Аристократ на отдыхе. Том 4 (СИ) - Рудин Алекс. Страница 17

Я пожал плечами.

— Вы сами предложили откровенный разговор.

— У Ванютина жена и три дочери, — предупредил меня Павел Лаврентьевич. — Я уверен, что они ни при чем.

— Я сделаю все возможное, чтобы никто не пострадал, — улыбнулся я.

— Тогда я поеду с вами, — решительно заявил Тишин.

Я поставил чашку на стол и задумчиво посмотрел на Павла Лаврентьевича. Похоже, настал момент добавить в наш разговор еще откровенности.

— Нет, не поедете, — без улыбки сказал я. — И никто не поедет.

— Почему? — растерялся Тишин.

— Потому что это поместье было моим, когда вас еще не было на свете. А прадед Ванютина торговал гусиными яйцами на базаре и не помышлял о дворянстве. Я не приехал из Столицы, как вам кажется, а вернулся домой. К себе домой. Улавливаете разницу?

По растерянному выражению на лице Тишина я понял, что разницу он уловил.

— Есть и вторая причина, — продолжил я. — Для вас ссора между дворянами — это конфликт. Для Ванютина тоже. А для меня — обычная работа. Я не злюсь на Ванютина, не собираюсь ему мстить. Просто наведу порядок. А вы можете мне помешать, и тогда ситуация выйдет из-под контроля. У вас меньше опыта, чем у меня.

Я говорил прямо и жестко, не щадя чувства Тишина. Обидится — ну и демоны с ним. Никакие хорошие отношения не стоят вранья. Быть собой всегда проще, хотя у этого есть определенная цена.

— Можно мне еще кофе? — попросил Тишин.

Он о чем-то напряженно размышлял. Но обиды на его лице я не увидел.

— Конечно, — улыбнулся я и разлил по чашкам остатки кофе.

— Хорошо, Никита Васильевич! — решительно кивнул Тишин. — Я положусь на ваш опыт и ваше благоразумие.

— Вот и прекрасно. Я сообщу вам, как прошел разговор.

— Спасибо.

Приняв решение, Павел Лаврентьевич немного расслабился. Я заметил это потому, что привык наблюдать за собеседниками и улавливать их настроение. Это всегда помогало в работе.

— Знаете, Никита Васильевич, — сказал Тишин. — Я начинаю верить, что у вас все получится. Я имею в виду непростую ситуацию с вашим поместьем.

— Да, обычно у меня получается, — кивнул я. — Но не будем загадывать.

— А еще я понял, почему вы не хотите обратиться за помощью к императору, — улыбнулся Тишин. — Вы слишком независимы, да?

Павел Лаврентьевич тоже был умным и наблюдательным человеком. Это я понял еще при первой встрече, потому и пошел на откровенный разговор.

— Не слишком, — ответил я. — В самый раз. Ну, давайте к делу. Мне понадобится машина Ванютина и трупы его людей.

— Зачем? — изумился Тишин.

— Я верну их вам, чуть позже.

— Но зачем они вам? Вы же можете просто поговорить с Ванютиным. Теперь я уверен, что он к вам прислушается. Он уважает силу.

— У меня свои методы, Павел Лаврентьевич, — ответил я. — Иногда жесткие, но всегда эффективные.

Я не хотел, чтобы Ванютин прислушался ко мне. Я хотел, чтобы он обделался от страха, забился в угол и сидел там тихо, радуясь, что остался жив. Именно таким способом я мог гарантировать, что больше от него не будет проблем.

Был и еще один способ — просто убить Ванютина. Но после рассказа Тишина о трех дочерях я решил дать бывшему купцу шанс.

Я не стал рассказывать об этом Тишину. Зачем расстраивать хорошего человека?

Просто спросил:

— Вы поговорите с исправником, или мне сделать это самому?

— Знаете, Никита Васильевич, — неожиданно рассмеялся Тишин. — А я бы посмотрел, как вы убедите исправника отдать вам тела. Вот просто из любопытства. Но не стану этого делать. Уверен, что у вас получится. Но не уверен, что исправник после этого сможет спокойно выполнять свою работу. А он, все-таки, обеспечивает порядок в уезде.

Тишин поднялся со стула и подошел к распахнутому окну.

— Федор Терентьевич! — громко позвал он. — вы закончили осмотр? Господин барон готов подписать протокол.

