Нас просто не было (книга вторая) - Дюжева Маргарита. Страница 13

Мое сердце бьется как сумасшедшее, все быстрее с каждой секундой. А его не берет, ему хоть бы хны. Наоборот взгляд холодеет на несколько градусов, хмурится, будто ему не приятны мои прикосновения. Хотя, наверное, так и есть. Его должно быть тошнит от моего присутствия.

Боже, это нереально вынести! Когда на твоих глазах умирают отношения, ставшие самой важной частью жизни. Когда тебе хочется все исправить, спасти, но тебя встречает каменная стена спокойного отчуждения. И хуже всего понимать, что здесь только моя вина и больше ничья.

– Кристин, – он немного отстраняется, отклонившись назад, – достаточно. Завязывай со всем этим. Хватит.

Не сдержав всхлип, отчаянно трясу головой, сильнее прижимаясь к нему, будто мое отрицание может что-то исправить.

– Отпусти.

– Нет, – снова отрицаю, прилипая к нему всем телом, – ни за что!

– Кристина, вот эти все обжимания – они бессмысленны. Ты сама это понимаешь, не маленькая, – обхватывает за плечи и буквально силой отрывает от себя. Внутри разливается ощущение сосущей пустоты, будто дыру в груди пробили, и засыпали туда ледяных шипов.

– Тем, зачем ты так? – умираю внутри, – я оступилась, да… Вначале. Ты не представляешь, как я жалею об этом. Но сейчас, ты ведь знаешь, чувствуешь, что у нас все серьезно, все по-настоящему.

– Тин, – все так же спокойно, удерживает меня на расстоянии вытянутой руки, – я ничего не чувствую.

Как будто нож поворачивается в ране. Он отказывается от чувств ко мне, отказывается от меня, от нас.

– Все, что я тогда делала, говорила… Градов – это все чудовищная ошибка с моей стороны. Я идиотка… Была идиоткой с никчемными целями, убогими ориентирами. Но сейчас все изменилось! Я другая. Что мне сделать, чтобы доказать тебе это, Тем?! Я готова на все.

– Кристина, прекрати! Ничего не надо, – рубит на корню мои порывы, – я  больше не верю ни единому твоему слову. Рад бы, да не могу… и не хочу.

Убейте меня кто-нибудь, сил больше нет терпеть эту боль!

Понимаю, что ему тоже хреново, гораздо хреновее, чем мне. Что у него внутри кипит обида, боль, разочарование. Все из-за меня. От этого еще хуже, противнее. Но я продолжаю надеяться, что это еще не конец. Что нас можно еще спасти. Склеить осколки, залатать сочащиеся кровью раны.

– Тём, пожалуйста, – снова умоляю, – дай мне шанс. Я попробую все исправить… Я… я сделаю… все, что угодно… ради нас.

– Знаешь в чем наша проблема? – чуть наклоняется ко мне, протягивает руку, медленно проводит кончиками пальцев по скуле, по искусанным в кровь, обветренным губам, отчего начинаю дрожать, словно лист на ветру, а потом тихо, почти шепотом произносит, – нас просто не было.

Сердце подскочило к горлу, а потом с невообразимой скоростью ухнуло вниз.

– Это не так… – сумрачный взгляд останавливает слова, готовые сорваться с губ.

Смотрю, как он достает из кармана джинсов кольцо и кладет его на тумбочку. Не дыша гипнотизирую взглядом золотую полоску металла, тускло поблескивающую в свете ламп. Не верю. Не хочу верить.

Из другого кармана достает лист бумаги и кладет рядом с кольцом. Раз за разом судорожно пробегаю взглядом по безжалостным строчкам, не в силах остановиться. Это документы на расторжение брака.

Удар в солнечное сплетение. Зорин идет до конца, он все решил.

– Артем, – стону, – зачем…

– Нас разведут через месяц. Раньше не получилось договориться, – равнодушно  пожимает плечами, а меня трясет, колотит крупной дрожью. Не могу вздохнуть. Еще не до конца верю, что это конец, крах.

Зажимаю ладонью рот, чтобы не завизжать на всю квартиру от тоски и отчаяния.

Артем тем временем поднимается на ноги, смотрит на меня, наверное, минут пять, сверху вниз, не отрываясь. В его глазах на миг отражается сожаление, но потом исчезает, уступая место обреченной решимости.

