Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир. Страница 24
Нифига подобного! Никто из «нормальных» граждан Страны Советом за десять лет до катастрофы об этом не помышлял. Даже представить себе такого не мог. И не собирался.
А вот отчего все произошло так, как произошло, точного ответа, увы, не было. Пока не было. У подавляющего большинства доживших до девяностых-двухтысячных. В том числе и у меня. Нынешнего.
Впрочем, искать ответ, полный и всеобъемлющий, я сейчас не пытался. Я всего лишь решал одну простенькую по сути задачу. Раз кто-то неведомый сумел поставить чудовищный эксперимент над всеми проживающими на одной шестой части суши, так почему бы и мне, ха-ха, чуток не поэкспериментировать. Например, проредить немножечко нынешнюю «элиту» Союза. Исправить, так сказать, досадное упущение органов, следящих за законностью и порядком в стране. «А что? Дело стоящее. Хотя и не простое. Совсем не простое».
Жаль только, что я здесь один такой «решительный» и «всезнающий».
А еще слегка напрягало то, что Шура Синицын так до сих пор и не прибыл в общагу из своего Нижнего-Горького.
Очень мне хотелось в его бесстыжие глаза посмотреть. Тем более что мысль шальная крутилась в дурной голове: «А вдруг он тоже… того? Такой же, как я… попаданец…»
В эту ночь, так же как и в предыдущую, старший лейтенант Смирнов вновь долго не мог заснуть. Хотя лег он вроде бы рано, через час после программы «Время» и через два после того, как возвратился со службы в свою однокомнатную квартиру на седьмом этаже панельной новостройки в Ленино-Дачное. Еще не «обросшую» мебелью и уютом холостяцкую конуру, всего лишь месяц назад выделенную родным ведомством перспективному («очень хотелось бы на это надеяться») молодому сотруднику.
Утренний разговор с майором Ходыревым прошел как будто неплохо. Никаких взысканий, ни устных, ни письменных, от куратора не последовало. Впрочем, после обеда пришлось-таки по закону подлости почти сорок минут отдуваться в кабинете кадровика управления. Подполковник Свиридяк по обыкновению был зануден и въедлив, как вышедший на покой прокурор. Все обстотельства воскресного инцидента старлей повторил раз, наверное, двадцать, не меньше. И только после двадцать первого очередного, как под копирку, доклада ничуть не уставший от «беседы», но по-прежнему хмурый Степан Миронович соизволил, наконец, отпустить проштрафившегося с миром. Дежурно порекомендовав ему напоследок «не выносить сор избы» и о происшествии языком не трепать. Особенно в разговорах с «чужими» («нэ из нашего управления»). Хотя это напутствие было безусловно лишним. Трепаться без прямого на то приказа старшего лейтенанта отучили еще в ВКШ [20]. Короче, история с «взорвавшимся» обогревателем закончилась для Михаила в целом терпимо, без не нужной никому нервотрепки с расследованием и «занесением» в личное дело.
И тем не менее сон не шел. Практически по той же причине, что и сутки назад. Из-за той самой двухрублевой монетки неведомого происхождения. Которую теперь даже на исследование не отдашь. Поскольку нечего уже отдавать – исчезла монета, рассыпалась в тусклую пыль едва ли не на глазах старлея, когда он открывал тот ящик стола, где еще утром покоился «артефакт». Немного странный, немного таинственный, но в нынешнем мире, увы, более не существующий…
Глава 5
– Ну, что нового у тебя, капитан, по завлабу?
– Вчера, товарищ полковник, зафиксирован факт встречи объекта с одним из работников компании «Макстрой».
– Да!? И с кем конкретно?
– С заместителем директора по безопасности. Он, как выяснилось, завлабу еще в воскресенье звонил.
– А почему тогда встреча только вчера произошла, а не в понедельник? Да, и личность этого безопасника как, уже отработали?
