СССР: вернуться в детство 6 (СИ) - Войлошников Владимир. Страница 19

Батон вскинул руку и все замерли. Екимов подошёл к нему:

— Слушаю.

— Вон там у кривой сосны видны следы вскопанной земли и край плащ-палатки торчит.

— Молодец!

Сразу вскинулась ещё одна рука.

— Так?

— За отвалом вижу край каски.

— Хорошо.

Ещё рука! Когда стало понятно — где, глаза стали придирчивее выискивать мелочи…

Я тем временем осматривался, стараясь прикинуть, куда бы я залёг, будь я снайпером с этой стороны. И куда бы не лёг… Опа! Я вскинул руку. Нет, парень выбрал неплохое место, и травой прикрылся хорошо. С моей точки даже ствол не отсвечивал.

— Слушаю, — Екимов подошёл ко мне.

— Посмотрите вон туда. Два дерева очень близко расположены. Край каски над травой видите? Это снайпер.

— Отлично! — взводный довольно сделал пометку в планшетке.

Над строем поднимались руки, отмечались те и иные огрехи маскировки. Потом мы прошли ещё чуть вперёд, пока противники не были обнаружены все.

Потом мы бодрой рысью вернулись на свои позиции, я обратно получил СВД и напутствие:

— Давай в укрытие, до прямого приказа признаков жизни не подавать!

— Так точно, тащ лейтенант.

Я отвернул пласт мха, подсунул туда конверт из плащ-палатки и залёг в свою ямку. Пристроил СВД между кустиками и приготовился ждать.

И вся процедура повторилась в обратном направлении, с той лишь разницей, что найти меня не смогли, даже когда случайно наступили — я ж продолжал молча лежать. А мало ли, что там подо мхом, деревце, может, давно упавшее…

Екимов остался страшно доволен. Всю предыдущую неделю мы в отстающих ходили, а тут — такой подарочек. Поэтому поводу даже физо с пробежкой прошли в облегчённом формате, а личное вечернее время у первого взвода приросло почти на час.

Батон, первым заметивший противника, до некоторой степени реабилитировался этим после своего конфуза и ходил козырем.

В общем, у первого взвода наконец-то состоялся приятный вечер.

А вот к ночи нашла туча и зарядил дождь. Мгновенно, как это бывает осенью, похолодало. И вот тут-то коричневые солдатские шинельки очень даже выстрелили! Если накрыться ею поверх одеяла, да слегка подвернуть нижний край под матрас, чтобы ноги в тепле были — красотища!

Я лежал, слушал стук капель по брезенту и думал: как там Олька? Эх, был бы телефон, мы бы хоть голос друг друга услышали…

10. ОГОНЬ, ВОДА И…

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ

24 сентября, четверг

Комбинат дополнительной ступени №1

Оля

Шедший всю ночь проливной дождь мгновенно переключил сентябрь из режима «тепло, почти как летом» в «пипец, дубак». Снова открыли гардероб, и после занятий ученики выстраивались в длинную очередь.

— Ну, посмотришь сегодня на следы пламенной любви к химии, — сказала мне Катька.

Ромка только хмыкнул.

— Расскажите уж, — попросила я, — всё равно стоим.

— Да чё там рассказывать… — попытался закататься Ромка.

— Нет уж, ты расскажи! — подкусила его Катька. — Нет! Я расскажу! Слушай. Прошлой весной мы на НВП гранаты кидали. И не просто, а такие, знаешь — кидаешь, а они типа взрываются. Ну, вспышка и дым такой, видела?

Я, конечно, не видела, но суть-то не в этом, правильно?

— И дальше чё?

— Ну, Рома наш возьми да спроси: почему это, дескать, происходит? И вспышка, и дым вот этот. А НВПшник давай объяснять: как она там внутри устроена, как чего и от чего прорывается, что с чем смешивается — и получается реакция.

— И не так там… — начал Ромка.

— Да неважно! — Катька вошла в раж. — Главное, что наш дорогой Рома, наш, практически, Менделеев, запомнил: два основных компонента, которые если смешать — будет полная красота. И вот однажды ему внезапно страшно повезло. Дело в том, что в нашей школе были ещё любители химии…

— Ох, уж химии! — возмутился Ромка. — Шпана глупая! Кто не знает, что дымовухи ядовитые⁈

— Коне-е-ечно! — саркастически согласилась Катька. — Это же примитивизм, не то что взрывчатку по полу рассыпа́ть!

— Так, погодите! — перебила я. — Я запуталась. Что там с дымовушками?

