Преклони колени (ЛП) - Брокуэй Тристина. Страница 13

— Мне нравится эта тугая маленькая киска.

Он шлепает меня по заднице так сильно, что звук разносится эхом по всей комнате.

Не думаю, что я когда-либо чувствовала что-то настолько хорошее, как это. Боль, смешанная с удовольствием, взывает ко мне. В первый раз он предупредил меня, что это будет единственный раз, когда он будет со мной нежен, и как бы мне ни нравился наш первый раз вместе, я обнаруживаю, что предпочитаю жесткость и грубость.

— Папочка собирается вложить ребенка в свою маленькую девочку. Тебе бы этого хотелось бы, правда? — хмыкает он. Звук нашей кожи, шлепающейся друг о друга, эхом отражается от стен спальни.

— Выпусти свое семя глубоко в меня, папочка! Пожалуйста! Мне это нужно! — кричу я в ответ, чувствуя, как все мое существование начинает рушиться. Проходит всего несколько секунд, прежде чем я взрываюсь на его члене, заливая простыни, а он заливает меня потоками своей горячей, густой спермы.

Я просыпаюсь от того, что звонит мой телефон. Сколько бы раз я ни отвечала, он звонит снова. Я закутываюсь в одеяло, намереваясь снова заснуть, пока не слышу, как Элайджа отвечает на звонок, отчего мои глаза распахиваются, потому что я почти уверена, что это моя мама звонит мне на мобильный.

— Она спит.

Он говорит тихо, после чего следует долгая пауза.

— Ты можешь угрожать мне сколько угодно, Реджина, но Белла тебя больше не касается. Ты можешь быть ее матерью, но скоро я стану ее мужем. Так что успокойся. Мы сегодня приедем позже, чтобы забрать ее вещи.

Я не могу сдержать хихиканье, которое вырывается у меня, когда он заканчивает разговор. Только потом он понимает, что я не спала и слушала, и выглядит слегка взволнованным. Наверное, из-за замечания про мужа, но я готова упасть в обморок. Я вздыхаю, как одержимый любовью подросток, которым я и являюсь, и он наконец-то смеется над моим влюбленным поведением.

— Я это имел в виду, ясно? — говорит он.

— Что именно? — спрашиваю я.

— Что я скоро стану твоим мужем.

— Хорошо. — Отвечаю я. Он протягивает руку, заправляет прядь моих длинных золотистых волос за ухо и нежно целует меня в губы.

— Я люблю тебя, мой маленький ангел. — Он говорит это ласково, и я не могу не улыбнуться ему. — Я тоже тебя люблю, папочка. — отвечаю я, и он искренне улыбается мне в ответ.

Как бы пошло это ни звучало, но за несколько недель он стал для меня всем миром. Я искренне любила его много лет, но пыталась выдать это за свою первую влюбленность. Он был моим единственным увлечением.

Я знаю, что это будет нелегко. Учитывая его положение в церкви и то, что между нами столько лет разницы, но мне уже все равно. Он — все для меня, что бы ни случилось.

ГЛАВА 16

Элайджа

Когда мы едем к Торнфилдскому поместью, я вижу, как на лице Беллы отражается беспокойство. Ее пальцы судорожно теребят подол платья, а глаза нервно смотрят в окно. Я протягиваю руку и легонько сжимаю ее ладонь, пытаясь успокоить.

— Белла, все будет хорошо, — говорю я, мой голос полон убежденности.

Белла крепче сжимает мою руку, и ей удается слабо улыбнуться.

— Я знаю, но просто… она всегда была такой контролирующей. Я не могу не беспокоиться о том, как она отреагирует на то, что мы будем вместе.

Я киваю, понимая всю важность ее слов.

Наконец мы подъезжаем к величественным воротам поместья Торнфилд. Разросшееся поместье — символ прошлого Беллы.

Выйдя из машины, Белла делает глубокий вдох, готовясь к предстоящему. Я обнимаю ее, предлагая свою неизменную поддержку. Вместе мы идем к внушительным входным дверям, готовые противостоять любым испытаниям, которые нас ожидают.

Внутри царит напряженная атмосфера. Мать Беллы, миссис Торнфилд, стоит на вершине парадной лестницы, ее глаза холодны и расчетливы. Она оглядывает нас критическим взглядом, неодобрение прослеживается в каждой черточке ее лица.

Белла делает шаг вперед, ее голос ровный, но наполненный эмоциями.

— Мама, я понимаю, что ты можешь не одобрять наши отношения, но мы любим друг друга. Мы заслуживаем шанса быть счастливыми.

Выражение лица миссис Торнфилд остается неизменным, ее молчание оглушает. На мгновение в глаза Беллы закрадывается сомнение, но я сжимаю ее руку, молча призывая держаться.

Наконец, спустя, казалось бы, целую вечность, Реджина заговорила, в ее голосе прозвучало ледяное презрение.

— Любовь? Ты думаешь, это любовь? Это не более чем глупое увлечение, Белла. Ты отбрасываешь все, над чем я работала, все, что я построила для тебя.

Решимость Беллы остается непоколебимой. — Мама, я отказываюсь жертвовать своим счастьем ради твоих ожиданий.

Лицо миссис Торнфилд искажается от гнева, ее голос повышается.

— Ты неблагодарное дитя! Как ты смеешь бросать мне вызов? Я не позволю этому позору запятнать имя нашей семьи.

Но Белла стоит на своем, ее голос непоколебим.

— Мама, как ты можешь стоять здесь и говорить такие вещи после всего, что ты сделала? Ты манипулируешь и лжешь. Ты жестоко обращаешься с собственным ребенком — физически и эмоционально. Ты сама переспала с Отцом Элайджем, но не по любви, а из похоти. А глазурью на этом нечестивом торте стало то, что ты действительно убила моего отца и похоронила его в саду за домом. — Она говорит это с ухмылкой на лице и озорством в глазах. — Секреты, секреты — это не весело. — говорит Белла, ругая свою мать.

— Неужели ты правда думаешь, что я могла бы вырасти с тобой и не суметь собрать воедино фрагменты заговора?

Она добавила: — Единственный способ увидеть хоть пенни из отцовских денег — это если бы никто не знал, что он умер. Полагаю, так бывает, когда заключен брачный контракт. А потом бедный Элайджа спит с тобой один раз, и ты шантажируешь его годами, угрожая его положению в церкви.

— Ты неблагодарная маленькая пиявка! Я должна была просто зарыть тебя в землю вместе с твоим отцом, когда у меня была такая возможность! — кричит Реджина, поспешно спускаясь по лестнице.

Атмосфера в поместье Торнфилд накаляется до предела, когда мать Беллы, Реджина, выплескивает свой сдерживаемый гнев. Ее лицо искажается от ярости, а слова капают ядом. Глаза Беллы расширяются от шока, но она отказывается отступать.

Лицо Реджины приобретает пунцовый оттенок, а кулаки крепко сжимаются.

— Ты думаешь, что такая умная, да? Позволь мне сказать тебе кое-что, Белла. Деньги твоего отца принадлежат мне по праву, и я сделала то, что должна была сделать, чтобы их получить.

Глаза Реджины метались между мной и Беллой, гнев сменился страхом. Она понимает, что тщательно выстроенная ею паутина лжи начинает распутываться, а контроль над ситуацией ускользает.

В порыве ярости Реджина бросается к Белле, вытянув руки, чтобы задушить ее. Но прежде чем она успевает дотянуться до нее, я делаю шаг, преграждая ей путь. — Хватит, Реджина! Ты и пальцем не тронешь Беллу.

Лицо Реджины искажается от ярости, а голос наполняется ядом.

— Ты думаешь, что сможешь защитить ее? Ты всего лишь никчемный чужак, ничтожество!

— Может, я и не из того же сословия, что и ты, но я люблю Беллу всем сердцем. И я сделаю все, что потребуется, чтобы оградить ее от твоего токсичного влияния.

Глаза Реджины сузились, дыхание стало тяжелым от гнева.

— Вы оба пожалеете об этом. Я позабочусь об этом. Затем она поворачивается и снова направляется к Белле с другой стороны от меня.

Я даже не заметил, как это произошло.

Реджина проскальзывает мимо меня и хватается за Беллу. Она дает ей пощечину, впиваясь ногтями в кожу. Белла отталкивает ее, защищаясь.

Все происходит в замедленной съемке. Реджина падает назад, ударяясь головой о нижнюю ступеньку парадной лестницы. Мгновенно ее голова оказывается в луже собственной крови.