Огненный перст - Акунин Борис. Страница 28

– Что он ответил? – спросил Дамианос, потому что князь замолчал.

– Что ответил? Не вернулись послы. Послы – не лазутчики. Лучшие люди, нарочитые. У каждого свой род. Нельзя попустить. И отправил я малую дружину – послов вернуть… Мало не доходя Ильмерь-озера, на Кресторечье, нашлись послы. Мертвые, все трое. И челядь, девять человек. Не просто мертвые, а… – Кый содрогнулся. – Навроде рыб потрошенных. Требуха вынута и ребра зачем-то все наружу вывернуты. Столб воткнут. На нем деревянная птица, орел… Напугалась моя дружина. Побежала оттуда, даже тел не подобрала. И бежала целый день, а потом еще целую ночь… Вот они какие, Рориковы варяги. Боюсь я их, Демьян.

– Погоди, ведь у тебя в дружине тоже варяги есть.

– Есть с дюжину. Самые лучшие воины. Храбрей и сильней у меня нет. А знаешь, кто они? Те, кого сами варяги от себя прогнали за то, что слабы или трусливы… Так-то. Ихние худшие у меня за лучших числятся…

И стало видно, что этому умному, мужественному вождю действительно жутко.

– Страшней всего, что я никак в толк не возьму: зачем Рорик силу копит и почему со мной говорить не хочет? Сон потерял. – Он усмехнулся, будто вспомнив о чем-то малосущественном. – Я ведь как про Гелькино зелье догадался? То ночами всё думы мучили, а тут дрыхну, будто барсук. С одной постельной утехи так не уснешь. – И снова помрачнел. – Я тебе вот что скажу, Демьян. Князь варяжский неспроста там сел, никого в эту сторону не пускает. Как войско накопит, на меня пойдет. И возьмет Кыев-град. Со своими волками лютыми, да внезапно – непременно возьмет. А дальше знаешь, что будет? С нас, полян, Рорик сильно не разживется. Не мы ему нужны. Ему надо поближе к южному морю сесть. Чтобы оттуда на вас, греков, за добычей ходить. И Корсуня тому Рорику мало будет. Он захочет сам Цесарь-град на меч взять.

Поглядев на слушателя и заметив, как у того по лицу скользнула скептическая гримаса, Кый вздохнул:

– Не веришь? Зря. Когда Рорик вместо меня здесь сядет, он всех славян под себя подомнет. Древлян, вятичей, бужан, уличей, северичей – всех. Добавит к варяжской дружине славянскую и на вас пойдет. Если меня на Днепре, Данапре по-вашему, не станет, вот с кем вам, грекам, придется дело иметь.

«А ведь он прав, – подумал Дамианос. – В Европе вэрингов сначала тоже считали обычными морскими разбойниками – пограбят да уйдут. Но в Академии рассказывали, что вэринги захватывают земли в Британии и Германии, а оттуда по морю и по рекам добираются чуть не до Иберии. Живут они войной и разбоем. Договориться с ними о мире еще никому не удавалось…».

– К чему ты ведешь, княже? Чего от меня хочешь? Чтобы я отправился в Цесарь-град и попросил для тебя подмоги?

– Подмоги… – Кый покачал головой. – Дорога до Цесарь-града долгая. По реке плыть – это надо много кораблей собирать. Если сушей ехать, с конной охраной, только к концу лета доберешься. Пока цесарь думать будет, пока войска пришлет. Если вообще пришлет… Да и не надо мне тут греческого войска. Знаю я, каково это – чужое войско к себе пускать.

«Не пришлют сюда никакого войска, – сказал себе Дамианос. – Дорого. Есть у империи заботы более неотложные, чем какой-то Рорик. Вот если подтвердится, что речной путь перекрыт – тогда другое дело».

– А вдруг варяги скоро нападут? – Князь смотрел с тревогой. – Что у них на уме – поди знай…

– Говори прямо. Чего ты от меня хочешь?

– Скажу. Ты ловок, оборотист. Отправляйся к Рорику. Сделай то же, что у Воислава делал. И что в Кыеве сделать хотел. Стань у варягов своим. Сойдись с их князем. Оплети его, убеди, заколдуй. Чтобы не шел к нам на Днепр. Никого другого, кто мог бы такое исполнить, я не знаю. Ты – можешь. Вижу это, знаю. Отправляйся на север, Демьян. Не для меня – для своего народа. Я тебе провожатых дам. До волоков довезут и на Ловать-реку спустят, откуда до Ильмерь-озера прямой путь. Дальше не пойдут, забоятся… Вот что хуже всего, Демьян. Мои люди с тем Рориком еще не воевали, а уже боятся.

Надолго умолкли. Дамианос размышлял, взвешивал «за» и «против».

По правилам, менять цель задания без санкции Сколы не полагается. Приказано работать с полянским князем, а не с каким-то неведомым вождем вэрингов. С другой стороны, экспедицию на север можно рассматривать как некоторое усложнение того же самого задания. В конце концов, пирофилакса ведь заботит не Кый, а безопасность имперских земель и торгового пути…

Если бы к варягам был внедрен кто-то из аминтесов, можно было бы с ним связаться. Но варяжского направления в Сколе пока не существует. Гелия говорила, что этот варварский язык начали изучать совсем недавно…

Князь терпеливо ждал ответа.

– Хорошо. Съезжу, – наконец решил Дамианос. – Но без языка мне близ варяжского князя делать нечего. Просто посмотрю своими глазами, что за Рорик такой, и вернусь.

– А я думал, ты все языки, как свой грецкий, знаешь, – удивился Кый. – Ты же колдун. – Он вспомнил что-то, нахмурился. – Еще вот что. Один емчанин, которого мои люди на Кос-реке поймали, рассказывал… Не знаю, правда ли, нет ли… Будто есть у Рорика сильный волхв. Сам слепой, но каждого человека насквозь видит. И будто бы, как поймают варяги кого чужого, сразу тащат к тому волхву. Кто с недобрым пришел, того слепой велит смерти предать. Так, наверно, и с моими лазутчиками вышло…

«Сказки, – подумал Дамианос. – А вот что вполне вероятно – что у Рорика в Кыеве есть свои шпионы. Из тех же финнов-емчан, которых здесь полным-полно».

– Завтра в ночь уйду, князь. Но гляди: чтоб никто кроме гребцов не знал. И им скажешь, только перед тем как в лодку сядут.

– Так и сделаю, – пообещал Кый. – Сам провожу, сам посажу.

Путь на север

– Храни тебя Перун, а своему грецкому Кресту сам молись, – сказал на прощанье князь и пошел от воды прочь, приземистый, почти квадратный. Песок скрипел и охал под его чугунными шагами.

Над ночным Данапром стелилась сизая дымка, от которой тьма казалась не черной – серой. Ни луны, ни звезд – с погодой повезло.

Автоматон Магог уже сидел, где велено – посередине лодки, между местами для гребцов, пришедших с Кыем. Их было двое: рослые, плечистые отроки из младшей дружины. Князь сказал им:

– Демьяна слушайте. Он вам голова. Доставите до Ловати. После вернетесь. И сразу, ни с кем не говоря, явитесь ко мне. Ясно?

– Ясно, княже, – ответили те и больше ничего не спросили. Порядок у Кыя в дружине был крепкий.

Дамианос объяснил: грести по очереди, безостановочно. Не разговаривать. Голоса по воде далеко разносятся. Весла были обернуты кусками шкур. Съестное и мешок с дорожным набором аминтеса лежал под скамьей, близко.

Вот и всё. Можно отправляться в путь. В Кыеве дела пока что окончены.

За последний день Дамианос продал для княжьих закромов весь запас зерна, полученное серебро закопал в надежном месте, за городской стеной. По возвращении пригодится. Подготовил на шести табулах подробное донесение для пирофилакса. Князь обещал отправить в Херсонес сухим путем. Написано было шифром, непосвященный не поймет.

А еще поговорил с сестрой – открыто, средь бела дня.

Сказал, что Кый всё знает, но бояться его незачем. Ей ничто не угрожает. Объяснил, куда уезжает и зачем. Велел проследить, чтобы донесение ушло безотлагательно и чтоб восковые таблички были получше упакованы.

Напоследок проговорил непривычное, с усилием:

– Если я не вернусь… А я могу не вернуться, потому что никогда не имел дела с вэрингами, не знаю их повадок и языка… Если я не вернусь, доведи дело до конца. Следи за Кыем. Не ослабляй «вожжи»… И еще знай: мне было хорошо с тобой работать.

– Мне тоже, – с улыбкой ответила африканка. – Удачи в пути, братишка.

Он был немного уязвлен беспечностью ее тона, но Гелия держалась правильно – как заведено у аминтесов.