Ничего больше - Тодд Анна. Страница 18

Я подошел и взял пачку жвачки с полки на стойке. Эллен закрыла учебник. Она казалась несколько напряженной, и я пожалел, что не захватил с собой пакет с арбузом и дыней. Арбуз говорит: «Мы должны убежать и пожениться», а дыня отвечает: «Извините», и ниже картинка с более крупным лицом дыни, которая говорит: «Но я дыня».

Эллен любит шутки про фрукты, как и я, а это свидетельствует о том, что она достойный человек. Возможно, этот прикол ее развеселил бы.

– Как дела? – начал я.

– Хорошо, занимаюсь вот.

Старый регистратор попискивал – Эллен вводила стоимость молока и жвачки. Я вынул карточку и протянул ее через считывающее устройство.

– Ты всегда учишься. – И это правда: каждый раз, когда я захожу в магазин, она одна за прилавком читает учебник или делает домашнее задание.

– Мне нужно поступить в колледж. – Она пожала плечами, избегая встречаться со мной взглядом.

Колледж? Она учится в школе и работает здесь до ночи, и так часто? Даже когда я просто прохожу мимо, вижу ее через окно за прилавком.

– Сколько тебе лет? – не удержался и спросил я.

Это не мое дело, и я не намного старше, но, будь я на месте ее родителей, я бы беспокоился о своей дочери-подростке, которая одна работает ночью в бруклинском магазине.

– На следующей неделе исполнится семнадцать, – ответила она с хмурым видом, не очень подходящим девочке-тинейджеру, которая говорит, что скоро станет еще на год ближе к золотому возрасту – восемнадцатилетию.

– Очень мило, – сказал я, а Эллен протянула мне чек на подпись.

Все еще хмурясь, она вручила мне красную ручку, привязанную к небольшой дощечке грязной коричневой веревкой. Я подписал чек и вернул ей. Когда принтер зажевал копию квитанции, она стала изо всех сил извиняться. Эллен открыла крышку.

– Все нормально, я не тороплюсь.

Действительно, мне некуда спешить, разве что домой, учить геологию. Ой, а мое свидание с Норой, из-за которого я дико нервничал? Ничего страшного.

Она оторвала замятую бумагу от рулона и бросила в мусорную корзину под прилавком.

Я подумал, что Эллен никогда не выглядела как обычная беззаботная семнадцатилетняя девушка. Я часто забываю, что у большинства нет таких мам, как у меня, – черт, во всяком случае, у многих моих знакомых, которых я знал в детстве. Я рос без отца, но меня это особенно не беспокоило, честно. У меня была моя мама. Каждый реагирует на обстоятельства по-разному, в зависимости от своего личного опыта и характера. Хардин, например… его прошлое определенным образом на него повлияло, и он должен был выбрать свой, отличный от моего путь, чтобы понять пережитое. Не важно почему; важно, что он взял на себя ответственность за свою жизнь и не щадил сил, чтобы, опираясь на полученные уроки, построить свое будущее.

Несмотря на то что я и не стремился немедленно куда-нибудь уехать, с двенадцати лет я начал отсчитывать годы и месяцы до своего восемнадцатилетия, пришедшегося на начало последнего года учебы в школе. Из-за того, что я родился осенью, в первый класс меня приняли на год позже, поэтому я всегда был старше одноклассников. До окончания колледжа я не планировал уезжать от мамы, но это было до того, как Дакота начала уговаривать меня отправиться с ней в Нью-Йорк, чтобы она могла окончить там школу. Тогда я потратил несколько месяцев, чтобы оформить перевод и ФАФСА [9] в Нью-Йоркском университете, а также найти для нас двоих квартиру недалеко от кампуса, чтобы можно было добираться на метро. Я уже смирился, что придется оставить лучших друзей, беременную маму и отчима, когда жизнь Дакоты изменилась, но она забыла мне об этом сказать.

