L-квест (СИ) - "Yueda". Страница 22

Ну кто бы ещё попёрся со мной на море читать книгу и жрать сладости в день рождения? А? Кто?

Да никто!

Универские знакомые и местные дружбаны засмеяли бы. Чуваку двадцать стукнуло, а он в днюху книжки на море читать идёт! С бабами нужно по клубам тусить! Вот, что бы они сказали, если бы я им такое предложил.

Только я бы им и не предложил.

Не хочу я с ними на берегу сидеть. Не хочу им книги читать. Они из другой вселенной. Более далёкой. Я и с Аяко ничего такого не делал. У нас всё по стандарту было: кафешки, парки, мороженки, цветочки. Мне даже мысли в голову не приходило предложить ей почитать вместе книгу. Книги — это слишком моё, личное.

А вот с этим… Вот с этим человеком всё совершенно по-другому. Он обманул меня, он воспользовался мной, но мне всё равно легко с ним. Легко говорить, легко смеяться, легко читать книги, даже просто молчать легко. Это какое-то сумасшествие. Это неправильно. Так не должно быть. Но так есть. И я ничего не могу с этим сделать.

Притяжение… Оно непреодолимо. Его невозможно побороть. Моё тело и душу просто примагничивает к Асакаве.

Неужели это и есть она — многоликая?.. Та, которая зовётся лю…

Любовью…

Пальцы Асакавы касаются моей шеи. Совсем легонько, едва ощутимо, но кажется, будто разряд тока бежит по моим оголённым проводам нервов, будоражит и без того взвинченное тело.

— Разве тебе противны мои прикосновения? Скажи, Нацуно. Только честно.

Шёпот Асакавы проникает в поры, под кожу, смешивается с кровью и, достигнув сердца, достигнув души, растекается там какой-то невообразимой сладостью, тёплой нежностью.

Нужно соврать. Нужно сказать, что противно, нужно оттолкнуть, но…

Не получается.

Я мотаю головой, и нежность, что волнами исходит от Асакавы, окутывает меня со всех сторон. Его невесомые прикосновения, его дыхание, его близость просто сводят с ума. Наверное, между нами пробегают искры разрядов. Наверняка. Но я не вижу, потому что закрыл глаза.

— Можно поцеловать тебя?

Дыхание Асакавы касается моего уха, и новая волна нежности растекается по телу.

Нужно ответить «нет». Так говорит разум, так кричит тот, кто всегда был мной. Так кричит мой страх.

«Нет! — кричит он. — Остановись!»

Мой верный спутник страх, он готов подставить плечо, он готов накинуть на меня новую толстую шкуру, нарастить острые шипы ненависти. Он знает, что нужно делать.

Вот только сердце, эта глупая мышца, шепчет другое. И шёпот его сильнее любых криков.

Притяжение не преодолеть, и не спасут никакие новые шкуры и шипы. Этот маскарад бесполезен. Эта бутафория — ничто против притяжения.

Знаю, что пожалею об этом. Уже жалею, но всё равно киваю.

И чувствую, как губы Асакавы касаются моих, а язык настойчиво тычется в стиснутые зубы. Судорожно выдохнув, размыкаю их и ощущаю, как его язык проникает ко мне в рот, как ласкает мой язык.

Нежность, забота, трепетность, любовь — я не знаю, как это всё можно передать через один поцелуй, но у Асакавы получается. Его тепло просто вливается в меня, расслабляет сжатые камнем мышцы, и неосознанно я начинаю отвечать ему.

И тут же ощущаю, как волны тепла Асакавы превращаются в поток неудержимого жара, и он сносит меня. Асакава валит меня на кровать, наваливается сверху, вжимает, стискивает в объятиях.

Ну нет, приятель, на это я не подписывался.

Резко обрываю поцелуй и отстраняю Асакаву.

— Стоп! — говорю я. — Уймись.

Асакава останавливается, жадный огонь в его глазах прячется и взгляд снова становится щенячьим.

— Прости, — шепчет он, утыкаясь мне в плечо. — Прости… Я не хотел давить, не хотел подгонять события, просто я начинаю сходить с ума, когда ты так близко. Крышу сносит.

Он расслабляет хватку, но из объятий не выпускает, да и слезать не спешит.

— Можно я так полежу? Чуть-чуть?

