Усмешка Люцифера - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 4

— Что ж, понятно, — негромко сказал он, когда Иван закончил. — Люди и не такое говорили под пытками… Или чтобы избежать пыток. Так что самые цветистые пассажи из этой истории можешь спокойно забыть.

— Вы хотите сказать, что его пытали? Наши, советские люди, чекисты?

Сомов наклонился вперед, посмотрел на него поверх очков.

— Ты уже большой мальчик, Трофимов. Наверняка читал материалы XX съезда партии, знаешь о перегибах и прочем. Но нас ведь интересует не это, верно?.. — Профессор подождал, словно давая возможность Ивану оспорить его точку зрения. Но спорить здесь было не о чем. — Ты занимаешься научной работой по конкретному артефакту, проводишь историческое исследование, а не анализируешь методы работы судебных «троек» или, скажем, природу психических фантомов. Улавливаешь разницу?

— Конечно, Порфирий Степанович.

— Поэтому отправляйся в архивы, Иван, в обычные наши скучные исторические архивы, где никто никого не пытает и не рассказывает побасенок. Копай, ищи там следы этого перстня, тереби специалистов в области предметов религиозного культа, расспрашивай, читай, общайся с коллегами. В общем, занимайся наукой. Фактами. А дешевыми сенсациями пусть занимаются журналисты.

— Но мне интересно узнать про этого Дорохова, Порфирий Степанович! Как у него оказался этот перстень, откуда и что это означает — «ему всегда сопутствовала удача»? Ведь посмотрите, в самом деле — Визжалов заполучил перстень и за десять лет из провинциального оперативника дослужился до заместителя начальника всей Государственной безопасности страны! Это ведь факт, согласны? Может, у Дорохова была похожая история?

— У твоего Дорохова по определению не может быть ничего похожего, Иван. Потому что он умер обычным бандитом, подонком общества. А не генералом, не знаменитым оперным тенором и не ученым с мировым именем…

И все-таки этот обычный бандит и подонок общества очень заинтересовал Трофимова. Он знал, что в Публичной библиотеке есть читальный зал региональной периодики, куда поступают газеты со всего Союза чуть ли не с 17-го года. Заказал подшивку ростовских газет за 1925 год, но оказалось, что библиотечный фонд сильно пострадал во время войны и за данный период у них ничего нет. Можно было, конечно, съездить самому в Ростов, что-то попробовать разузнать… Можно, в конце концов, написать еще один запрос — в архив Ростовского управления КГБ… Хотя вряд ли без специальной протекции его туда пустят.

И тут Ивана осенило. Он подошел к окошечку с надписью «Услуги абонентам».

— Скажите, вы делаете тематические подборки по периодике?

— Это платная услуга, молодой человек, — ответила девушка-библиотекарь.

— Понимаете, мне нужно найти сведения об одном человеке, он жил в Ростове-на-Дону. Я знаю только фамилию и имя. Мне нужны любые упоминания о нем, все, что угодно. Хотя бы по парочке ростовских газет пройтись, а?

— Вам за какой период?

— Я не знаю. Мне сказали, что довоенных ростовских газет у вас нет… Наверное, с 45-го… Ну и по сегодняшний день. Это будет сложно?

— Скажем так, это будет не скоро.

Девушка протянула ему бланк.

— В строчке «Тема» напишите интересующую вас фамилию. И телефон оставьте, вам позвонят, когда что-то найдется.

Позвонили через две недели. Единственное упоминание о Петре Дорохове содержалось в главной партийной газете Ростова-на-Дону «Серп» в статье под бодрым заголовком «Помнить героев!». Очень неожиданное упоминание. И опубликована статья недавно: воспоминания некой Светланы Дороховой о создании первой партийной ячейки в станице Нижне-Гниловская. В основном все события вертелись вокруг фигуры Архипа Кузьмича Терехова, занимающего в данный момент пост третьего секретаря обкома. В декабре 1917 года вместе с тремя односельчанами он вступил в перестрелку с белогвардейцами, засевшими в местной бане. Офицеры были уничтожены, а сражавшиеся с ними станичники составили костяк будущего ревкома. Одним из них был отец Светланы Дороховой, который позже создавал в Нижне-Гниловской колхоз и боролся с кулаками. Но упоминается также и брат Светланы — Петр Дорохов.