Просто кивает мне, прощаясь без слов, и стремительно развернувшись, покидает спальню. Не мигая смотрю вслед, чувствуя как сердце бьется все медленнее и медленнее, захлебываясь кровью. Он уходит! Он действительно уходит! Насовсем!

Срываюсь с места и бегу следом, настигая его в прихожей. Зорин уже обут, в куртке. Застегивает молнию, не глядя в мою сторону. Снаружи спокоен, собран, но на скулах играют нервные желваки, и движения резкие, отрывистые. Выдают его внутреннее состояние.

 Мнусь с ноги на ногу, внезапно растеряв все слова. Я не могу его отпустить, но понятия не имею как удержать, как остановить.

– Тём, пожалуйста, остановись, – я была готова упасть на колени, вцепиться ему в ноги и не отпускать, – не уходи. Зачем ты так?

Он на мгновение замер в дверях, а потом медленно обернулся, одарив мрачным взглядом.

Зеленый теплый цвет. Теплый, мягкий, комфортный. И от этого становилось вдвойне жутко, когда я, заглянув ему в глаза, не увидела ничего кроме льда, арктической стужи. Я не знала, что он умеет так смотреть. От этого взгляда хотелось спрятаться, забиться в угол и жалобно скулить.

– Не уходи, – прошептала с мольбой в голосе.

Зорин сделал несколько шагов в мою сторону и остановился на расстоянии вытянутой руки, глядя на меня с высоты своего роста.

– Кристина, хватит! – голос спокойный, как у человека, который с чем-то смирился, что-то отпустил.

Боже, я не хочу, чтобы он меня отпускал!

– Не надо, пожалуйста!

– Чего не надо? – спросил, чуть склонив голову на бок, и не дожидаясь ответа, продолжил, – Тин, я пытаюсь расстаться по-человечески, без ненужного дерьма, без скандалов и взаимного поливания друг друга грязью. И ты не представляешь, как тяжело держать себя в руках и не сорваться, когда больше всего на свете хочется встряхнуть тебя как безмозглую куклу и орать, какого х*ра ты наделала!

Ори, тряси, делай, что хочешь! Только не отворачивайся от нас, не уходи! Умоляю его взглядом, мысленно кричу, а вслух только хриплое надрывное дыхание.

Артем снова разворачивается к дверям, и тут выдержка заканчивается. Хватаю его за руку, пытаясь удержать рядом:

– Куда ты идешь? – с надрывом спрашиваю у мужа, почти уже бывшего мужа.

Замерев, он опускает взгляд на мою руку, судорожно вцепившуюся в его куртку. По коже, словно раскаленным ножом провели. Всхлипнув, разжимаю пальцы, и делаю шаг к нему:

– Не уходи, прошу тебя!

Мне страшно до тошноты, что если он сейчас переступит через порог, то я больше никогда его не увижу. А еще страшно оттого, что хочет меня забыть, и готов сделать это любым способам, и я не смогу его никак остановить. Зорин стоит, рассматривая мою помятую несчастную физиономию, потом как-то невесело усмехается:

– Ты ведь ждешь от меня игры "кто сделает больнее"? – как всегда читает меня, словно открытую книгу.

Всхлипнув, отступаю на шаг на зад. В этой игре у него есть все шансы отыграться с разгромным счетом. Я помню как на него западают девушки, как провожают его жадными глазами. Ему ничего не стоит устроить загул, марафон, с целью сделать мне больно. И у меня нет ни каких прав скандалить, устраивать разборки, закатывать истерики. Он просто отплатит мне той же монетой, вытрясет всю душу, всадив нож глубоко в сердце.

Зорин прав, я почти не сомневаюсь, что он именно так и поступит, что постарается причинить мне столько же боли, как и я ему. И… я почти хочу этого. Пусть мне будет  больно, это справедливая плата за содеянное. Пусть сердце разлетится на куски и истечет кровью. Да, я малодушная! Я хочу этого, потому что так смогу избавиться от чувства вины, разрывающего изнутри. И надеюсь, что Зорин сумеет успокоиться и перестанет смотреть на меня как на врага. Пусть делает, что хочет! Пусть отомстит. Я готова на все, я прощу ему все что угодно, лишь бы в конечном итоге мы снова были вместе.