Хулиганка для маньяка - Дюжева Маргарита. Страница 2

Гогот своих «друзей» я услышал издалека, еще когда только свернул в темный проулок. Они ржали как два ополоумевших лося. Кретины, блин! Я и кретин. Надо было послать их на фиг с этими спорами, и не пришлось бы сейчас мечтать о ванне со льдом, в которую бы с удовольствием опустил свой пылающий зад.

Увидев меня, они засмеялись еще громче. Диман привалился спиной к гаражу и сползал по нему на землю, а Олег хрюкал, как заправский боров.

– Ну-ка наткнулись! – рявкнул я, спровоцировав очередной взрыв хохота, – придурки.

– А что это мы такие нервные?

– Будешь тут нервным! Трусы отдай!

– Да пожалуйста, – Олег кинул мне пакет с барахлом, – ну ты красавец, Крапива. Уж отжёг так отжёг.

Я бы предпочёл, чтобы отжигал кто-то другой, а я бы вот так же ржал. Беззаботно и не краснея от воспоминаний.

Вытащил из пакета боксеры и чуть не прослезился.

Трусы мои, родненькие. Расцеловал бы вас, но боюсь, что могут не так понять. Клянусь, что больше никогда вас на спор снимать не стану. Ни ради роли маньяка, ни ради чего бы то ни было еще. Надел их и сразу будто в домике. И тылы прикрыты и авангард не болтается в свободном полете.

Следом натянул джинсы, футболку и, брезгливо сморщившись скинул плащ Диману:

– Сожги его на хрен.

– Ты что! Это же раритет. Повешу на стену и надпись прибью «в этом плаще маньяк Крапивин был жестоко выпорот маленькой богиней возмездия».

– Ха-ха-ха, очень смешно. Деньги! – я требовательно выставил руку вперед и поманил, требуя свой выигрыш, – живо!

– Формально, ты не выиграл. Девочек было всего четыре, – начал Олег, – и, мягко говоря, четвертую ты не напугал.

– Сейчас урою, – флегматично произнес я, разминая шею.

– Ладно, – Шмелев поднял руки в пораженческом жесте, – пять так пять.

– Эх, я же говорил, что надо было на пендаль спорить, – проворчал Диман, доставая из кармана портмоне.

– Живее!

– Злой ты, Андрюшка, безжалостный.

– Я безжалостный? Это вы меня выперли в этот дурацкий парк! И вообще у меня стресс.

Мне срочно нужно его заесть, запить и еще желательно, чтобы какая-нибудь длинноволосая нимфа с роскошной грудью пригрела меня, пожалела и осчастливила качественным таким, глубоким минетом.

– Было весело.

– Так может повторим? Одному маску отдам, второму плащ, и пойдете народ пугать.

– Вдруг там эта дьяволица с крапивой бродит и бедных маленьких маньяков выискивает? – Олег снова заржал, – Мне и так по заднице постоянно прилетает. Не пойду. Я ее боюсь.

Я тоже боюсь. Хулиганка чокнутая! На людей бросается. Вот как вспомню, так ноги мурашками покрываются, и Крапивин-младший вместе с бубенцами пытается забраться повыше. Страшная женщина! Нет, на лицо вроде даже милая, приятная. Но страшная! У меня из-за нее травма теперь будет, на всю жизнь!

Надеюсь, я больше никогда ее не увижу! Никогда!

– В общем, я обратно в бар, лечить размотанные нервы и потрепанное самолюбие.

– Отлично, – парни тут же воодушевились, – ты теперь богатый, бабла выиграл. Прославляешься.

– Ага. Щас! – одному под нос сунул средний палец, потом развернулся и второму тоже, – поняли? Хрен вам, а не простава.

– Эх и жадный ты, Андрей, – они продолжали угорать.

– Идите вы оба, знаете куда?

Я развернулся и решительно потопал прочь от гаражей, а парни потянулись следом. Причем ладно бы заткнулись, так ведь нет. Шли, ржали, размышляли на тему вечного:

– Представляешь, что было бы, если бы мы жили где-нибудь в Мексике? Там крапивы нет, только кактусы. И стала бы Андрюшкина жопа похожа на подушечку для иголок.

– Ладно хоть шерсти на ней предостаточно, а то бы вообще тяжко было.

– Кстати, Крапивин получил по жопе крапивой. По-моему, символично…

– Да заткнитесь вы! – устало огрызнулся я.

