Следователь, Демон и Колдун (СИ) - Александров Александр. Страница 181

- Тогда чем же Мерлин Первый будет заниматься? – Фунтик закинул ногу за ногу, и, закурив, впился взглядом в старого колдуна. – Бродить по миру? Строить какой-нибудь приборчик Судного Дня? Выращивать брюкву?

- В первую очередь, Мерлин Первый придумает, как ему вернуть себе физическое тело. Я думал, что смогу привыкнуть к отсутствию вкусов, запахов, возможности есть и пить, но... Нет. Мне нужен этот тёплый мешок с кровью и костями, причём, желательно, молодой и здоровый. А дальше уже будем думать. Заскучать я точно не заскучаю, поверьте.

Короли переглянулись.

- Ну, хорошо, а как же Серый Орден, ОСП, Инквизиция? От какой легенды нам отталкиваться, чтобы внятно объяснить то, что здесь произошло?

- О, – Артур легкомысленно махнул рукой, – ну это же сущие пустяки! Слушайте: во-первых, в таких ситуациях лучше всего вообще никому и ничего не объяснять. Чем больше будет тайных перешёптываний, вымаранных строк в документах и загадочных лиц, тем лучше. Во-вторых...

Фигаро вздохнул, сыто икнул, и внезапно понял, что у него появились силы для того, чтобы справиться с последним голубцом на тарелке, что следователь незамедлительно и сделал.

Уютно гудел тёплый воздух за чугуном стенных решёток, поскрипывали половицы, лениво подёргивались на слабом ветру ставни. Даже огромная люстра, затянутая в вычурный бархатный абажур с золотыми кисточками, казалось, издаёт слабый звук: едва заметное крахмальное похрустывание.

Следователя, наконец, переселили из его комнаты с ужасными неевклидовыми видами за окном на второй этаж, в самую обычную комнатушку где, судя по скопившемуся количеству пыли, никто не жил лет, эдак, пять, если не дольше. Комнатка являла собой предельную квинтэссенцию мещанства: яркие безвкусные ковры на полу, яркие безвкусные обои на стенах, две батареи фарфоровых котят на полках, целый пантеон графинов и графинчиков в виде стоявших на хвостах фарфоровых рыб в застеклённом шкафу (рот каждой рыбины был заткнут огромной золотой пробкой-шаром), пузатые амурчики на каминной полке, пёстрые ширмочки – создавалось впечатление, что Фигаро снова оказался в комнате своей бывшей жены. Зато кровать здесь была монументальная: широкая и совершенно не скрипучая, а матрац… Следователю казалось, что он лежит на маленьком белом облачке. За кровать он был готов простить комнате даже фарфоровых котят.

Вечерело; снег за окнами повалил ещё сильнее, а столбик ртути в термометре, словно нехотя, опустился на пару градусов вниз. Во дворе включились яркие оранжевые фонари – у князя даже двор освещался электричеством, и Фигаро засмотрелся на мелькающие в свете фонарей снежинки. Было в их полёте что-то гипнотическое, что-то успокаивающее; следователю вспомнилось, как он, сидя в своей комнатке в Нижнем Тудыме точно так же смотрел на снег, пролетающий в свете габаритных фонарей снующих мимо окна повозок.

«Снег и свет, – подумал он, – снежинки и лампочки. Почему-то это всегда самое уютное сочетание из всех, что вообще бывают. Это ведь и новогодние праздники, и рождественские фейерверки, и просто мелькающие в окне кареты снежинки, а в карете тело и сухо, потрескивает маленькая печка, на которой греется чай в жестянке, а ехать ещё долго, но это ведь не беда, правда? Кто и куда спешит? Уж точно не сегодня и не сейчас...»

Двери в комнату распахнулись, и в неё с весёлым гиканьем влетели черти.

Точнее, чёртики: маленькие, зелёненькие, с ажурными крылышками, как у летучих мышей, аккуратными острыми рожками и мефистофелевскими бородками-клинышками. Квазиты, одни из самых мелких демоноидов. У любого уважающего себя магистра есть в услужении пара десятков таких, если он, конечно, не хочет сам искать свои тапки под диваном или лично вычищать лоток за кошкой.

Но эти конкретные квазиты были в белых фартуках и маленьких поварских колпаках. Более того: они, пыхтя, тащили в лапках накрытые крышками серебряные подносы, а четверо, изо всех сил молотя крылышками, толкали перед собой большую блестевшую хромом тележку.

- Это ещё что за чёрт? – Тузик только качал головой, глядя как квазиты раскладывают тележку в маленький столик, накрывают её скатертью, расставляют подносы и раскладывают столовые приборы. – Вернее, что это ещё за черти?

