Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт. Страница 11

Телефон зазвонил, и этот по-европейски резкий звонок заставил его вздрогнуть. Он снял трубку со стоявшего на соседнем столике телефона, отметив участившееся дыхание и дрожь в руке.

– Да? Алло?

– Соединяю с Нью-Йорком, мсье, – послышался голос гостиничной телефонистки. – Я вызвала вашу контору. Могу я аннулировать ваш предыдущий заказ на шестнадцать часов?

– Да, пожалуйста, и благодарю вас.

– Мистер Конверс? – Резкий высокий голос в трубке принадлежал секретарше Лоуренса Тальбота.

– Привет, Джейн.

– Слава богу! Мы с десяти часов пытаемся дозвониться до вас! С вами все в порядке? Мы узнали обо всем около десяти. Какой ужас!

– Со мной все в порядке. Но спасибо за беспокойство, Джейн.

– Мистер Тальбот просто вне себя. Он отказывается верить всему этому.

– Да и вы не верьте тому, что говорят о Холлидее. Это вранье. А теперь соедините меня, пожалуйста, с Ларри.

– Если бы он узнал, что я проболтала с вами столько времени, он бы уволил меня.

– Исключено. Кто тогда станет разбирать его каракули?

Секретарша на минутку затихла, а затем проговорила уже более спокойным тоном:

– О боже, Джоэл, пережить такое и еще шутить.

– Так проще, Джейн. Ну, соедините меня с Буббой?

– Вы просто невозможны!

Лоуренс Тальбот, старший партнер фирмы «Тальбот, Брукс и Саймон», был весьма компетентным юристом, правда, высокой репутацией в юриспруденции он был обязан в одинаковой мере как своей игре в футбольной команде Йельского университета, а потом – и в сборной страны, так и успехам в зале суда. Кроме того, он был предельно честным человеком и являлся скорее координирующей, чем движущей силой в этой довольно консервативной, но преуспевающей фирме. Наконец в телефонной трубке загремел голос Лоуренса Тальбота:

– Это черт знает что! Я потрясен! Что я могу сказать? Чем я могу помочь?

– Прежде всего, забудьте всю эту ерунду о Холлидее. К наркотикам он имеет не больше отношения, чем Нат Саймон.

– Значит, вы еще не слышали? Тут они уже сами отыграли. Сейчас это подается как насильственное ограбление: он оказал сопротивление, в него стреляли, а потом подсунули пакеты с кокаином. Как только телефонные провода не перегорели, когда Джек Холлидей звонил из Сан-Франциско и клялся вышибить душу из швейцарского правительства… Он ведь играл за Стэнфорд, вы помните?

– Вы великолепны, Бубба.

– А я уж и не надеялся услышать от вас такие слова. Наконец-то вы отдали мне должное, молодой человек.

– Не такой уж и молодой человек, Ларри… Но я хотел бы кое-что у вас выяснить.

– Весь к вашим услугам.

– Анштетт. Лукас Анштетт.

– Мы разговаривали с ним вместе с Натаном. Он говорил очень убедительно. Мы согласились.

– В самом деле?

– В подробности мы с ним не вдавались. Но мы считаем вас лучшим в своей области, так что удовлетворить его просьбу было нетрудно. В фирме «Т.Б.С.» трудятся лучшие силы, и, если судья масштабов Анштетта подтверждает это, нам остается только поздравить себя с успехом, не так ли?

– Вас убедило его положение в суде?

– Бог с вами! Он даже предупредил нас: если мы согласимся, он будет еще строже относиться к разбору наших апелляций. Такой уж у него милый характер – заранее говорит тебе: если ты ему уступишь, тебе же будет хуже.

– И вы ему поверили?

– Ну, Натан по своему обыкновению завел волынку о том, что есть, конечно, такие люди, с которыми проще всего согласиться, ибо они не мытьем, так катаньем, но своего добьются. Натан вообще склонен все усложнять, однако согласитесь, Джоэл, чаще всего он оказывается прав.

– Если у вас есть время три часа слушать пятиминутные доводы, – сказал Конверс.

– Он всегда все тщательно взвешивает, молодой человек.

– Не такой уж молодой… Все относительно.

– Да, чуть было не забыл: звонила ваша жена… Простите, бывшая жена.

– Да?

