"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 84

— Знаете, что меня смущает, — признался я. — Человек, получивший городское образование и воспитание, не будет стремиться вернуться обратно в тундру, пасти стада и жить в яранге. — я сделал паузу, позволяя Горностаеву осознать услышанное. — Однако и в городе приживется не каждый. Есть же примеры миссионерских школ в Северной Америке. Брали детей в индейских племенах, учили. А что дальше? В городской среде образованные индейцы не прижились, а свое родное забыли. Потом кто-то из них спился, кто-то в бандиты подался. Ну да бог с ней, с Америкой. Что у нас-то получится? Мы с вами, из года в год станем отбирать детей у оленеводов, увозить их в город, а вернутся обратно считанные единицы. И так год за годом, десятилетиями. А об оленях вы подумали? Что произойдет с оленями?

— А что с ними может случиться? Кроме домашних есть ведь и дикие олени, живут как-то. И эти не пропадут. Кто-то одичает, кого волки съедят. Так и волк — это тварь божия, он кушать хочет. А нам ведь для мяса и коров со свиньями хватит, зачем нам оленина?

Образование, вещь нужная и где-то даже необходимая, но прежде всего стоит задаться вопросом — а нужно ли оно самому человеку? Мы плачемся, что Россия в девятнадцатом веке оставалась неграмотной, забывая, что крестьянину образование особо-то и не нужно. А как понадобилось — так все и ринулись образовываться. И то, что Советская власть резко кинулась ликвидировать неграмотность, это не только любовь к народу, а необходимость. Необразованный да малограмотный крестьянин промышленность не создаст. Возможно, во мне говорит снобизм, высокомерие, но если посмотреть под иным углом, я никак не могу понять — зачем оленеводу грамотность? Оленей он и без арифметики посчитает. С другой стороны — среди чукчей и юкагиров, безусловно, имеются и потенциальные Платоны и быстрые разумом Невтоны. Как бы нам их выявить? Может, Горностаев подскажет? Но он, покамест, говорит банальности и даже в чем-то палку перегибает. Уже теряя интерес к разговору, спросил:

— А что станет с чукчами? С ненцами? Их же и так мало. Они же растворятся среди русских, исчезнут, как народы.

— И что здесь такого? — не смутился Горностаев. — Коли исчезнут какие-то инородцы с лица земли, значит, так господу было угодно.

Коли господу угодно… Вот только по предложению Горностаева, детей от родителей забирать будет не господь, а полиция, по приказу государства.

— Да и не пропадут они, а растворятся среди нас, русских, — продолжил Горностаев. — Вон, сколько в нас разных кровей-то намешано, не счесть. А куда те народы девались, кто нынче скажет? В Италии-то когда-то и этруски жили, и римляне, а потом варвары пришли и все стали итальянцами. Ничего, живут и радуются. Были же когда-то и чудь, и меря, и весь. А из наших-то? И кривичи, и поляне, и древляне, и новгородские славяне. Куда все подевались? А ведь не убили, все перемешались, все в нас живут.

Что-то в этом есть, однако это не причина игнорировать чужую культуру.

Растворятся какие-нибудь селькупы среди более многочисленных народов, так тому и быть. Вон, раньше считали, что кроманьонцы перебили неандертальцев (ну, или те сами вымерли), а не так давно выяснилось, что гены неандертальцев и в нас наличествуют. Так что, если где-то глубоко в вас сидит потомок скифа или сармата — это неплохо. Вон, польские шляхтичи, вроде Сангушко считают, что они потомки сарматов.

Но мне, почему-то, очень хотелось, чтобы в Российской империи жил не один народ, а великое множество, как оно и было изначально. Понимаю, что все народы не сохранить, но и губить их не к чему.

— Я предлагаю поступить так, — немного подумав заключил я. — Мы наберём добровольцев среди учителей, которые будут направлены в Сибирь. Предложим им хорошее жалование, чтобы была мотивация. Параллельно с этим, мы наберём от каждого племени несколько детей, которых родители сами решатся отпустить. Эти дети будут обучаться в централизованных школах там же в сибири. Построим те же чумы, чтобы не нарушать обычаи местных. Дети обучатся, наберутся грамотности. Будут возвращаться на каникулы домой к родителям. Причём, постараемся дать еще и педагогическое образование. Потом эти самые дети и займутся повышением грамотности своих соплеменников. На них же ляжет и отчётность по уровню образования.

