Академия чаросвет. Тень (СИ) - Ярошинская Ольга. Страница 20

– Допустим, – кивнула ректор. – Однако затем студентка самовольно покинула занятие, сорвав перед этим урок.

Восьмерка осыпалась мерцающими искрами, которые погасли, не достигнув ковра.

– Мэдерли Эванс, – обратилась ко мне ректор. – Еще никто не вылетал из академии чаросвет так быстро.

– Вы меня не выгоните, – упрямо сказала я. – Не сегодня.

В воздухе замерцали искры и собрались в единицу.

– Это еще что, – нахмурилась ректор, взмахнула карандашом и, близоруко прищурившись, прочитала пояснительную надпись: – Алеф Гренкис. Хороший удар.

– Видимо, Мэдерли сумела показать себя на боевке, – сказал Расмус.

– С уровнем в девять баллов? – задумался вслух старикан, похожий на сушеного кузнечика. – Как бы ей это удалось?

– В конце концов, девять баллов исходного уровня – это ни о чем, – сказал еще один профессор, смуглый до черноты. – Страна будет тратить деньги на ее обучение, проживание, одежду и лечение, и тьма знает на что еще, а что в итоге получит? Что она сможет, с ее уровнем? Чистить засоры в трубах? Выводить из запоя? Прижигать бородавки и ускорять созревание тыкв?

Любая из этих способностей, таких ничтожных по мнению профессора, была бы на вес золота в Сумерках. Множество дверей, в которые я могла бы войти, захлопнулись у меня перед носом. Но Фелиция ведь обещала!

– Я бы хотел выступить в защиту студентки, – заявил библиотекарь, и его рука на моем плече вновь ободряюще сжалась. – Нельзя выставлять ее через два дня после начала обучения. Она проявила похвальную тягу к знаниям и первый же вечер провела в библиотеке, делая реферат. Уверен, она получит за него пару баллов от профессора Понки. Вдобавок к баллу от Алефа.

– Но ты сам видишь… – начала ректор и осеклась.

– Вижу, – подхватил Расмус. – Не так, как вы все, но после утраты зрения у меня обострились иные чувства. Я вижу чаросвет. Ты сказала, Кристина, что у Мэдерли Эванс лишь девять баллов, но она сияет гораздо ярче.

– Здесь нет ошибки, – ответила ректор. – Я сама измеряла ее уровень.

– Она из Сумерек, – напомнил библиотекарь. – При стандартной проверке в ней вообще не нашли чаросвета, верно? Он вспыхнул позже, потенциал мог не раскрыться полностью.

– Вообще это допустимо, – подал голос еще один профессор, поправив очки, за которыми мягко светились глаза. – Я давно твержу, что возраст проверки теней надо сдвинуть. Они живут практически без света, дети растут медленней, часто болеют и созревают позже…

Ректор раздраженно выдвинула ящик стола, достала блестящий кругляш и бросила его на край стола. На этот раз я не стала прижимать артефакт ко лбу. Сжала в пальцах, а потом раскрыла ладонь.

– Я не вижу показателей, но уверен, что прав, – заявил Расмус. – Я ведь прав? Сколько там, Мэди?

– Тридцать два? – недоверчиво произнесла я, вглядываясь в артефакт, который светился тремя полными секторами и даже краешком следующего.

– А вот с этим можно работать, – одобрительно загудел дед, который до этого сидел молча. – Тридцать два – это и артефакторика, и целительство, причем не простейшие случаи, а работа с эликсирами. Конечно, боевого чара из нее не получится, но мы не можем выставить студентку вон. Просто не имеем права.

– Я выдвину предложение на следующем собрании домов, – пообещал профессор в очках. – Свет знает, сколько одаренных теней мы могли пропустить. Надо проверять их лет в шестнадцать, не раньше. А в идеале еще вывозить на пару дней в солнечную долину. Вы посмотрите на эту девушку! Несколько дней на солнце – и какой скачок!

– Чаросвет – это не солнечные лучи, – заявил смуглый. – Сколько б ты ни загорал, уровень не повысится.

– Тебе виднее, Чарли, – хмыкнул бородатый. – Хочешь, сделаю тебе эликсир от загара? Ты скоро станешь черным, как пес Альваро.

Ректор молчала, но в воздухе вновь вспыхнула цифра. Двадцать четыре. Тридцать два минус девять баллов исходного уровня плюс балл от Алефа.

– Думаю, студентке пора на занятия, – сказал библиотекарь, подтолкнув меня к двери. – А то как бы ей опять не понизили рейтинг за прогул.

