевывала ругательства. В разгар спора отец тяжело закашлялся, соседка сочувственно ему улыбнулась, и спор сошел на нет.

Затем соседка появилась у них на пороге с домашними эклерами. Отец принял их с благодарностью, пригласил старуху на чай. Она отказалась, и сын с отцом съели эклеры, разместившись в прихожей возле печи. Отец ел и шутил про яды и смертельные отравления. Весь рот и пальцы у обоих были в крему. Отец открыл задвижку, чтобы Артем мог смотреть на огонь. Печь стояла в центре дома и, по задумке, должна была равномерно распределять тепло по всей площади. Но с этой печкой было что-то не так: она прогревала только прихожую и кухню, другие помещения почти всегда оставались холодными.