Друзья у меня просто непробиваемые, поэтому мое ворчание осталось неуслышанным и до бара я шел под градом плоских шуток, периодически испытывая делание придушить то одного, то другого.

Впрочем, через полчаса, когда красивая, игривая официантка, принесла заказ и мы дружно накатили хорошего коньячка, меня отпустило, и я ржал, как чокнутый, вспоминая свое приключение и эту маленькую злобную фурию. Ладно, признаюсь, это было смешно, хоть и глупо.

Чуть позже мне звонит Матвей:

– Что не отвечаешь? Дебоширишь что ли?

– Дебоширю.

– По какому поводу? – брат иногда любит докопаться на ровном месте.

– По поводу взятия олимпийского рекорда в беге с препятствиями и прыжкам в высоту.

– Ничего не понятно, но очень интересно, – хмыкнул он, – ты главное не забудь, что к тебе завтра Верочка придет.

Ах да…Верочка.

Брат внезапно решил переквалифицироваться из бабника в семьянина и обзавелся невестой. Некой Верочкой, которая, по его словам, просто золото. И умненькая, и скромненькая, и вообще божий одуванчик с большими грустными глазами.

И вот приспичило ему устроить свою ненаглядную к нам в бюро, а я, как большой босс, должен был провести формальное собеседование и принять ее на работу, своей помощницей. Так себе развлечение. Я уже представляю, как эта умненькая и скромненькая будет сидеть напротив меня и старательно хлопать глазами. Но брата обижать не хочется. Он меня всегда во всем выручает, стоит только попросить, так что потерплю, пообщаюсь с его скучной Верочкой.

– Во сколько она припрется?

– К десяти.

Черт, я хотел напиться, забыться, и приползти на работу, часиков так в двенадцать. Теперь придется вставать рано. И все из-за какого-то Верунделя.

Она уже заочно мне не нравится!

– Не проспи! – Матвей будто мои мысли прочитал, – к десяти чтоб как штык был!

– Буду, – проворчал я и отключился.

Ладно, это все будет завтра, а сегодня гуляем.

…Утро настигло меня внезапно. Вроде только развлекаться начал, а тут хоп – и уже будильник. Я полежал еще немного, погундел относительно того, что в мире нет никакой справедливости, но потом все-таки встал. Отжался тридцать раз, поприседал, постоял в планке и поперся в душ, смывать с себя утреннее похмелье.

Оно не смывалось. В голове каша из обрывков вчерашнего вечера, музыки и чьих-то поцелуев, во рту – насрано. Морда опухшая, как у форменного забулдыги. Красавец.

Ах да, еще жопа немного пригорает. Крапива вчера попалась на редкость ядовитая.

После душа стало чуточку легче. По крайней мере я смог вспомнить «Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве…» – это мой личный тест на адекватность и трезвость.

Есть не хотелось, поэтому ограничился кофе с колбасой. Без хлеба. И после этого уныло поплелся на работу. Мне нужно было обработать кучу документации для тендера, да еще Верка эта нудная припрется.

Чтобы никто меня не доставал, я разогнал всех сотрудников – надавал им поручений, умных и не очень, а сам спрятался в кабинете. Сложил несколько папок в стопку и с удовольствием уткнулся в них лбом, намереваясь еще пол часика поспать. С похмелья и такая подушка казалась очень даже мягонькой.

Уже задремал, поплыл на нежных волнах утренней дремы, даже нога дергаться начала, но и тут все обломалось.

– Андрей Валентинович, здравствуйте, – коротко постучав, в кабинет вошла девушка, – Я – Вера. От Матвея.

Я встрепенулся, спросонья не понял, что происходит, слюни подтер и принялся перекладывать папки, на которых так хорошо спал. Черт, ну не могла она на пол часика позже придти?

– Эээ, – осоловевшим взглядом уставился на гостью. Вернее, на ее красные туфли и тонкие щиколотки. На одной из них маленькая татуировка-сердечко.

Смотрю выше: на загорелые красивые коленки и чувствую определенное шевеление в брюках. Зацепили меня чем-то эти самые коленки, даже потрогать захотелось. Еще выше – красная юбка карандаш, на идеально округлых бедрах, а следом талия, такая узкая, что двумя руками можно обхватить.

И где это Матвей такую перегибистую отхватил?

Белая блузка с красным кантом по воротнику и по краю идеально ровных манжет… Мне в принципе насрать на манжеты, гораздо важнее то, что под блузкой угадывается грудь. Хорошая такая, круглая тройка.