— С дымовушками всё просто, — Ромка внезапно сделался очень серьёзным. — Если смешать анальгин с гидроперитом и завернуть в кулёк размером… с шоколадную конфету, скажем, то через некоторое время пойдёт реакция — выделение тепла, дым, раздражающие газы. Если в тёплое место положить или даже просто в руке нагреть, реакция идёт быстрее и интенсивнее. Дым получается очень вонючий, ядовитый. Но если дымовушка небольшая — проветрить, и всё. А в тот раз нашёлся идиот, который решил супер-дымовуху сделать. Или идиоты. Не знаю уж, сколько таблеток они туда натёрли, но смеси получилось целых три банки от тушёнки. На большой перемене кто-то зашёл в кабинет химии и на батарею их поставил.

— А-а-а-фи-геть… — протянула я.

— Представила? Школу эвакуировали, стоим на стадионе и смотрим, как из окон химии сизый дым валит. Несколько человек в больницу попали, между прочим, потому что концентрация очень высокая была.

— Отравились?

— Конечно!

— Нашли… умников?

— Да кого там… Хотя наших, с кружка химии, тоже опрашивали — не интересовался ли кто?..

— Толку то! — встряла Катька. — Чего там интересоваться? Даже я знаю, как дымовушку сделать. Но мы-то соображаем, что они вредные.

— Вот я этим, из детской комнаты милиции, тоже так сказал.

— Поверили?

— Канеш*, поверили. Что мы — на дураков похожи, что ли? — Ромка слегка раздражённо пожал плечами. — Это среди мелкой шпаны искать надо.

*Это подростковое «конечно».

— Да уж, — усмехнулась Катька, — мы ж не мелкие! Мы ежли обмараемся — то по-крупному. Слушай, что дальше было. Химия провоняла так, что неделю кабинет с открытыми окнами держали — заниматься всё равно невозможно. Ну и парней с химического кружка попросили из лаборантской по-быстрому помочь какие-то приборы вынести. А там, прямо у входа — коробки. С этой самой химозой, которая для учебных гранат идёт. Красный фосфор и соль какая-то.

— Бертолетовая*, — Ромка слегка нахмурился и отвернулся в сторону.

* На самом деле, «бертолетова», конечно же.

— Во! И, понимаешь ли, решили мальчишки, что раз уж они собой тут, практически, жертвуют в, можно сказать, заражённом помещении, то в качестве компенсации — и для научного эксперимента, конечно же — по пакетику можно взять.

Ромка вздохнул.

— Дай я предположу. Они смешались и взорвались в портфеле? — спросила я.

— Хуже! — всплеснула руками Катя. — Портфель-то — он в коридоре лежал! А пацаны все в уличной одежде были, потому что они уходить уж собрались, их в вестибюле одетыми поймали. А химия вся за неделю выстудилась, раздеваться не стали. В карман пальто сунул!

— Едрид-мадрид…

— Не говори.

— А что, такие непрочные пакеты?

— Бумажные, — кисло сказал Ромка. — Мы, главное, сперва в кино в «Байкал» пошли. Я, видать, пока там сидел, то-сё, они смешались. А потом домой пошли через болото, я то ли портфелем хлопнул, то ли чё, не понял сам — ка-а-ак даст! Я в одну сторону, портфель в другую, парни давай меня по земле катать…

— Ты загорелся, что ли? — ужаснулась я.

— Фосфор, оставшийся от взрыва, распылился! Темно уже, вечер — красным светится, пятнами. А мы сперва с испугу не поняли — катают, хлопают меня…

— Цирк, — согласилась Катька.

— Потом карман оторванный искали. Руки у всех от фосфора светятся…

— Нашли?

— Не-а. Разорвался на клочки, я так понимаю. И на месте кармана дыра прогоревшая.

— Можешь себе представить, как обрадовалась мама, — Катька выразительно изобразила бровями радость, и мы как раз вошли в раздевалку. — Хорошо, хоть фосфор отстирался.

Ромка, как положено джентльмену, облачился куда быстрее нас и ждал на крыльце. Катька с видом гида ткнула в Ромкино пальто:

— Видишь, если присмотреться, у правого кармана оттенок чуть-чуть другой?

— Ага.

— Это потому что маме пришлось манжеты использовать. Теперь она ворчит, что рассчитывала, что Ромке этого пальто ещё на весну хватит — и хватило бы, если манжеты развернуть. А теперь что? Рукава уже только-только, к весне будут руки торчать, как карандаши из стакана.