- А это мне князь выделил в помощь. – В комнату вошла тётушка Марта, аккуратно балансируя подносом, где стояло четыре бутылки, в которых булькала жидкость разного цвета. – Очень расторопные малые, я вам скажу! Никогда не видела настолько приветливых и услужливых чертей, но бес с ней, с услужливостью; они ж умные – страсть! Убавить огонь, добавить вовремя соль, почистить морковку – красота! Мне бы таких с пару десятков, я бы свою ресторацию открыла.

- А это мысль! – Князь расхохотался. – Да, мои малыши смышлёные, спору нет, ну так и выучка у них железная! Они, стервецы, знают, что, коли чего не так, я ужо их так ужучу, что только рога по закоулкам! Ну а если всё ладно, то и я ладный. Да и потом: стращаю я нечисть. Видать, чуют, что раньше инквизитором был, ах-ха-ха-ха-ха!.. А насчёт ресторации это, госпожа Бринн, идея на миллион империалов. Почему нет? Откроемся в Столице, выцыганим, вот, у Их Величеств все нужные бумаги, и будет у нас первый ресторан ... э-э-э... Другого типа, во!

- Почему нет? – Тётушка Марта ловко водрузила поднос на стол, и аккуратно вытерла руки белоснежным полотенцем. – Только не в Столице, а в Нижнем Тудыме. У нас ведь королевская программа какая? Провинцию продвигать и развивать. Вот будем. И развивать, и двигать, понимаешь. Пусть из Столицы сами к нам ездят. Так, глядишь, и железную дорогу, наконец, прямо до города дотащат... Да вы не стесняйтесь, господа, не стесняйтесь!

С этими словами Марта Бринн хлопнула в ладоши, и квазиты, точно ожидая этого знака, сорвали с подносов крышки.

Чего там только не было.

Голубцы, галушки в золотистой луковой зажарке и сметане, тушёная оленина, колбаса – только что из духовки – гора золотого плова, что пах так остро и аппетитно, что кружилась голова, котлеты, биточки, уха из молодой осетрины, тарелки с молодым зелёным луком, маринованный чеснок, свежевыпеченный хлеб – некоторые блюда не мог идентифицировать даже Фигаро, а это дорогого стоило.

- Ого. – Фунтик ошеломлённо хлопал ресницами. – Ого. Я, конечно, кланяюсь хозяйке в пояс, но хочу напомнить, что нас тут, всё же, шестеро. Или даже пятеро, поскольку вас, господин Мерлин, я не считаю.

- Это пока, это, мой друг пока... – прошептал Артур, потирая руки. – Я себе ещё забацаю тело. Ух и тело будет! Лучше, чем в молодости.

- А я поддерживаю! – рявкнул Тузик, потирая ладони. – Хозяйке моё троекратное ура, а вы, мой друг, – повернулся он к Фунтику, – запомните уже, наконец, что еды много не бывает. И пусть лучше останется... Ты смотри: черти! Ну, квазиты эти мелкие. Это что, выходит, и мне можно передать командование над такими, а, князь?

- Да хоть кому. Но понадобится амулетик-контроллер. Они не опасные, но работать шибко не любят, вот и приходится учить их уму-разуму. Оформите заказ, я вам пришлю таких. В коробочке с лентой.

- А вот возьму, и оформлю. Прост!

Выпили, закусили. Замелькали ножи, зазвенел хрусталь, и как же чудесно пошло время! Выпрямилось, расправило старые кости, откашлялось, да и пошло, пошло, заскрипело в пыльных часах, загудело в камине весёлыми огоньками, завыло за окнами надвигающейся снежной бурей, забулькало в стекле, продрало горло. Вечер, огонь в очаге, свечи в канделябрах, и плывёт сигаретный дым, и вяжется неспешно разговор, и становится всё неспешнее по мере того, как исчезает еда с тарелок...

- Так, значит, – Тузик промокнул губы салфеткой, – наш герой ни черта не помнит? А это точно? Я знаю, что если память отшибает, так разные способы есть. Ну, дыба, там, горячие клещи, гипнозы всякие...

- Не-а, – Артур со вздохом помотал головой, – не поможет. Я Фигаро башку просветил такими приборчиками, до которых наука в наших краях ещё не скоро додумается. Пусто там, как горшке. Такое впечатление, что цепочки памяти с того момента, как наш герой отправился через дыру к Демону просто не формировались. Ну, то есть, не какая-то защитная реакция психики, а просто как если бы он вообще нигде не был.