Пожиратель II (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 44

Пока я сидел за приваренным к полу столом на вбитом в пол стуле, у меня становилось всё больше и больше вопросов к адвокату. И ведь я его по рекомендации Александра Витальевича нанял. Сомнения в том, что Артемий Львович играет за другую сторону, у меня были. А Санин отец вроде как был с этим делом не связан. Однако…

Всё это было очень странно.

Дверь в противоположной стене открылась со скрипом, и пара конвоиров с дубинками и шокерами ввели моего отца. Хотя бы кандалов на него надевать не стали, обошлись простыми наручниками.

Один из сопровождающих тут же перестегнул их, прикрепляя к столешнице, и оба служивых покинули комнату.

Несколько секунд я рассматривал отца, с сожалением отмечая, как ему тяжело здесь приходится. Он смотрел на меня с лёгкой улыбкой, за которой отчётливо проступало чувство вины, на лице появились новые морщины, скорбные складки вокруг рта.

— Привет, папа, — я первым нарушил молчание.

Отец судорожно вздохнул.

— Игорь, сынок, как я рад тебя видеть, — он повёл руками, но прикоснуться ко мне не мог — запрещено правилами. — Но что ты тут делаешь?

— Пришёл навестить тебя, — ответил я, продолжая его рассматривать. — Мы же переживаем, как ты тут? Но вижу, что совсем нехорошо.

Отец чуть поморщился, но махнул кистью.

— Ничего, Игорь, я справляюсь, — заявил он. — Лекарства для сердца мне дают добровольно-принудительно. Да и в случае чего здесь дежурный целитель есть. Самый настоящий, который не даст ни одному обвиняемому покинуть этот мир до суда. Так что матери обязательно передай: я к врачу попал, как она и хотела.

И отец рассмеялся, но радости в этом смехе не было ни грамма.

— Как вы там без меня? Всё хорошо? — спросил он.

— У нас всё отлично, мелкая учится, мать работает, — ответил я. — Тебя вот только дома не хватает.

— Ты адвоката нанял, как и обещал, — произнёс отец. — Спасибо за это. Он уже говорил со мной несколько раз, вроде бы приличный человек.

Я понял, что пора переходить к основной теме встречи. Времени нам отвели всего ничего, как раз чтобы обменяться самыми важными новостями и разойтись.

— Папа, как ты вообще мог на такое пойти? — спросил я напрямую. — Почему нам с мамой не сказал?

Отец развёл руками и, отведя взгляд в сторону, печально вздохнул.

— Я хотел помочь спасти завод, Игорь, — ответил он, вновь обращая на меня взгляд. Но что поделать, раз уж так получилось. Теперь-то я понимаю, что зря в это всё влез, но назад всё не повернёшь. Артемий Львович говорит, что если я признаю вину, то есть большой шанс вывести всё на условный срок.

— Вот сейчас я не понял, адвокат тебе сказал признать вину? — опешил я.

— Ну, он говорит, что это лучший вариант — сотрудничество со следствием, — не слишком уверенно пояснил отец.

— Папа, ты понимаешь, в чём тебя обвиняют? — уточнил я.

— В махинациях по приватизации завода и перепродаже его, — вздохнул тот.

— И в хищении денег! — добавил я.

— Артемий Львович сказал, что по этому пункту мы сможем доказать мою невиновность. Я ведь ничего никуда не переводил, — пожал плечами отец.

— Но ты и завод, насколько я понимаю, никому не перепродавал!

— Да, — согласился отец. — Но Артемий Львович рекомендует в этом пункте признать вину. Это поможет быстрее завершить дело и с большой вероятностью получить условный срок. Он говорит, что в моей ситуации это лучший вариант.

Сказать, что меня эти речи возмутили до крайности — не сказать ничего. Сука — Золотарев! В глаза мне одно говорит, а отца сам склоняет вину признать! Мразь… И отец ведь ему верит! А с другой стороны, почему он должен ему не верить? Я ведь сам этого адвоката для него нанял.

Но как бы там ни было, разборки с адвокатом я устрою позднее, сейчас важно было понять, что там произошло на самом деле с этим заводом.

— Как ты вообще согласился на себя одного повесить завод? — спросил я.

— Не на одного. Наш директор предложил коллективную приватизацию, — начал свой рассказ отец. — Директор, его первый заместитель, главный бухгалтер, ещё несколько важных для завода людей, ну и я. Всего восемь человек. Один я бы не полез.

