Я за твоей спиной - Холланд Саммер. Страница 6

Наверху ничего почти не изменилось, разве что дом чуть покосился. Джим небось давно спит, старики ложатся рано. Свет у него не горит, так что можно обойти дом незамеченным. Сарай стоит чуть поодаль – Гэри там прятался, когда отец приходил его искать. Так и узнал про запасы на случай войны. А потом Джим сам рассказал и строго наказал не верить никому, кого кормит правительство.

Со стены сарая на Гэри смотрят два темных старых портрета. Он знает, кто там, даже приглядываться не нужно: справа – королева, слева – Маргарет Тэтчер. Удивительно, как старику удается сочетать паранойю со святой верой в корону и железную Мэгги. Гэри вспоминает их осуждающие взгляды, и становится сложно не начать перед ними объясняться. Черт, ему как будто снова восемь.

Внутри все по-прежнему: Гэри находит канистру даже впотьмах. Что-то внутри чешется, хочется задержаться подольше, но Леон им и правда рожи поотгрызает. Непонятно даже, что чувствовать: здесь ему было здорово. Или просто во всех других местах херово?

– Кто там? – раздается недоверчивый скрипучий голос, когда Гэри выходит.

Старый Джим, пройдоха и параноик, стоит с ружьем, направленным прямо на вход в сарай. Как он вообще услышал?

Старики ложатся рано, но спят чутко, напоминает себе Гэри.

– Это я, – отвечает он. – Гэри Барнс.

– Малыш, ты? – Джим опускает ружье и слепо вглядывается в темноту. – А чего-то я тебя не вижу?

– Я, сэр, кто же еще.

Гэри подходит поближе, теперь и сам замечая, что Джим еще больше постарел. Ссохся совсем, но ружье держит крепко.

– Вымахал, – смеется тот, хлопая Гэри по плечу. – Вот это лось. А я тебя за малым не пристрелил.

– У меня бензин закончился, до заправки не дотяну. Думал занять, но будить не хотел.

Джим ему никогда и ни в чем не врал. И в ответ хотелось говорить только правду. Тем более он копам не доверяет, подозревает каждого в сговоре с правительством. Случись что – не выдаст.

– Занять, говоришь? – Скрипучий смех отдается эхом. – Ладно, малыш, бери да беги по своим делам.

– Завтра вернусь, отдам, – отвечает Гэри. Оттого что Джим ему не верит, нутро сжимается, неприятно. – Честное слово.

– Забегай, – охотно соглашается тот. – Чаю сделаю.

Хоть Гэри и торопится вниз, но все равно оборачивается: провожает ли? Провожает. Стоит, согнутый, и провожает. Пятнадцать лет прошло, а все равно как был Джим хорошим мужиком, так и остался.

Гэри обещает себе вернуться не позже завтрашнего вечера, чего бы это ему ни стоило.

Глава 4

Малая

Пайпер записывает в тетрадь – зачем-то она схватила ту, где составляет схемы рейдов, – каждую вещь, которая может пригодиться. Правда, сейчас важным кажется абсолютно все, и Марта недовольно морщится.

– Ты серьезно?

Конечно серьезно! Это первая работа, которую ей доверили, и она точно не облажается. Просто не имеет права: ее тогда точно никуда не возьмут, и придется возвращаться в Огайо. А еще сердить Гэри Барнса не хочется: одной левой прихлопнет, а ей пока даже завещать нечего.

Господи, какой же он огромный и злой. Когда отчитывал за опоздание, Пайпер чуть в обморок не грохнулась. Ей придется работать с ним каждый день. А как, если он рычит, даже когда просто разговаривает?

Ладно, Марта же как-то с ним несколько лет выдержала, может, не все так плохо. Но будет сложно. Очень сложно. Трудно представить, насколько.

– Если будет в плохом настроении, нужно добавить пол-ложки сахара в кофе, – перечитывает Пайпер вслух. – Это же нужно запомнить, да?

– Господи Иисусе, – закатывает глаза Марта и причмокивает пухлыми губами. – Как он тебя вообще взял? Ладно, теперь самое важное.

Куда уж важнее? Пайпер уже записала два листа рабочих задач и личных предпочтений мистера Барнса или, как его называла Марта, Зверюги. Откуда, интересно, такое прозвище?

