Претор (СИ) - Горъ Василий. Страница 8

— Лю-у-ут, ты меня озадачил. Очень серьезно. И мне надо как следует подумать…

— … а в моем присутствии это получается не так хорошо, как хотелось бы, верно? — сообразив, к чему она клонит, продолжил я.

— Да.

— Понял. Сейчас свалю… — мягко улыбнулся я, разомкнул объятия и сдвинулся в сторону. А вот встать не успел — она поймала меня за запястье, развернула к себе и рубанула правду-матку в своем любимом стиле:

— В следующий раз, вправляя мне мозги, не ограничивайся намеками, а говори, как есть, ладно? А то я не сразу догадалась, что ты имел в виду, вместо занятия любовью с мужчиной, искренне желающим мне помочь, представила «изнасилование наоборот» и ужаснулась твоей больной фантазии! И еще: пока мы под моей «глушилкой» и наедине, хочу сказать следующее: сегодня ты вернул меня к жизни и подарил шанс стать самой собой. Так вот, как бы не изменилось мое мировоззрение благодаря твоей помощи, самое главное — моя безграничная любовь к тебе, как к названому брату и сыну — останется прежним. Поэтому я ни за что на свете не уйду в род мужа, если когда-нибудь сочту возможным принять чье-либо предложение, и в любой ситуации, не задумываясь, приму твою сторону…

— Я тебя тоже безумно люблю! — ничуть не кривя душой, признался я, поцеловал сестренку в высокий лоб, встал, выбрался из джакузи, быстренько высушился, подхватил свое шмотье и отправился одеваться в гостиную.

Пока приводил себя в порядок, еще раз прокрутил в памяти только что закончившийся разговор, пришел к выводу, что он прошел куда лучше, чем предполагалось, и со спокойной душой вспомнил второй пункт своих планов на ближайшие часы.

Для того, чтобы выскользнуть из покоев Суккубы незамеченным, снова подключился к искину «Пряничного домика», убедился в том, что в коридоре второго этажа нет ни одной живой души. Чуть позже, допрыгав до лестничной клетки и поднявшись на третий, оглядел уже его. Мне повезло и в этот раз — в поле зрения выбранной камеры обнаружилась одна из горничных «прабабки»,

но буквально через пару секунд скрылась в своих покоях. Вот я и ускорился — в четыре скачка добрался до медблока, вошел в приемный покой и постучался в операционную. А через считанные мгновения дверь бесшумно сдвинулась в сторону, и Валентина Алексеевна, возникшая на пороге, рывком втянула меня в помещение:

— Ты на удивление вовремя! Хватай во-он ту красотку за одно место и уводи отсюда к чертовой матери. Иначе эта дуреха снова пережжет себе магистральные каналы!!!

— Так, стоп: раз «снова», значит, уже пережигала? — прикипев взглядом к лицу насупившейся Гриневой, спросил я и получил на редкость неприятный ответ:

— Угу. Дважды. И оба раза — в первую неделю возни с твоей тушкой!

— Понял. Приму меры… — «грозно нахмурившись», буркнул я, посмотрел на личико Наоки, пребывавшей в целительском сне, порадовался тому, что его почти восстановили, и воспользовался подходящим настроением Архимага Жизни для того, чтобы раздобыть еще немного «компромата»: — А как в этом плане «проявила себя» ваша тезка?

— Они, считай, одного поля ягоды! — фыркнула «старушка», выглядящая от силы лет на тридцать. — Убивалась в том же режиме. Только контролировала Дар чуточку лучше, поэтому все полтора месяца балансировала на самой грани пригорания!

Незаменимая опустила взгляд и пожала плечами — мол, «делала то, что считала должным, и ни о чем не жалею». А у меня потеплело на душе. Поэтому я переместился к этой парочке, приобнял и по очереди чмокнул в щечки:

— За это и люблю. Обеих.

— Ох, чувствую, избалуешь ты девок… — сварливо пробормотала хозяйка медблока. Пришлось прыгать к ней и радовать таким же поцелуем:

— Так вы ж заслужили!

— То есть, я тоже девка⁈ — притворно возмутилась женщина, но в то же самое время вцепилась в меня, как клещ.

