Психи (ЛП) - Энн Шеридан. Страница 9

Выпрямив спину, я стискиваю челюсть, ни в малейшей степени не одобряя его бредни. Несмотря на то, какой храброй я пытаюсь казаться, он знает, как я напугана на самом деле.

Опасаясь, что ему действительно нравится мое внимание к нему, я отворачиваюсь, не желая давать ему то, чего он жаждет. Бросив взгляд через длинный стол на его брата, я обнаруживаю, что он сидит в самом конце, ведя себя так, словно ему самое место во главе стола, хотя мы все знаем, что это место принадлежит старшему из группы.

Мой взгляд остановился на его жесткой манере поведения. Я не думала, что это возможно, но он почему-то выглядит еще более раздраженным из-за того, что я здесь, чем его братья.

Маркус, мать его, ДеАнджелис.

От одного взгляда на него во мне начинают пульсировать волны ярости, я вспоминаю, как его рука сжимала мое горло, и тяжелый удар, который вырубил меня. У меня весь день болит голова из-за него. Я имею в виду, что я ростом пять футов с небольшим и вешу меньше долбаного жука. Они могли бы легко подчинить меня, заклеить мне рот скотчем и исчезнуть. Не было никакой причины вырубать меня.

Он гребаный мудак, но чертовски великолепный.

Почему меня не могли похитить уродливые чуваки? Меньше всего мне нужно, чтобы такие парни, как они, морочили мне голову. Если бы только Тарзан не бросил меня так, как он это сделал. Он был единственным последовательным мужчиной в моей жизни. Я доверяла ему, а он не помог мне, но я более чем довольна, что Леви не увидел, как я кончаю, наблюдая за мной через дверь моего шкафа. Чертов урод. Кто так делает? Вероятно, он дрочил, наблюдая за мной.

Маркус откидывается на спинку кресла, выглядя совершенно невозмутимым из-за моего появления в его шикарной столовой, но почему это должно его беспокоить? Я определенно не представляю для него угрозы. Я как надоедливый таракан, которого он может растоптать в любой момент. Его ноги покоятся на краю обеденного стола, пока он наблюдает за мной из-под длинных ресниц. Когда он склонил голову набок в моей квартире, он выглядел чертовски сумасшедшим, но от того, что он опустил подбородок и так уставился на меня, у меня кровь застыла в жилах.

Это моя первая настоящая встреча с этими парнями, и хотя на самом деле еще ничего не было сказано, ясно, что сколько бы времени я ни провела здесь с ними, это будет самое ужасное, что я когда-либо переживу.

Решив не нервничать под его смертоносным взглядом, я испускаю дрожащий вздох и обращаюсь к своим урокам актерского мастерства в средней школе. Я поднимаю подбородок и напускаю на лицо скучающее выражение. Я насмехаюсь про себя, не сводя взгляда с Маркуса, пока иду к большому столу. — Не могу сказать, что я впечатлена, — вздыхаю я. — Для такой репутации как у вас, вы, парни, допустили ошибку. Званые ужины и наряды? Черт, похоже, вы теряете хватку.

Маркус вскакивает на ноги, и я замираю, моя нога приподнимается над полом, когда я бледнею, наблюдая, как быстро он может двигаться при своем высоком росте. Я делаю глубокий вдох, который, я уверена, все трое могут услышать в своих углах комнаты. Мое выступление никого не обмануло.

Судя по решимости и чистой ненависти, бурлящей в его глазах, я ожидаю, что он бросится за мной. Но Маркус остается неподвижным, свирепо глядя на меня с противоположного конца стола. Совершенно ясно, у кого из этих парней в семье проблемы с гневом.

Он сжимает руки в крепкие кулаки, когда я наблюдаю, как его острая челюсть становится намного более четко очерченной. Он на грани, и я не сомневаюсь, что еще один мой ехидный комментарий заставит его зверя вырваться на свободу и положить конец этой извращенной игре.

Я прикусываю язык, зная, когда давить, а когда сматывать удочку. В конце концов, я прожила со своим отцом восемнадцать лет, прежде чем наконец обрела свободу. Это была большая практика в сдержанности, чем та, с которой приходится мириться любой молодой девушке. Я должна считать это разминкой именно перед этим моментом моей жизни. Держу пари, что другие девушки, которых эти ублюдки притащили с улицы, не прошли многолетнюю подготовку по жестокому обращению.