Я пробормотала «до свидания» и вышла из кабинета. Сердце стучало так гулко, будто вот-вот проломит ребра, а щеки горели. Не сегодня. Фелиция оказалась права. Но я должна постараться, чтобы и завтра этого не произошло.

***

Клятвенно пообещав Фелиции прийти на урок, Бастиан сбежал на этаж ниже и перехватил учителя истории у кабинета.

– Себастиан Альваро! – обрадовался ему Гильденсторм как родному. – Как поживаете? Как здоровье вашего отца?

– Благодарю, все хорошо, – ответил Бас. Обычно его раздражало подхалимство учителя, но сейчас оно было на руку. – Вообще-то у меня есть к вам маленькая просьба.

– Конечно! – воскликнул профессор. – Я буду рад оказать вам услугу.

– Понимаете, – сказал Бас, доверительно понизив голос, – у моей подруги, очень близкой, возникли проблемы по вашему предмету.

– О, – понятливо усмехнулся профессор. – Молодость. Конечно. Как же зовут эту счастливицу?

– Мэдерли Эванс, – произнес Бастиан, и Гильденсторм замер, а его знаменитые брови поползли вверх. – Боюсь, у нее сплошные пробелы в знаниях, к тому же она пропустила урок. Но я так понял, вы как раз проходите дом Альваро. Если что, я с радостью позанимаюсь с ней дополнительно.

– Разумеется, – кивнул профессор. – Уверен, если дать ей шанс, она еще всех нас удивит.

– Вы абсолютно правы, – согласился с ним Бастиан. Он лично уже был поражен до глубины души.

Пожав ему руку, Гильденсторм вошел в кабинет, а Бас задержался у двери.

– Доброе утро, студенты! – донеслось до него. – Сегодня продолжаем изучать историю дома Альваро. Мэди, на прошлом занятии ты не прошла опрос, вот тебе листочек, постарайся ответить. Не спеши, сдашь в конце урока. Да, Фалько, вот и тебе. Итак, дети…

Усмехнувшись, Бастиан побежал наверх, на прорицание. Если Фелиция хочет, чтобы он был на занятии, то скорее всего собирается сказать что-то важное.

Она и правда как будто ждала только его.

– Теперь, когда наше сиятельство изволило явиться, начнем, – сказала Фелиция.

– Ты решил почтить нас своим присутствием? – прошептал Кейден, когда Бас сел рядом.

– Догадливый.

– Как дела у малышки Мэди?

– Не нарывайся, Кей.

Найрин сидела впереди, но по ее напряженной спине было понятно, что изо всех сил прислушивается к разговору.

– Сегодня я хотела рассказать вам о явлении, которое в прорицании называется фатаруг, – объявила Фелиция. – Судьба человека в целом предопределена. Иногда, конечно, допускаются отклонения. Вроде тонких тропинок, что в итоге все равно возвращаются к колее, которая приведет в определенную точку маршрута. Но фатаруг – это критическая точка, пункт, в которой судьба может измениться кардинально. Свернуть бесповоротно.

Фелиция остановилась у окна и подставила лицо под солнечные лучи. Совсем как Мэди – та тоже вечно поворачивалась к солнцу. А вчера свет вспыхнул под ее кожей россыпью искр. Завораживающе красиво. Узнать бы еще, что это было.

– Я понял, что тебя зацепило, – шептал Монтега, точно ядовитый змей. – Она как чистый лист. Вернее, на нем уже есть какие-то каракули, вроде баек про богов, что она задвинула Гильденсторму, но в целом – пиши что хочешь. И в сексе тоже…

– Кейден! – окликнула Фелиция. – Повторите мои слова.

– Фатаруг, – сказал он. – Свернешь не туда – и конец тебе.

– Вовсе не конец, – возразила Фелиция. – А начало. Возможность проложить новую судьбу, и совсем не обязательно она будет хуже.

– Ну как же, – решил поспорить Кейден. – Есть колея, проложенный маршрут, а вы предлагаете ехать по буеракам да кочкам.

– В каком-то смысле ты прав, – согласилась Фелиция. – На новом пути наверняка будет больше препятствий. Но тебе не о чем волноваться. Такая возможность выпадает не каждому. К тому же люди в большинстве случаев проходят мимо нее.

– А это нам вообще пригодится, профессор Фокс? – капризно протянула Найрин. – В нашей группе ни у кого нет дара прорицания. Если бы видеть наперед, как вы, то может и был бы смысл рассуждать о всяких там фатаругах.