Следователь, Демон и Колдун (СИ) - Александров Александр. Страница 47
…Чем ближе они приближались к Белой вершине, тем явственнее становились понятны реальные размеры этого геологического образования. Вершина была огромна. Лишь из-за своей невероятной высоты она казалась издали тонким цилиндром; для того чтобы обойти этот «цилиндр» вокруг понадобилось бы не меньше пары дней. Вот уже стали видны широкие трещины в светлой породе каменных стен, а между трещинами – пещеры. Чем-то они напомнили следователю те, что они ранее видели на перевале: круглые дыры с идеально ровными краями. Но тут они были сильно больше; в самую маленькую из таких дыр смог бы легко въехать локомотив.
Поднялся ветер: ровный и сильный. Он дул им в лица прямо от склонов Белой вершины, и был неожиданно тёплым, насколько вообще возможны тёплые ветры на Хляби. По крайней мере, он не вышибал слёзы из глаз и не грозил обморозить лицо. Это было необычное явление, и Фигаро подумал, не связано ли оно с горячими источниками внутри скалы. Неужели Вершина настолько сильно прогревает воздух? Тогда она, должно быть, влияет и на погоду; может оттого здесь такие бури?
Харт был весел и разговорчив, Зойза – как всегда непробиваемо-спокоен, а Тиккер с Сайрусом всё чаще с опаской поглядывали на каменную громаду впереди. Следователю даже не нужно было утруждать себя излишними расспросами; он и сам чувствовал беспокойную дрожь в коленях, и причиной её стала явно не погода. Что-то сгущалось вокруг, какое-то невидимое электричество; так перед грозой густеет воздух и на мир падает млеющая духота, но эта душная нега обманчива, ибо скоро небо разразиться молниями и потоками ливня. Даже Артур притих в своей кубышке, выставив наружу не один, а сразу три «перископа» – старый колдун явно тоже чуял неладное.
Правда, в чём именно заключалось это самое «неладное» – одному Святому Эфиру было известно. Да, мрачно, да серо и хмуро, да, погода того и гляди рассобачится, да и вид, если честно, грозный: экий булыжник над головами нависает! Уничижительный, древний, величественный. Но вот это странное чувство тревоги, витавшее в воздухе, явно было не ко двору. Вон, даже Френн что-то шепчет себе под нос, наматывая «на палец» какое-то чудное заклятье – наверняка что-то смертоносное, из подпольных арсеналов Оливковой Ветви. Правильно, молодец, но с чего бы?
И тут…
У подножья Белой вершины загорелся яркий огонёк. Он светил спокойным синеватым светом и чем-то походил на огни святого Эльма, что в грозу вспыхивают на остриях мачт: ровный тихий свет, разве что был не в пример ярче.
Маленький отряд остановился. Харт нахмурился; рука траппера рефлекторно дёрнулась к бедру, где болталась коробка с револьвером.
Огонёк тем временем ярко вспыхнул, распался на три огонька поменьше и те, приподнявшись над каменистой равниной, поплыли к людям. Ветер стих, и в наступившей тишине стал слышен едва заметный шорох: так северное сияние шуршит в ночном морозном небе.
В движении огней было что-то жуткое: они двигались, вроде, и не особо быстро, но с той же обманчивой медлительностью летит шаровая молния или падает дерево – тихо, спокойно, едва заметно...
- Френн, вы что-нибудь чувствуете?
- Кроме того, что у меня трясутся поджилки? Не-а, вообще ничего. Эфирный штиль. Да вы и сами не сапожник, так что знаете это не хуже меня… Эй, Сайрус! Это что такое? Какие-то местные Другие?
- Не знаю. – Лицо колдуна было странно-отрешённым; он глядел на огни с какой-то размытой тоской – то ли шок, то ли псионическое воздействие. – Но, думаю, что мы все это очень скоро узнаем, к сожалению.
«Артур?»
«Я здесь, Фигаро. Не знаю, что это. Наблюдаю. Колдовства не чувствую»
Шары преодолели уже половину пути до отряда. Теперь стало заметно, что в центре голубого света есть какое-то плотное яркое ядро, будто косточка в вишне.
Странно, но следователь не чувствовал исходящей от этих штук угрозы, только какое-то смутное беспокойство. Зойза тем временем снял свою чудовищную берданку с предохранителя, а Харт достал из свёртка на волокуше начищенный до блеска «Ремми» и присоединил к нему обойму. В обойме у траппера явно были вовсе не обычные винтовочные патроны, с какими ходят, скажем, на медведя.