Горностаев задумчиво потёр переносицу.

— А ведь может и получиться. — Хмыкнул он. Да, это потребует времени, но… — глаза его загорелись, выдавая усиленную работу мозга.

— Если вас это не затруднит, подготовьте ваше видение на этот счёт, с теми условиями что я перечислил, — произнёс я, надеясь что аудиенция закончится.

— Непременно оформлю в лучшем виде! Я о таком и не мечтал даже! — восторженно закивал головой Горностаев. — Раз уж по этому вопросу мы пришли к единому мнению, предлагаю перейти к следующему вопросу.

— К какому это? — удивился я.

— Как я говорил, инородцы это малая из бед. В среднем по Российской Империи хорошее образование только в крупных городах, что же касается деревень, окраин и отдалённых регионов, там хоть образование и присутствует, но сильно отстаёт. Решить с этим что-то надо.

Ох… чувствую Горностаев так просто от меня теперь не отстанет. Можно было бы воспользоваться своей властью и прервать аудиенцию, но вопрос и правда серьёзный. И если удастся решить при помощи инициативы Горностаева, я лучше потерплю.

Ну что же, почему бы не воспользоваться положительным опытом несостоявшегося СССР? Будем разрабатывать унифицированное образование.

Глава 15

Юридические услуги

Мне кажется, я стал привыкать к тому объёму документов, что сыпался на меня изо дня в день. Кажется, я даже нашёл закономерности и пришёл к какому-то внутреннему балансу. К тому же, как мне показалось, я и с документами стал быстрее справляться, да и стопки постепенно стали уменьшаться, что не могло не сказаться на моем боевом духе.

Однако, я был счастлив каждый раз, когда появлялась возможность на что-то переключиться, и, например, покинуть свой кабинет, с которым я уже, кажется, сроднился… Хотя слово «сроднился» здесь не совсем верно. Скорее, я в него врос, как устрица в раковину…

Сегодня с утра мне позвонил Мезинцев. Мезинцев позвонил мне по вопросу того самого договора, что принёс мне когда-то Старновский, и который разбирал мой друг Дмитрий Родионов.

Он долго изучал договор вместе со своими людьми, и последние несколько раз прочёл его лично.

Владимир Викторович пришёл к одному простому мнению, что, если бы не пометки, сделанные Дмитрием, сам бы он никогда не нашёл все эти ошибки и подводные камни. Да и люди его, признаться нашли не мало, причём обнаружили кое-что новое, но тоже, дай бог, если половину бы нашли. Поэтому он предложил инициировать ещё одну встречу с Дмитрием и получить некоторые комментарии от него.

К тому же, как припомнил Мезинцев, я Дмитрию давал задачу посмотреть, что можно сделать с этим договором, чтобы либо зеркально поставить в неловкое положение зарубежных подрядчиков, либо дать какие-то иные рекомендации, что позволили бы изменить ситуацию в свою пользу, при этом получив выгоду. Как я узнал чуть позже, изучив ситуацию, подрядчики нам всё-таки нужны. И немцы могли бы нам очень хорошо помочь с некоторыми процессами, если бы были чуть более добросовестны. К тому же, не стоит отметать участие Старновского в качестве агента с расширенными полномочиями. Присутствовала вероятность, что немцы тут и вовсе ни при чем, а Старновский решил наложить свою лапу на сверхприбыли, и воспользоваться тем положением, что открывались для него в роли промежуточного звена.

Спустя полчаса я уже изменил личину и ехал в автомобиле вместе с Пеговым и Ильёй на ту самую конспиративную квартиру, в которой мы в прошлый раз встречались с Дмитрием. На сборы у меня ушло, казалось, меньше десяти минут. И ума не приложу — либо это я такой быстрый, либо меня настолько вымотала работа с документацией, что я как пуля готов был одеваться, собираться, лишь бы оказаться подальше от своего тёмного логова, наполненного кипами документов.