Оставаясь неподвижной, я отказываюсь разрывать зрительный контакт с Маркусом, готовая довести дело до конца, но мне не приходится, когда Леви встает и свирепо смотрит через широкий стол на своего брата. Вслух не произносится ни слова, но из-за их безмолвного разговора их взгляды возвращаются ко мне.

— Сядь, — приказывает Леви властным тоном, когда он повторяет приказ, отданный его старшим братом всего несколько мгновений назад.

Мне кажется, что глубокий голос Леви каким-то образом все еще вибрирует в моей груди точно так же, как тогда, когда он был прижат прямо ко мне. Я поворачиваю к нему голову и тяжело сглатываю, не в силах уклониться от его властного требования. Делая шаг к столу, я медленно выдвигаю стул, ближайший к выходу.

Я чувствую на себе взгляды и Маркуса, и Романа, но продолжаю смотреть на Леви, медленно занимая свое место.

Стол ломится от еды, и у меня урчит в животе, но, несмотря на полные тарелки братьев, я не осмеливаюсь дотронуться ни до чего, даже до стакана воды, стоящего рядом с ножом и вилкой.

Никто из них не делает ни малейшего движения, чтобы приступить к ужину, слишком заинтригованы своей новой блестящей игрушкой.

— Ты наверняка хочешь есть, — объясняет Леви, откидываясь на спинку стула и беря в руки свой собственный кинжал, проводя указательным пальцем вверх-вниз по острому лезвию и позволяя свету люстры отражаться от блестящего металла. — Это последняя еда, которую тебе предложат.

Я сжимаю челюсть, когда мой взгляд опускается на множество блюд, расставленных по столу, и не остается незамеченным, что еда — это не единственное, что здесь есть. Слева направо расставлены бутылки с выпивкой, о продаже которой мой босс мог только мечтать в своем ночном клубе, но мое внимание привлекают таблетки без маркировки и кокаин. Я не считала этих парней за тех, кто балуется наркотиками. Их умы и так достаточно испорчены, но тогда, возможно, им нужно что-то, что поможет им забыть, насколько они чудовищны на самом деле.

Я никогда не баловалась наркотиками и алкоголем, но я, конечно, не ханжа. Сразу после окончания средней школы у меня были годы экспериментов. Я поумнела после того, как увидела передозировку у друга на вечеринке, и с тех пор не прикасалась к наркотикам. Я более чем счастлива выпить бокал дешевого вина, чтобы запить свой ужин. Но не сегодня. Я хочу иметь ясный ум, когда буду иметь дело с этими парнями.

Откинувшись на спинку стула, я стараюсь не есть, хотя знаю, что они слышат урчание в моем животе с той секунды, как я вошла сюда.

— Что это? — Спрашиваю я, обводя рукой стол. — Вы думаете, что сможете добиться моего сотрудничества с помощью изысканной еды и вина? Вы гребаные психопаты. Я была бы идиоткой, если бы добровольно приняла от вас любую еду. Кто знает, что вы с ней сделали.

Роман выпрямляется и ударяет кончиком кинжала по твердому дубовому столу. — Не подвергай сомнению нашу щедрость, — выплевывает он, его слова наполнены ядом. — Ешь или нет. Для меня это ни хрена не значит. Это просто означает, что ты быстрее умрешь с голоду. И поверь мне, это долгий и болезненный путь.

Маркус смеется, расслабляясь на своем стуле и снова закидывая ноги на стол, ведя себя так, как будто он не впал в приступ ярости всего две секунды назад. Его смех пустой и лишен какой-либо человечности, как и темные глубины его глаз.

— Я действительно хочу, чтобы ты поела, Шейн. Тебе понадобится твоя энергия для того, что мы приготовили для тебя, — говорит он мне, шокируя меня небрежным использованием моего имени, хотя это не так уж и небрежно. Это больше похоже на навязчивую пытку. Я и не подозревала, что они знали, кто я такая. Я полагала, что попала под прицел случайно, но это только доказывает, что они нацелились на меня, а значит, на то должна быть причина.

Мой взгляд возвращается к Леви, я вижу в нем наименьшего психопата из всей компании.