— Но в итоге ты оказался единственным владельцем вашего завода, — заметил я.

Отец лишь пожал плечами.

Семь человек, выходит, знали о схеме, и все, получается, участвовали в афере и подставили отца. Найти бы их всех, да переломать.

Отца обманули и подставили, подменив документы — это уже было понятно. Однако все эти бумаги должен был заверить нотариус. И если у него не возникло никаких вопросов по такой сделке, значит, он тоже в деле.

— Ты, случайно, не помнишь, какой нотариус заверял договор о приватизации? — спросил я, понимая, что времени свидания остаётся всё меньше. — И что ещё, кроме него, ты подписывал?

— Подписывал договор вот этот, о котором ты говоришь, — начал перечислять отец, — потом бумагу о назначении нашего директора руководителем уже приватизированного завода. И заявку в банк на кредит. И ещё какие-то документы, связанные с кредитом. Всех деталей я, честно говоря, уже не помню.

Ещё бы, он же им всем доверял, с чего ему было запоминать такие вещи?

— А почему заявку на кредит подписывал ты, а не новый старый директор завода? — уточнил я.

— Так, мы её до приватизации подписывали, — разведя руками, пояснил отец. — Просили гарантии банка и под это дело — кредит.

— Но почему ты?

— Все просили. Каждый будущий соучредитель, участвующий в приватизации, просил.

Выходит, и банковские документы подписывали толпой, чтобы отцу мозги запудрить. А в дело пустили лишь подписанное им. При ручном нотариусе и банке, который в теме, это вообще не проблема.

Теперь оставалось только как-то найти все эти документы о приватизации. И желательно платёжку о переводе денег за границу, подписанную не отцом. Вряд ли такие ценные бумаги уничтожили, это же, по сути, мощный компромат на других участников аферы.

— Так ты помнишь, какой нотариус закрывал сделку? — напомнил я свой вопрос.

— Платон Платонович то ли Скворцов, то ли Соловьёв, — ответил отец. — Птичья фамилия у него была. И на С начиналась. Имя-отчество я сразу запомнил, а вот фамилию не могу вспомнить. А контора у него на перекрёстке проспекта Александра Третьего и Кузнечной улицы. Во дворах, с Кузнечной если зайти. Трёхэтажное здание там, а его контора на втором. Небольшая такая. Обычно он к нам приезжал на завод, но один раз пришлось мне к нему заехать. Вот я и запомнил.

— Это хорошо, что запомнил, — кивнул я.

Навещу я этого Платона Платоновича, и переговорим с ним за жизнь. У него должны быть архивы, а в них копии документов. Так что обязательно какая-то ниточка да найдётся. Важные документы имеют свойство теряться, но они редко исчезают навсегда.

Дверь заскрипела, знаменуя окончание свидания, и я быстро заговорил, глядя в глаза отца:

— Ничего не подписывай! С Золотаревым не встречайся ни в коем случае! Если будут спрашивать — сердце болит, не можешь говорить. А я тебе нормального адвоката найду.

— Хорошо, сынок, так и буду делать, — кивнул отец, пока его конвоиры подходили к столу. — Эх, принес я вам проблем…

— Проблемы будут у тех, кто тебя подставил, — решительно заявил я. — А у нас просто неприятности. Всё будет хорошо.

— Игорь, сходи ещё к моему другу — Ярославу Даниловичу, ты должен его помнить, он у нас на заводе главным инженером работал, Румянцев, — попросил отец, пока пара сопровождающих доставала ключи, чтобы отстегнуть его от столешницы. — Расскажи ему всё, пусть будет осторожен, вдруг и его тоже решили подставить.

— Хорошо, пап, сделаю, — пообещал я.

Отца увели, и я, поднявшись из-за стола, направился в обратный путь, составляя в голове список дел на ближайшие два дня: навестить нотариуса с птичьей фамилией, Румянцева и непременно Золотарева.

С этой твари я и начну.

Глава 21

Естественно, соваться с пустыми руками к Артемию Львовичу я не собирался. Прежде всего требовалось правильно подготовиться к разговору. Это не уличная шпана и не бандиты, у адвоката хватит мозгов предъявить мне обвинение. А потому действовать требовалось не только с умом, но и обложившись дополнительными козырями.