Я до сих пор рад, что переехал, и счастлив, что становлюсь человеком, самостоятельным в социальном отношении, который имеет свои обязанности и планы на будущее. Я не идеален, мне непросто справляться со стиркой, и я только начинаю осваиваться в оплате счетов, но учусь я быстро и с удовольствием. Во многом мне помогает Тесса. Она любит порядок гораздо больше, чем среднестатистический человек, но все домашние дела мы делим поровну. Я никогда не оставляю грязные носки в гостиной и не забываю после душа убирать мокрую грязную одежду с пола. Я сознаю, что живу в квартире с женщиной, с которой меня не связывают близкие отношения, поэтому всегда опускаю сиденье унитаза и не выхожу из себя, если вижу обертку от тампона в мусорном ведре. Я мастурбирую, только если ее нет дома, и никогда не оставляю следов.

Хотя, возможно, вчерашние события опровергают последнее утверждение. Мысленно я постоянно возвращаюсь туда, к встрече с Норой.

Выключив и снова включив машинку и дважды поменяв рулон, Эллен наконец напечатала копию чека. Я решил еще немного задержаться. Похоже, она нечасто взаимодействует с кем-то, кроме персонажей в учебниках по истории.

– Что будешь делать на день рождения? – Мне было действительно любопытно.

Эллен усмехнулась, и ее щеки вспыхнули, бледная кожа покраснела, и она покачала головой:

– Я? Нет, мне надо работать.

Я догадывался, что у нее нет других планов, кроме обычной смены на табурете за высоким прилавком.

– Ну, день рождения явно переоценивают. – Я улыбнулся как можно шире.

В ее глазах мелькнула радость. Эллен слегка распрямилась и расправила плечи.

– Да, действительно.

Я пожелал ей спокойной ночи, заметил, что не стоит слишком усердно заниматься, вышел и закрыл за собой дверь. И это человек семнадцати лет, выросший в городе! Я не мог себе такого представить.

Во время прогулки до магазина в конце квартала я прочитал о баре в Торонто и позвонил маме. Она сказала, что Кен недавно вернулся с конференции в Портленде и ему не терпится рассказать мне о результатах последней игры «Джайентс» [10]. Благодаря их проигрышу я выиграл небольшую ставку в нашем споре и не мог удержаться, чтобы чуть-чуть не похвастаться. Мы поговорили и торопливо попрощались, чтобы не остыл их ужин.

Я привык ужинать вместе с ними почти каждый вечер, обсуждая между прочим текущие дела, учебу и спорт. Несколько минут я с удовольствием вспоминал дни, проведенные с семьей до переезда в Нью-Йорк. И мысли об этих днях все больше убеждали меня, что пора заводить новых друзей.

Глава двенадцатая

Не найдя ни одного синего гаторейда, я взял три бутылки красного и отправился обратно.

Около моего дома посреди улицы стоял на холостом ходу шумный автофургон. Продукты в магазин доставляют по ночам; в три утра почти каждый день приезжают мусорщики и громко гремят, выгружая баки в свою железную машину, и мешают спать. Недавно я сделал лучшее приобретение в своей жизни. Это гаджет, который воспроизводит звуки моря, дождя в лесу, ночной пустыни и белый шум, – единственный режим, который я использую.

Я терпеливо подождал, когда лифт спустится на первый этаж, и вошел в маленькую кабину, где могут поместиться только два человека средней комплекции с одним пакетом. Обычно я иду по лестнице, но колено снова побаливало.

Поднимая меня на третий этаж, лифт скрипел и стонал, и эти звуки увеличивали мою тревогу. Я беспокоился, что один из старейших лифтов этого города наконец застрянет и продержит меня в заложниках несколько часов. Если это случится именно сегодня, то я не смогу пойти на свидание с Норой.

Нет, сегодня это было бы забавно.

Это было бы забавно, говорил я себе, убирая молоко и гаторейд в холодильник.

Вполне естественно провести вечер с женщиной и ее соседками по комнате, даже с незнакомыми, размышлял я, стоя под успокаивающей струей воды. Обычный душ, никаких занавесок или пострадавшего эго. И одиночество, которым я от души наслаждаюсь.

Абсолютно нормальное явление, волноваться не о чем.

Но стоило убедить себя в этом, как в мои планы внедрился маленький, кудрявый винт. Я лег на кровать с влажными волосами и проверил эсэмэс.