«…Батя Петра на учебу в Ростов отправил. Денег на дорогу дал и перстень, который он у беляка отнял. С мордой такой страшной. А Петро быстро в гору пошел. Он нам деньги из города передавать стал. Как-то приезжал на пролетке… Помню, рассказывал, что буржуев наказывает. А уж как именно, про то не знаю. Скорее всего, в органах работал. А через несколько лет погиб от руки бандитов…»

Перстень. С мордой страшной. Ну конечно, тот самый! Откуда следует, что якобы работавший «в органах» Петр Дорохов на самом деле был налетчиком по кличке Седой.

И еще, пожалуй, главное: среди прочих трофеев у белогвардейцев была изъята планшетка с рукописью о «каком-то мистическом перстне», которая сейчас находится в Ростовском музее краеведения.

«Никакой мистики нет! — уверяла Светлана Дорохова, сестра ростовского налетчика. — Есть исторический материализм, который еще в то нелегкое время предсказал неотвратимое наступление коммунизма!» Впрочем, эти правильные слова, скорей всего, вписал редактор, чтобы выдержать идеологическую линию.

Иван поднял голову от газеты, посмотрел на окошко услуг. Вместо девушки, которая оформляла заказ, сегодня там сидела пожилая женщина в косынке. А жаль. Он бы ее расцеловал, наверное.

Теперь стало совершенно ясно, где надо продолжать дальнейший поиск!

Глава 2

Поездка в Ростов

— Опять командировка, Трофимов? Ах, Ростов-на-Дону? А почему сразу не Сочи, не Ялта?

Железная Ната взирала на него с этакой брюзгливой помещицкой миной: ох уж мне эти крепостные, так и норовят свалить куда-нибудь, только бы барщину не отрабатывать!

— А знаете, Наталья Ивановна, я бы и в Сочи скатался с удовольствием! Да хоть на Золотые Пески, ха-ха! Но там, к сожалению, ничего нет по моей диссертационной теме!

У Трофимова даже дух захватило, настолько нахально, панибратски прозвучал его голос. Честное слово, он понятия не имел, откуда взялся этот тон, эта улыбочка, которая наползла на лицо, как упавший с люстры паук, растянула его, сделала каким-то чужим, неприятным самому себе.

— Да, очень жаль, очень жаль, Трофимов… Золотые Пески, хм, в самом деле… А как же непосредственные обязанности?

— Именно что непосредственные, Наталья Ивановна! Вы же сами сказали: диалектическим бульдозером — по мифам и слухам! И чем скорее, тем лучше! Я себе в блокнот так и записал! Вот и тороплюсь, стараюсь, воплощаю, так сказать!.. А донского рыбца, кстати, никогда не пробовали?

Она смотрела на улыбающийся рот Трофимова, на отполированные с утра мятным порошком зубы, и с лицом ее тоже что-то делалось. Оно теплело, расплывалось вширь. И, кажется, глупело.

— Кого, кого?

— Рыбца донского, Наталья Ивановна! Рыба такая! Говорят, умопомрачительная вещь! Обязательно привезу! Вручу лично!

— Ой, это лишнее, не стоит… Впрочем…

Она вдруг словно что-то вспомнила, коснулась рукой лба, застыла на минуту. Затем взяла ручку, поставила подпись под заявлением о командировке, передала ему.

— Это в бухгалтерию. Задурил ты мне совсем голову, Трофимов. Езжай в свой Ростов, копай… Бульдозерист ты наш диалектический…

Она улыбалась. Она шутила. Она даже не поинтересовалась, за каким таким ценным материалом ему понадобилось ехать за тысячи километров. Между тем всего несколько минут назад — Трофимов это знал точно — Железная Ната даже мысли не допускала ни о какой командировке, потому что из Калининграда прибыл контейнер с экспонатами по Пруссии эпохи герцога Альберта, нуждающимися в срочной паспортизации. Да и сам он еще сегодня утром не собирался никуда ехать, понимая безнадежность затеи и… тем более что на место Киндяева взяли новичка, которого надо было вводить в курс дела. И вдруг — словно молния сверкнула — решился, набрался наглости. А Железная Ната тоже вдруг взяла и подмахнула его командировку, практически не глядя… Чудеса, чудеса. Вот только улыбочка эта дурацкая (в коридоре Трофимов пальцами потрогал щеки, проверяя, сползла ли она, отклеилась ли)… Откуда?.. И вел он себя похабно, будто прохиндей из водевиля…