— А разве в ваших устах это слово не является аналогом словосочетания «редкая красотка»⁈ — притворно удивился я.

— Дамский угодник! — «обозвала» меня Валентина Алексеевна и… нехотя перестала валять дурака: — Ладно, позабавились и хватит: забирай Катерину, а мы с тезкой продолжим возвращать твоей японочке былую красоту.

— А как же сопротивления? — на всякий случай спросил я.

— У подмастерья-«четверочки» они режут не так много, как у тебя. Кроме того, девяносто пять процентов работы по восстановлению лица уже сделала Катюшка. А нам с Валей надо добавить последние штрихи…

…По дороге в свои покои я вспомнил относительно недавний разговор с Гриневой и мысленно повторил ее ответ. Да, не слово в слово, но близко к тексту:

«Для полного счастья мне не хватает ощущения, что я вам по-настоящему нужна, и толики персонального внимания…»

Слава богу, ни с кем из членов команды мы так и не столкнулись, так что я успел обдумать пяток вариантов проявления «персонального внимания», отбросить те, которые могли показаться «холодными» или «недостаточно теплыми», и смириться с не очень комфортным, но «теплым». Реализовывать его начал еще в прихожей. Причем в стиле незабвенной «старшей сестренки»:

— Катюш, в субботу утром мы примем тебя в старшую ветвь нашего рода и, тем самым, добавим кавалерственной даме ордена Асклепия первой степени еще толику личного статуса…

Девушка запнулась, с моей помощью удержалась на ногах и посмотрела мне в глаза с таким одурением во взгляде, что я невольно улыбнулся:

— Да-да, ты не ослышалась — с полудня субботы тебе придется привыкать к фамилии Волконская-Шахова. Но лично меня это нисколько не радует. Ведь ты честно заслужила место в нашем роду еще в конце весны, следовательно, эта церемония просто юридически закрепит твой фактический статус, а я тебе все еще должен за спасение жизни.

— Лютобор И— … — начала, было, целительница, но вовремя сообразила, что перебила своего господина, замолчала и покраснела до корней волос.

Я повел рукой, предлагая пройти в гостиную, там подхватил под локоток и завел в следующий коридорчик. Там сделал буквально десяток шагов, ткнул коммом в ближайшую дверь и мягко втолкнул девушку в небольшую, но очень уютную комнатку:

— Насколько я знаю, все полтора месяца возни с моим телом ты ночевала в спальне Вали, а после того, как вы с ней поставили меня на ноги, перебралась к Барыне. Последнее решение было неверным — моей личной целительнице негоже жить абы где. Поэтому с этого момента эта спаленка и все аналогичные — твои.

Смысл, вложенный в слово «аналогичные», она не поняла. Пришлось объяснять:

— Комнаты для личных телохранителей имеются и в нашей квартире в жилом комплекса «Парус», и в Охотничьем домике «Княжьего Подворья», и в поместье Фарас аль-Бахр. Впрочем, если вы, потомственная дворянка, сочтете переезд в покои своего господина невме— …

— Издеваетесь, да? — жалобно спросила она.

— Самую чуточку… — честно признался я. — Ибо рассчитывал обрадовать, но…

— Я счастлива! Честно-честно!!! — протараторила она и… уткнувшись лбом в мое плечо, спрятала увлажнившиеся глаза.

Я дал ей переварить эту новость и озадачил не в пример серьезнее:

— Катюш, откровенно говоря, мне все равно, какую фамилию носите вы с Валей, дворянки вы или простолюдинки, награждены орденами или нет. Для меня на первом месте стоит совсем другое: то, что наши Дары сопряжены, что я уже доверил вам свою жизнь и что вы уже вернули меня с того света. С Валей у нас все хорошо — она тоже доверяет мне, как самой себе, и чувствует себя неотъемлемой частью моего ближнего круга. А ты все еще живешь прошлым и все никак не примешь настоящее. В общем, твое переселение в мои покои — лишнее подтверждение твоего настоящего статуса. Дальше объяснять?

Целительница медленно помотала головой вправо-влево, на несколько мгновений расфокусировала взгляд, а затем облизала пересохшие губки и… сложилась в поясном поклоне: