Ребенок из прошлого. Шанс на семью - Свит Кэти. Страница 5

– Мне плевать, – огрызаюсь. – Она моя дочь.

Ланской смотрит на меня во все глаза.

– Что? – охреневает.

– То, что слышал! – грозно рычу на него. – Мать этой девочки – моя бывшая! А малышка – моя дочь.

Последняя фраза повергает друга в самый настоящий шок.

– Кир, ты потеряешь все, – говорит, немного придя в себя. – Разве этого не понимаешь? – смотрит с такой тоской в глазах, словно отправляет меня не в операционную, а на смертную казнь. – Лицензию, свободу, имя…Загубишь себя, как врача.

– Зато я спасу ее! – произношу с жаром.

– Такой высокой ценой? – охреневает.

– Да, – уверенно киваю. – Я все решил.

– Ты даже не знаешь, твоя ли это девочка, – качает головой. – Может ее мать солгала? Не думал об этом, м? – делает последнюю попытку достучаться до здравого смысла.

Но его усилия тщетны. Я все решил.

– Девочку надо спасать в любом случае. Ты со мной или против меня?

Глава 7. Кирилл

Выхожу из операционной и иду прямиком к кофейному аппарату, что стоит на этаж ниже. Если я немедленно не выпью бодрящего крепкого кофе, то упаду от бессилия прямо здесь.

Бесконечные ночные дежурства, должность завотделением, операции у себя в центре и внештатное сотрудничество с частной клиникой окончательно меня доконают. Но и отказать никому не могу.

Мне нужно нарабатывать практику, зарабатывать имя. Защищать диссертацию и расти дальше, как хирургу.

Понятия не имею, как успевать все задуманное и оставаться в ресурсе, но нужно. Это даже не обсуждается. Правда, хрен знает сколько я выдержу еще в таком темпе.

– О! – Останавливаюсь у аппарата. – И ты здесь, – удивленно смотрю на задумчивого Димку Ланского. На друге нет лица.

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать – возникла еще одна проблема. Иначе б Димка не стоял здесь в одиночестве и не пил дрянной кофе, а сидел бы у себя в ординаторской и ждал меня.

– Угу, – кивает, делая глоток из пластикового стаканчика.

Присматриваюсь чуть пристальнее и понимаю, другу хорошо прилетело. Рубашка помята, рукав халата чуть порван, на скуле красное пятно. Скоро будет синяк.

– Малышку забрали? – уточняет, игнорируя мой вопросительный взгляд касаемо своего внешнего вида.

– Да, – киваю. – Дим, что случилось–то? – спрашиваю, не сдерживаясь. Делать вид, будто ничего не случилось, не собираюсь. Другу явно досталось, и я должен знать из–за чего.

Когда его вызвали, то ничего особо не пояснили. Сказали, чтобы срочно спустился и что вопрос по пациенту. Больше ничего не пояснили. Димке пришлось уйти.

Я его спокойно отпустил, ведь мы тогда уже были на завершающей стадии операции, и я вполне смог справиться один, без него. Девочки–медсестры помогли, операцию успешно завершили и отправили малышку в реанимацию для последующего восстановления.

– Не бери в голову, – отмахивается от вопроса. – Как Ева? Все хорошо?

– Нормально, – отвечаю ему. Беспокойство за друга не отпускает. – Тебя не из-за Светы выдернули с операции? – спрашиваю. – Прилетело не из-за нее? – хмуро смотрю на след от кулака на его лице.

– Из-за нее, – ухмыляется, горько потирая скулу. – Сволочи, – ухмыляется. – Не дали твое шедевральное исполнение операции досмотреть.

– Да брось, – отмахиваюсь от похвалы. – Я просто люблю свое дело. Не более того.

Мне не нужны лесть коллег и хвалебные отзывы о проделанной работе, ведь при желании каждый из них может добиться того же самого.

Практика, постоянное повышение квалификации, мастер-классы у ведущих коллег и развитие, развитие, развитие… Без этого всего я бы никогда не добился тех результатов, которые имею сейчас.

Меня гораздо сильнее волнует, что именно случилось у друга, и почему он так сильно помят.

– Знаешь, Кир, – Ланской не сводит с меня взгляд своих проницательных глаз. – Есть просто врачи, а есть – гении, – произносит так уверенно и спокойно, что не приходится сомневаться в его словах. – Вот ты – гений, – заявляет, показывая на меня.

Как же ловко Дима перевел тему.

– Не неси ерунды, я не гений, – не собираюсь выслушивать лишнюю похвалу. – У каждого врача свое кладбище и свой список спасенных. Для кого-то я лучший, а для кого-то – самый ужасный хирург на планете.

Димка ухмыляется, но не спорит. Понимает, что это бесполезно, и меня не переубедить.

– Ладно, фиг с тобой, – отмахивается от моих слов. – Скажи лучше, с девочкой все в порядке, и повторная операция не нужна?

– Этого я не могу обещать, как бы мне не хотелось, – недовольно сжимаю губы. – Теперь все зависит от того, как пищевод будет заживать, не возникнет ли стеноз, и не пойдет ли дальше воспаление.

– Ну да, – задумчиво хмурится друг. – Ну да…

– Что там со Светой? Из–за чего тебя выдернули? – задаю животрепещущий вопрос. – Кто тебя так разукрасил? – снова смотрю на его лицо.

Мысленно готовлюсь к самому худшему.

– Муж ее объявился, – говорит недовольно, поправляет оторванный рукав и рубашку. – Пытался доступным ему языком объяснить, что мы зря его жену на освидетельствование отправили, – ухмыляется горько. – Обещал всех нас засудить и посадить.

Встречаемся с другом понимающими взглядами. Приличных слов касаемо этой ситуации ни у кого нет.

– Тот случай, когда деньги есть, а мозгов не додали, – продолжает после небольшой паузы. – Орал на все приемное, угрожал. Пришлось вызывать наряд, чтобы его отсюда нахрен убрали пока он никого не покалечил.

– Тоже не в адеквате? – спрашиваю, щурясь.

Блин, Светка! Ты ж раньше нормальная, вроде, была. Что с тобой стало? Не понимаю…

– Слушай, анализы у него, конечно, не брали, – делает паузу. – Но по внешнему виду, вроде, не скажешь, – задумывается на мгновение. – Нет, друг. Нормально с ним все, – снова делает глоток кофе. – Только головушка похоже бо-бо.

– М-да, – все, что могу сказать.

Подхожу к автомату, вставляю купюру, выбираю напиток и жду.

Кофе для меня готовится в полной тишине.

– Кирилл Александрович, девочку перевели в реанимацию, – говорит операционная медсестра, проходя мимо. – Вас просили зайти, как освободитесь.

– Хорошо, – говорю на автомате. – Скоро зайду.

Девушка уходит, а я смотрю на задумчивого Димку. Его вид меня настораживает.

– Кир, езжай домой и пока здесь не отсвечивай, ладно? – просит. Я хмурюсь.

– Нет, друг, так не пойдет, – стою на своем.

– Это не обсуждается, – говорит жестко. – Тебе на некоторое время нужно скрыться и не появляться, пока не получил еще больше проблем.

– Дим, я буду регулярно приезжать, проверять малышку, – отвечаю, не в силах выполнить его просьбу. – Сам понимаешь, если Света сказала правду, и Ева – моя дочь, то я…

– Не отсвечивай! – говорит с напором. – А твоя дочь или нет – мы это обязательно выясним, – перебивает. – Ты анализ в лабораторию сдал?

– Да, – киваю. – Девочки увезли со всеми остальными. Я пометил, что этот анализ оплачивается отдельно. Его не нужно в общую стоимость включать.

– Вот и отлично, – расслабляется немного и говорит уже более спокойно. – Как будет результат, сообщу, – обещает.

– Дим, я не уйду, – упрямо ему говорю.

Если Ева – моя дочка, то я не прощу себя, что оставил ее одну в тяжелом состоянии.

Я и так пропустил самые важные моменты в жизни малышки! И не собираюсь это усугублять.

– Кир, муж твоей Светы – агрессивный неадекват, – друг по–прежнему пытается до меня достучаться. – Ты просто не понимаешь, – снова потирает скулу. – Ему пофиг, на ком срываться, он тебе жизни не даст.

– Слушай, я не первый день оперирую, – отмахиваюсь от его слов. – Пуганый уже! Всякого успел повидать и неадекватов тоже. Справлюсь!

– У тебя что, проблем нет? – хмурится. – Хочешь добавить?

Тяжко вздыхаю. Блин, а ведь Ланской прав.

– Нет, не хочу, – недовольно с ним соглашаюсь.

– Вот и славно, – смягчается. – За девочкой присмотрю, не переживай. Буду держать тебя в курсе событий, – приобнимая за плечи, ведет к выходу. – Но сейчас самое лучшее, что ты можешь сделать для нее, для себя и для всех нас – свалить.