"Фантастика 2024-16". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Гаврилова Анна Сергеевна. Страница 34

Я оказываюсь на грани обморока. Лосс! Лосс! О, Леди Судьба, он же легенда!

На губах Лосса вспыхивает улыбка, а мне теперь вообще дышать нечем. Разум застилает туманом, мысли путаются, но среди них чётко выделяется одна, бесконечно приятная: Вазур шепнул по секрету, что нам полагается промежуточная стажировка. То есть Лосс пришёл за мной? Он заберёт в город, и я увижу, как он работает.

Я смогу узнать, расспросить, выведать. И меня непременно возьмут на задание. Может быть, крошечное, а может быть, мизерное, но возьмут! Потому что это стажировка.

– Ну что скажешь, Лосс? – Голос старейшины Нила едва пробивается сквозь сладкий дурман.

– Очаровательная, но слишком маленькая. – И уже не старейшине, мне: – Милая леди, сколько вам лет?

– Пятнадцать, – отвечаю я.

Лосс опять улыбается. Только следующий его вопрос… он крайне неприятный.

– Что с весом? Каковы прогнозы?

– Сто – сто двадцать фунтов, тяжелее не станет. Она в отца пошла, а там все худые. Даже после родов не поправляются.

Мне вспоминаются тётки – сёстры папы. Да, худышки, обе. А папа не худой, но он жилистый. И… и я не в них, я…

– Я потолстею! – говорю уверенно и звонко, хотя к горлу опять бесов омлет подкатывает.

Ждан печально качает головой.

– Нет, Астрид, хватит обманываться. Мы же видим…

Молчу. Но не от того, что сказать нечего, просто тошнота усилилась стократно. Кажется, стоит только открыть рот и весь мой завтрак на ковре окажется. Я такого позора не переживу, только не при Лоссе.

– Двадцать пять – это мало, – вздыхает один из лучших представителей нашего народа. Легенда! Почти мечта!

А потом присаживается на край письменного стола и начинает объяснять, причём не старейшинам, мне:

– Астрид, понимаешь, какое дело… Мы работаем в основном с состоятельными людьми, с важными политическими фигурами. Это, как несложно догадаться, мужчины. Там вес от тридцати пяти и выше. Ты не подходишь. Никак. С женщинами та же ситуация – среди этого сословия худышек не водится. Слишком большие возможности, слишком богатые столы. Единственная роль, на которую можешь претендовать, – дочери и сыновья. Но они, как правило, не имеют политического или какого-либо иного значения. За всё время моей работы перевоплотиться в кого-либо настолько мелкого, как ты, требовалось два раза. Понимаешь?

Я молчала и не шевелилась. Даже дышать перестала.

Лосс, разумеется, заметил, но не смилостивился.

– Астрид, мне очень жаль. Ждан рассказал, насколько ты усердна, и об особенностях дара поведал. При твоих данных… это настоящая потеря для нас. Но ты не подходишь. Никак.

Я могла поспорить. Могла топнуть ногой. Завопить. Но слова метаморфа казались настолько несправедливыми, что спор был попросту невозможен. Только полный дурак будет обсуждать этот… этот абсурд!

Поэтому я опустила глаза и спросила почти шепотом:

– И что теперь?

Мужчины молчали, и довольно долго. Отвечать всё тому же Лоссу выпало.

– Теперь? Теперь всё замечательно, Астрид. Тебе не придётся мотаться по империи, не придётся рисковать собой. Ты останешься дома, выйдешь замуж и будешь счастлива. Очень счастлива.

Голос Лосса звучал тепло, но я обманываться не спешила. Я отлично поняла, к чему клонит метаморф.

– И за кого я выйду? – спросила ровно, хоть и тихо.

– За кого захочешь, – тут же отозвался Лосс.

Я не могла не улыбнуться. Не спросить тоже не могла…

– Правда? – Я подняла голову и в упор взглянула на Лосса. Мужчина не дрогнул, только в глазах мелькнуло нечто сильно похожее на сожаление.

А старейшина Дурут шагнул вперёд, извлёк из кармана камзола свёрнутый вчетверо листок и протянул мне. Я ни капли не удивилась, когда увидела этот список. Двадцать восемь имён…

– Любой, кого выберешь, – поджимая губы, сказал Дурут.