Я растерянно киваю. Совершенно не знаю, что делать в такой ситуации. А ещё эти его щенячьи глазки… Когда он ими жалобно смотрит, я тупо теряюсь. В итоге позволил на себе полежать. Бред какой-то. Идиотизм полный. А он тяжёлый, этот лось Асакава, и шею мне своим носом щекочет. А ещё я явственно ощущаю, как в меня упирается его достоинство, и это вообще уже ни в какие ворота.

— Асакава, ты тяжёлый, слезай.

— Хорошо, — безропотно сползает он и ложится рядом, прижимаясь к моему боку. — А вот так можно?

Это дурдом натуральный. Мне неловко. Мне стрёмно от самого себя и от всей этой ситуации. Нужно срочно что-то сделать, иначе Асакава снова начнёт приставать, а это он умеет просто мастерски.

— Я в душ! — вскакиваю я с кровати и иду в ванную.

Заперев дверь, сбрасываю одежду и залезаю под душ. Какое-то время просто стою под проточной водой, смотрю на себя в зеркало. Смотрю и почему-то едва узнаю. Вроде бы, всё то же: глаза, нос, уши, шевелюра. А всё равно что-то изменилось.

Шкура сползла. Она начала сползать ещё раньше. Возможно, в тот момент, когда в памяти ожили воспоминания о давней истории. Когда ненависть к геям вообще сузилась до ненависти к конкретным ублюдкам, которые уже десять лет назад поплатились за свой поступок позором.

Шкура сползла. И теперь на меня смотрит тот-я, что все эти годы прятался под толстым слоем колючек. И я не знаю этого себя. Я сам себе незнакомец. Чувствую себя так, будто бы родился заново. В свой день рождения. Как символично-то, а!

Да уж, день рождения… Никогда у меня такого не было. Узнать правду о мерзкой истории, а потом провести весь день с геем, который любит меня, который хочет меня, и который сидит сейчас за дверью. Что мне с ним делать — не представляю. И что делать конкретно сейчас — тоже не представляю.

Нафига я вообще в эту гостиницу припёрся? Придурок долбанутый.

Но уже поздно что-то менять, поздно отступать назад. Асакава уже знает, что мне не противны его прикосновения. Я позволил ему себя поцеловать. Всё, что мне остаётся, это сдерживать его напор, держать дистанцию. Мне нужно время, чтобы разобраться в себе, чтобы понять себя. Мне просто нужно время.

А ещё мне нужно поспать нормально и не устраивать в голове ночной хоровод из мыслей.

Закончив с душем, я наскоро вытираюсь и, одевшись, выхожу из ванной.

Асакава сидит на кровати, изучает пол.

— Ванная свободна, — киваю на дверь. — Я спать. Наверное, мне лучше на полу.

— Не нужно на полу! — подскакивает Асакава. — Кровать широкая, места хватит. Ну или давай я на полу…

Смотрю на него: смущённый, немного виноватый, как ребёнок. Так и тянется рука разлохматить его шевелюру, погладить мягкие волосы. Я же ведь помню, они мягкие.

Ловлю себя на этом желании и стискиваю ладонь в кулак.

— Ладно, места хватит, — бурчу я и юркаю под одеяло.

Асакава тихо уходит в ванную.

Там он, наверняка, сейчас снимает напряжение. Дрочит. И представляет меня. Меня, блин!

Так. Всё. Резко прекратить об этом думать. И спать. Живо спать!

Но я тупо лежу с закрытыми глазами. Услышав щелчок замка, притворяюсь спящим. Поведение детсадовца, оно выходит само собой. Слышу тихие, аккуратные шаги, Асакава подходит к кровати с моей стороны. Потом какое-то время ничего не происходит.

Он что, просто стоит и смотрит на меня? Да иди ты уже спать, балбес!

И тут я чувствую приближающееся тепло и мягкое прикосновение к щеке.

Это поцелуй.

Ну что за фигня, а? Ну не могу же я ему сейчас по шее дать. Я ж, типа, сплю!

— Хиро…

Едва слышный шёпот достигает слуха, и в этом шёпоте столько всего, что на какое-то время я забываю злиться и даже не обращаю внимание на то, что Асакава назвал меня по имени.

Стараясь контролировать дыхание, я слышу, как Асакава обходит кровать и забирается под одеяло, а потом…

А потом этот паразит подползает ко мне и, положив руку на плечо, утыкается мне в спину.

Вконец охренел! Сейчас же развернусь и двину так, что с кровати свалится!

Но не могу. Я же сплю.

Ага. Теперь заснуть бы.

========== 12. Асакава: Семья Нацуно ==========