– Ваше имя упомянули в передаче то ли по радио, то ли по телевизору, вот она и захотела узнать, что произошло.

– И что вы ей сказали?

– Что мы пытаемся связаться с вами. Но нам было известно тогда не больше, чем ей. Она очень расстроилась.

– Прошу вас, позвоните ей и скажите – со мной все в порядке. У вас есть ее номер телефона?

– Есть, у Джейн.

– Значит, я могу считать себя в отпуске?

– С полным сохранением содержания, – подтвердил Тальбот из Нью-Йорка.

– Это лишнее, Ларри. Тут мне дают целую кучу денег, так что можете сэкономить на учрежденческих расходах. Буду недели через три-четыре.

– Я не собираюсь экономить на вас, – сказал старший партнер фирмы. – Раз уж у меня трудится лучший специалист в своей области, то я намерен удержать его. Деньги мы будем переводить на ваш счет в банке. – Тальбот немного помолчал, а потом спросил тихим, взволнованным голосом: – Джоэл, я должен спросить вас: то, что произошло несколько часов назад, как-то связано с делом Анштетта?

Конверс до боли сжал телефонную трубку.

– Абсолютно не связано, – ответил он.

Миконос – выжженный солнцем, как бы выбеленный островок в группе Цикладских островов – издавна считался скромным соседом Делоса. Со времен Барбароссы подгоняемые попутным ветром корабли завоевателей нередко подходили к его берегам: турки, русские, киприоты и, наконец, греки то захватывали, то оставляли этот клочок земли. Внезапно он оказывался в центре событий, а потом вновь предавался забвению. И так вплоть до появления здесь стройных силуэтов роскошных яхт и самолетов – символов совсем иного времени. Приземистые мощные автомобили – «Порше», «Мазерати», «Ягуары» – мчатся теперь по его узким дорогам мимо вертикальных мельниц и белых церквей; новый тип поселенцев пополнил его немногословных обитателей, по традиции добывавших себе средства к существованию торговлей и морем. И древний Миконос – в далеком прошлом главная гавань кичливых финикийцев – превратился ныне в туристскую приманку Эгейского моря.

Первым же рейсом Конверс вылетел в Афины, а оттуда уже более легким самолетом добрался до острова. Хотя он потерял час при смене часовых поясов, было около четырех часов, когда такси медленно проползло по улочкам раскаленной, ослепительно белой гавани и остановилось перед белым входом в банк. Фасад его выходил на набережную, яркие рубашки и невероятной расцветки платья, вид лодок, скользящих по легким волнам в сторону главного пирса, – все говорило о том, что огромный туристический корабль управляется знающими людьми.

Миконос был ослепительно прекрасной ловушкой для туристов, которые оставляли свои деньги на этом белом острове: с первых рассветных лучей до пылающих закатов таверны и магазины кишели людьми. Прилетели черные дрозды, и шляпы греческих рыбаков исчезли с полок магазинов, переместившись на головы пригородных жителей от Гроссе-Понте до Шорт-Хиллз. А когда наступала ночь, начинались другие игры, их затевали прекрасные, не имеющие возраста, свободные дети голубого океана. Взрывы смеха, сопровождаемые звоном драхм, когда их пересчитывают и тратят, особенно тратят, приводят в изумление тех, кто занимает огромные каюты на самых высоких палубах роскошных кораблей. Там, где Женева отталкивает, Миконос притягивает…

Джоэл позвонил в банк прямо из аэропорта, не имея ни малейшего представления о часах его работы, зная только имя банкира, с которым ему предстояло иметь дело. Костас Ласкарис весьма сдержанно приветствовал его по телефону, предупредив, что для совершения операции потребуется не только паспорт, который будет проверен на спектрографе, но и оригинал письма Э. Престона Холлидея с его собственноручной подписью, которая также будет должным образом сопоставлена с тем ее образцом, который оставил в банке покойный мистер Э. Престон Холлидей.

– Мы слышали, что он был убит в Женеве. Это очень неприятно.

– Я непременно передам его жене и детям, как вас тронула эта трагедия.

Конверс расплатился с такси и поднялся по небольшой белой лестнице ко входу, неся чемодан и атташе-кейс, радуясь хотя бы тому, что охранник распахнул перед ним двери. Он был в форме, приводившей на память давно забытые изображения безумного султана, поровшего кнутом женщин, которые не могли возбудить его.