Опять захотелось взвыть, но я сдержалась. Более того – я улыбнулась и кивнула. Потом развернулась и направилась в учебный класс. Тот факт, что меня не допустят к работе, не означает, что я не могу закончить обучение. Ведь я настоящий метаморф, и мало ли, вдруг в одном случае из тысячи моя помощь всё-таки понадобится.

Я даже досидела то занятие и пресекла три попытки Ждана поговорить о моём будущем. А когда выходила из ратуши, меня опять тошнило, но не от переедания, а от них, от старейшин и Лосса.

В тот миг я поклялась себе, что не стерплю. И именно тогда приняла самое глупое решение в своей жизни – я задумала побег.

Знала бы, чем придётся заплатить за это своеволие, я бы… я бы всё стерпела. Я бы легла под любого, на кого укажут старейшины. Тем более что теперь, после Него, я точно знаю – в близости нет ничего особенного или страшного. Это просто движение тел, ни больше, ни меньше.

О, какой же я была дурой! Маленькой, упрямой и безумно невезучей.

Впрочем, тогда казалось наоборот. Тогда думалось, что Леди Удача улыбается широко и лучисто. А это не Леди Удача, это Леди Скорбь была. Собственной чёрной персоной…

Из воспоминаний выдернул шелест бумаги. Тихий, но очень чёткий.

Хмуро прислушалась, уловила ещё один звук – кто-то жевал. Хотя почему «кто-то»? Ведь ясно, что в этих покоях только светлость трапезничать может.

Сама голода не испытывала, но носом всё-таки повела – просто так, из любопытства. И ничего не учуяла… Странно.

Выждав с минуту, я принялась искать брешь в своём укрытии. Нашла не сразу. Зато когда высунула нос из покрывала, в которое замоталась основательней, чем хотелось, и принюхалась, поняла: клубника и черешня. Ну надо же… Это я люблю, это я буду.

Помогать дракону в нелёгком деле освобождения из плена никто не пытался. Дантос вообще внимания не обращал – жрал черешню и притворялся, будто погружён в чтение. Вид имел самый безмятежный.

Зато когда выбралась, мазнул взглядом и сказал:

– Клубника, так и быть, твоя.

Так и быть? Интересная формулировка.

Клубники оказалось много, целая миска. Миска стояла прямо на постели, рядом с Дантосом. Огромные спелые ягоды, и все без хвостиков. Но самое любопытное в том, что хвостики эти нашлись в третьей миске – в той, в которую светлость косточки от черешни сплёвывала.

То есть это не слуги, это Дантос, лично, хвостики оборвал? Хм… любопытно.

Вот только к клубнике я, честно говоря, равнодушна. Зато черешня… особенно такая – чёрная, крупная, мясистая…

Я осторожно подползла к возлежащему на кровати блондинчику и сказала:

– Ву-у-у.

– Что? – не отрывая взгляда от книги, спросил он.

«Черешенку хочу. Она же вкусная, да?»

Герцог Кернский сделал вид, что не понял. Невозмутимо перелистнул страницу, вгляделся в текст и только потом соизволил вспомнить о маленькой несчастной мне.

– Что тебе, попа с хвостом, надо?

«Черешенку».

– М?.. Что-что?

Он не злился, он издевался. Ну так, слегка. Пришлось подползти ближе и ткнуться носом в ладонь. Сообразил…

Отлепился-таки от книги, подхватил покрытую бордово-чёрной кожицей ягоду и протянул мне. Я подношение обнюхала, но не взяла.

– Можно, – сказал блондин. Будто не знает, что в разрешениях не нуждаюсь. – Бери.

Не могу. Там же косточка. А жевательный аппарат дракона построен таким образом, что проглотить мякоть и при этом выплюнуть косточку, как это делаешь ты, не смогу. Ну а если наемся черешни с косточками, точно живот разболится. Понимаешь?

Не понял…

– Ну как хочешь, – сказала светлость и шустро запихнула черешенку в рот. В свой, разумеется.

После столь же невозмутимо выплюнула косточку в «мусорную» миску и вернулась к чтению.

Книга, кстати, была далеко не новой и потрёпанной, название выцвело и прочтению не подлежало. Но маленького дракона не книга сейчас заботила…

Я села и обиженно засопела. Блондин среагировал не сразу.

– Что? – вновь вопросил он.

«Ягодку хочу. Дай, а?»

Через три сожранных светлостью черешни и четыре нетерпеливо-обиженных «ву!» Дантос всё-таки сообразил.