А я задумчиво посмотрел на крышку люка, ведущего в подвал.

Сквозняк ее захлопнул, или что-то другое?

Или кто-то другой?

Глава 9

— Можно войти в дом, Никита Васильевич? — спросил с улицы исправник. — А то ваш медведь меня не пускает. Встал на дороге, и рычит.

— Потап, пропусти исправника, — улыбнулся я.

Медвежонок зашел кухню вслед за жандармом. И глянул на меня — видишь, хозяин, я охраняю! Стою на страже.

— Молодец, Потап! — похвалил я медвежонка. И протянул ему мятный пряник, который Потап с удовольствием схрумкал.

— Я закончил осмотр места происшествия, — важно сообщил исправник. — Извольте расписаться в протоколе, господин барон! Ваши показания я тоже оформил.

Он протянул мне несколько листов бумаги, исписанных аккуратным почерком.

— Как вы и говорили, это просто прискорбный несчастный случай. Молодые люди погибли вследствие собственной неосторожности и ужасного стечения обстоятельств.

— Вы прекрасно провели следствие, господин исправник, — похвалил я жандарма, бегло прочитав протокол.

На каждом листе стояла подпись исправника — Проворин Ф. Т.

— Позвольте ручку, — кивнул я.

Я расписался в нужных местах и улыбнулся жандарму.

— А теперь предлагаю перейти к приятной части нашей встречи.

С этими словами я поставил на стол бутылку водки и три рюмки.

— Я на службе, — запротестовал исправник.

Но я покачал головой.

— Прежде всего, вы у меня в гостях, Федор Терентьевич. И отказа я не приму.

Павел Лаврентьевич с любопытством смотрел на меня, но не вмешивался в разговор. Видно, он все же решил проверить, как мне удастся уломать исправника оставить трупы.

— Ну, хорошо, — сдался Проворин.

Кроме водки, я достал тарелку с солеными рыжиками, которые привез Семен Евграфович. Разлили водку по рюмкам, и мы выпили за знакомство.

— Хорошо, — крякнул исправник, утирая губы. — А грибочки из лавки Мальцевых? Великолепная закуска! Сам губернатор не брезгует на стол ставить.

— Рад, что наши с губернатором вкусы совпадают, — улыбнулся я

— Никита Васильевич, — спросил исправник, косясь на пустую рюмку. — Могу я дать распоряжение, чтобы увезли тела? Лежат тут, вид из окна вам портят.

— Не беспокойтесь, Федор Терентьевич, — сказал я, снова наполняя рюмки. — Я сам отвезу покойников их близким. Заодно принесу свои соболезнования.

— Но так не полагается, господин барон! — запротестовал исправник. — Тела необходимо доставить в полицейский морг.

— А зачем? — удивился я. — Вы ведь сами написали в протоколе, что они погибли в результате несчастного случая. Так для чего ненужная волокита? И родственникам проблемы.

Я показал исправнику собственноручно заполненный им протокол.

Исправник беспомощно взглянул на Павла Лаврентьевича, но тот кивнул, подтверждая мои слова и пряча улыбку.

— А вам-то зачем с ними возиться, Никита Васильевич? — ухватился исправник за последнюю возможность.

— Иногда надо делать добрые дела, — развел я руками. — Даже если это приносит неудобства. Хорошее отношение к людям важнее. Вы согласны, Федор Терентьевич?

Я взглянул на исправника, ожидая ответа. Тот посмотрел на Тишина, и уездный комиссар едва заметно кивнул.

— Ну, хорошо! — сдался исправник. — Вы правы — нам меньше возни.

— Вот, и замечательно! — улыбнулся я, поднимая рюмку. — Кстати, машину я тоже сам верну Ванютину. Уверен, он будет благодарен.

— А все-таки, господин барон, зачем они к вам приезжали? — с любопытством спросил исправник.

— Не знаю, — я пожал плечами. — К сожалению, они не успели сказать. Но я непременно поинтересуюсь у господина Ванютина. Возможно, ему нужна моя помощь.

Я поднялся со стула.

— Что ж, господа, не будем терять время! Потап, ты остаешься за старшего! Следи за порядком.

И беззвучно добавил:

— Киловольт, а ты присматривай за Потапом. Ботаник! Как только жандармы уедут, приберитесь в саду.

— Конечно, Никита! — заверил меня демон Природы.

Павел Лаврентьевич и Проворин поднялись вместе со мной.