– В понедельник объект на работу не вышел, сослался на недомогание, поэтому контакт состоялся в среду. А безопасник тот оказался нашим коллегой. Некий Смирнов Михаил Дмитриевич, 57-го года рождения, не женат, детей не имеет. Служить начал еще при Союзе, сначала во Втором Главке, затем в Первом, потом опять перешел в ВГУ. Далее – ФСК, ФСБ, уволился со службы в 2005-м.
– Хм, интересный товарищ. Разговор их, я надеюсь, записан?
– Увы, товарищ полковник. Основная часть беседы проходила в защищенном от прослушивания помещении. Плюс, сами ведь знаете, там требуется специальное разрешение. А чтобы дать делу официальный ход, нужны более веские основания.
– М-да. Напридумывают, мать их, законов – работать невозможно. Впрочем, полноценное наружное наблюдение, я думаю, организовать все-таки стоит.
– Обоих пасем?
– Нет, только профессора. Безопасника пока трогать не надо – вполне может срисовать топтунов, шепнет своим бывшим, те – руководству, замучаешься потом отписываться.
– Понятно. Подключу спецов.
– Да. И еще. Придумай какой-нибудь обоснуй для прослушки.
– Диверсия? Сознательная порча оборудования? Передача сведений, составляющих гостайну, лицам…
– Да какая разница!? Ты, главное, оформи все как положено, чтобы крючкотворы судейские не придрались, а там… ну, короче, ты понял.
– Понял. Есть. Разрешите идти?
– Идите.
Спустя примерно минуту после того, как капитан Василевский закрыл за собой стилизованную под красное дерево дверь, полковник Свиридяк устало потянулся, встал и медленно прошелся по кабинету. Не нравилась отчего-то Тарасу Степановичу ситуация, складывающаяся вокруг этого почти рядового случая, произошедшего неделю назад в Курчатовском Институте. К тому же фамилия нового фигуранта расследования показалась смутно знакомой. Кажется, именно ее упоминал когда-то покойный отец, рассказывая об одном забавном происшествии, приключившемся в том же КИ в самом начале 80-х…
Среда. 5 сентября 2012 г.
– Здравствуй, Руслан. Ну что, как тут дела продвигаются?
– Доброго утречка, Михаил Дмитриевич. Завозимся потихоньку, – ответил прораб, вставая из-за накрытого листом фанеры стола навстречу заместителю директора по общим вопросам.
– С допуском проблем не было? Списки все утвердили? – продолжил Михаил Дмитриевич, кладя на стол напоминающую армейский планшет борсетку и пожимая протянутую Русланом руку.
– Все нормально. Никого не вычеркнули, номера машин переписали, кран за забор впустили, так что работаем по плану.
– Это хорошо, – резюмировал подполковник. – Сам-то объект у вас где?
– Да рядом совсем. Направо, через дорогу.
– Который именно? Тот, что углом и с башенкой?
– Не, другой. Двухэтажный. Давайте я вас провожу, Михаил Дмитриевич.
– Не стоит, Руслан. Сам найду.
– Точно? А то я могу Василия Ивановича попросить. Он там уже все облазил.
– Василий Иванович? Это Бойко что ли? Бригадир?
– Ну да, он.
– Понятно. Что ж, он мужик грамотный, но все равно – лучше сам.
– Как скажете, Михаил Дмитриевич.
Выйдя из прорабской и быстро сориентировавшись на местности, замдиректора скорым шагом направился к виднеющемуся за деревьями дому. Но чем ближе Смирнов подходил к старому кирпичному зданию, тем все больше и больше его охватывало чувство некоего дежавю. Будто он уже бывал здесь когда-то. Очень давно, едва ли не в другой жизни.
Причину своего неожиданного волнения Михаил Дмитриевич понял или, правильнее сказать, вспомнил, когда поднялся, наконец, на верхний этаж и очутился перед обитой обшарапанным дерматином дверью. «Ну да, и впрямь. Трудно забыть тот тридцатилетней давности случай с обогревателем и… монеткой. Как раз здесь все и произошло. И комната та же самая, даже номер не изменился. Кабинет двадцать шесть… Хм, однако».
Постучав для приличия по косяку, подполковник нажал потертую временем ручку и, мысленно перекрестившись, переступил деревянный порожек.