Мозги включи, Пайпер Нолан. Ты его вообще видела? Фото такого не передает: он не просто суровый. Плечи, шея, руки – у него все такое мощное и огромное, что Зверюга – это даже мягко сказано.

– «Феллоу Хэнд» основали четыре друга из Манчестера. Они все тут работают, так что познакомишься еще.

Марта становится похожей на учительницу истории, и Пайпер чувствует, что сейчас и правда узнает что-то очень ценное.

– Гэри Барнс, он же Зверюга, операционный директор. Ты быстро привыкнешь к звонкам по ночам – он спит как убитый, и если ему не дозваниваются, будут звонить тебе.

– А я до него как дозвонюсь?

– Я обычно звонила Флоренс, это его девушка. Она, конечно, тебя будет ненавидеть, но и к этому привыкнешь. В целом она нормальная, я видела и похуже.

Звучит отвратительно. Хотя опыт, который сквозит в тоне Марты, восхищает. Неужели и сама Пайпер так научится? Вот так легко говорить о человеке на голову выше тебя, который может до смерти напугать одним только взглядом?

– Второго зовут Джек Эдвардс, он финансовый директор. Его называют, – Марта понижает голос до шепота, – Факбой.

– Факбой? – переспрашивает Пайпер, отрываясь от тетради.

– Тише! Никогда его так не называй, но если услышишь, будешь знать, о ком говорят. Прозвище еще с Манчестера тянется. Для тебя он мистер Эдвардс.

– Поняла.

Марта качает головой и оглядывает Пайпер с головы до ног.

– Ты с ним осторожнее. Прозвище ему не просто так досталось, если понимаешь, о чем я.

А чего тут понимать? Факбой он и в Огайо факбой. В голове сразу появляется образ испорченного качка с квадратной челюстью. Такие обычно хреново шутят, но красиво улыбаются.

– Ладно, забей, – машет рукой Марта. – Третий занимается продуктом, он тут что-то вроде автомобильного гения. Том Гибсон, он же Тыковка. Кстати, он один не против, чтобы его так называли. Этого сразу узнаешь: лыбится, как умом тронулся. Но сердце у него реально золотое.

– Почему Тыковка?

– Я почем знаю? – снова закатывает глаза Марта. – Не я придумала. Так, четвертый. Он здесь не так часто появляется, но его знать точно нужно. Леон Гамильтон, главный из них. Генеральный директор. Если тебе кажется, что наш Зверюга суровый, ты просто Леона не видела.

– Куда уж суровее, – вздыхает Пайпер.

– Чего? – Та выглядит уязвленной. – Да у нашего сердце мягче масла. Говорю же: пол-ложки сахара, еда вовремя, и вот ему даже ругаться не хочется. А с Леоном шутки не пошутишь: он на тебя поверх своих очков посмотрит, ты сама во всех грехах признаешься. Жуткий мужик.

– А у него какое прозвище?

– Нет у него прозвища, – отвечает Марта. – Леон Гамильтон. Этого достаточно.

– Как я их всех узнаю? – спрашивает Пайпер то ли у нее, то ли у себя самой.

– Они долго друг без друга не могут, так что всплывут тут еще. Быстро привыкнешь.

Выучить все невозможно, но Пайпер искренне пытается. Она еще раз пробегается глазами по страницам, которые исписала: встречи ежедневные, еженедельные, ежемесячные… Неудивительно, что он их не запоминает: тут если только это выучить, места в памяти больше ни на что не останется!

– А ланч он сказал ему не греть. Сказал, сам может, – вспоминает Пайпер, порываясь вычеркнуть это из списка.

– Ага. Он всегда так говорит, – недовольно отвечает Марта. – Потом ему то некогда, то забыл. А к вечеру сорвется на тебе из-за какой-нибудь мелочи с голодухи, загрузит работой и все свидание тебе пересрет. Проще уж еду перед ним поставить, ложку он мимо рта не пропускает.

– Какое свидание?

– Забей. – Она съеживается: видимо, была там какая-то история. – Просто послушай мой совет: лучше обеспечь его едой, пока он не обеспечил тебя работой до полуночи.

– Поняла, – кивает Пайпер.

– Вроде бы все.

Марта морщится, просматривает вкладки на экране. Пайпер хочется задать больше вопросов, но в голову не приходит ни одного. Не верится, что уже сегодня нужно будет садиться и делать столько всего: неясно даже, с чего начать.