Двести футов. Сто футов. Пятьдесят.
И тут, наконец, следователь увидел.
Он увидел их первым: в своё время столкновение с Духом Пружинной фабрики не прошло для Фигаро без последствий, и глаза у следователя уступали, разве что, сканерам Артура, засевшего в своём Орбе и пока что никак происходящее не комментирующего.
Они шли по воздуху – так можно было с ходу описать принцип движения этих существ – и яркий синий свет коконом окутывал каждого из них. Стройные львиные тела, но лапы, скорее, кошачьи – тонкие и изящные. Крылья за спинами замершие, точно отлитые из тёмной бронзы – конечно же, такие не подойдут для полёта, хлёсткие хвосты, буйные гривы жёсткой колкой шерсти, напоминающие декоративные жабо и лица – какие уж, к дьяволу, морды! Высокий покатый лоб, нос с горбинкой, мощная нижняя челюсть. Таков лик Сфинкса, сторожа вечных песков Египта, где под островерхими пирамидами бродят во мраке замотанные ветхими бинтами стражи гробниц и копошатся в пещерах твари умирающие при свете дня.
Снежные львы.
Глаз у них, в обычном понимании этого слова, не было: из глазниц лились потоки пурпурного света, в лучах которого вились янтарные искры, отчего казалось, будто тысячи зрачков каждый миг появляются и исчезают в этом потоке. Теперь стало видно, что они не идут в буквальном смысле этого слова: лапы снежных львов не шевелились. Они как бы рассекали собой пространство, которое, искривляясь, загибалось им за спины и таким образом двигались вперёд.
Далее события развивались крайне быстро.
Харт вскрикнул и вскинул винтовку, уперев приклад в плечо.
Раздался резкий треск, и в воздухе сверкнуло голубое электричество. Молния – обычная колдовская молния – ударила винтовку Харта чуть ниже ствола. Патрон в казённике сдетонировал, едва не выбив трапперу глаз, но обошлось.
Харт изумлённо обернулся.
Сайрус, с кончика указательного пальца которого поднимался лёгкий дымок, спокойно но твёрдо сказал:
- Даже не думайте, шеф. Плохо кончится.
Зойза немного подумал, и неуловимым глазу движением развернул ствол берданки в сторону колдуна.
Но тут на его руку легла другая рука: маленькая, в красной варежке. Тиккер посмотрел Зойзе в глаза и отрицательно покачал головой.
- Не надо. Поверьте, он знает, что делает.
Бывший королевский лесничий поджал губы, помялся, и опустил ствол.
- Ладно. В барьи дела отродясь не лазил, не буду и сейчас. Только глядите, стервецы, чтоб без мокрухи, а то обоих уделаю – пикнуть не успеете!
Снежные львы подлетели совсем близко – теперь до них оставалось не более двадцати шагов – и сияющими изваяниями замерли в воздухе.
Харт медленно огляделся. Посмотрел на Сайруса, что не сводил с траппера указующий палец, похожий на маленький пистолет, на Зойзу, который с непроницаемым лицом жевал табачную жвачку, с неподдельным интересом разглядывая снежных львов, на Тиккера, упёршего руки в бока, на Фигаро с Френном которые явно не пытались вмешаться в происходящее (Фигаро не знал, о чём думает инквизитор, но сам он просто тихонько охреневал, совершенно не понимая, что вообще происходит).
Впрочем, Харт, похоже, тоже ничего не понимал. Ему было ясно одно: рядом идеальной мишенью висит драгоценная добыча, ради которой он преодолел все напасти этого похода, а ему почему-то не дают по ней стрелять.
Глаза траппера стали безумными. Он выхватил из коробки револьвер – молниеносное движение – и выстрелил в Сайруса.
Даже если Харт пребывал в аффекте, цель была выбрана верно: колдуну бы понадобилось куда больше времени чтобы швырнуть новую молнию даже «с пальца», не говоря уже о том, чтобы начаровать новую.
Пуля из револьвера траппера ударила Сайруса чуть ниже левого плеча и, отшвырнув назад, бросила в снег.
- А теперь...
Синее гало вокруг одного из снежных львов чуть заметно мигнуло, и пистолет в руке Харта исчез.