Мегалодон (СИ) - "СкальдЪ". Страница 40

Хотя иной раз жизнь подкидывала и необычные сюрпризы. В один из дней, воспользовавшись перерывом на отдых, я отправился в храм святого Арета Лотоконата, величественное и древнее святилище. Храм обладал всеми признаками Имперского культа – замысловатые разноцветные виражи, готическое кружево резьбы по камню и мраморный восьмиугольный помост из белого мрамора с золотыми прожилками, на котором возвышалась статуя благородного воина. Никто не знал, кто он и откуда, но это был не Астартес, а простой офицер с мужественным лицом и гордой осанкой. Это и был святой Арет, Хранитель того, о чем не следует помнить. Некоторые братья почитали его инфопланшетами с очищенной памятью, складывая их у ног статуи, что символизировало тяжкие воспоминания, от которых они хотят избавиться.

Я никогда не считал себя религиозным человеком, но в храме Арета мне по каким-то причинам хорошо думалось, здесь я чувствовал удивительное спокойствие. Тишина и прохлада казались мне настолько естественными, что я и жил бы здесь, позволь мне кто подобное святотатство. Капеллан Улберт, узнай он о таких мыслях, точно бы приказал для острастки вздернуть меня на дыбу.

Именно в храме меня нашел неизвестный ранее Богомол, чью орденскую принадлежность я опознал по правому наплечнику. Он являлся полноценным членом «Эриоха» и имел право отдавать приказы нескольким Истребительным командам.

– Я капитан Ахр Утер, брат, и хотел с тобой поговорить, едва узнав, что ты прибыл в Караул, – его рука сжала мне предплечье в воинском приветствии. Смуглая кожа Астартес выглядела обветренной, а карие глаза и гортанный голос живо напомнили мне всех тех Богомолов, что я встретил во время Бадабской компании.

– Кодиций Борей, рад знакомству, – в «Эриохе» и многих других крепостях Богомолов ранее насчитывалось много. Сейчас, после трагических событий, их стало куда меньше. Многие Астартес из тех, кто не мог похвастаться особым умом, считали их предателями и демонстративно сторонились, словно боясь оскверниться.

– Да, ты тот, кого прозвали Мегалодоном. Добро пожаловать в «Эриох»!

– Спасибо. Не знаешь, чем сейчас занимается верховный библиарий Ахазра Редф?

– Этого я не скажу, вероятно, продолжает вести наш Искупительный Крестовый поход. Но я знаю другое, ты тот, кого Пророк Пустыни провозгласил братом. Поверь, твое имя известно каждому Богомолу. Я знаю о тебе и о том, как много ты сделал для моего ордена! Позволь выразить тебе свою глубокую благодарность. Помни, если потребуется помощь, Ахр Утер не из тех, кто останется в стороне, – так он сказал, а затем просто ушел, оставив меня в одиночестве обдумывать неожиданную встречу и не желая компрометировать собственным присутствием. Все же жизнь иной раз подкидывает приятные встречи, не все в Галактике думают лишь о том, как тебя убить.

Глава 16

Глава 16

За эти недели я ни разу не видел Джейд Ранник и не представлял, чем именно она занимается. Еще на борту «Картахены» для обоюдного блага на данном этапе мы договорились не общаться, не желая привлекать ненужного внимания.

Шестичасовые циклы проходили один за другим, все быстро втянулись в невероятно интенсивный и экстремальный режим. Экстремальным он считался по причине того, что всегда использовалось настоящее оружие, смертельные яды и полноценная опасность. Экстремальными почти так же, как и любая операция Караула Смерти – на иные Астартес просто не посылали.

И все же ни одной смерти так и не случилось. На «Эриохе» такого не видели уже более восьмидесяти лет и немало гордились данным фактом. Караул не мог позволить себе смерти любого из братьев, ибо любой представлял собой уникальную совокупность опыта, мощи, живучести, ожидания и всего прочего. Но все равно, сержанты каждый раз доводили нас до самого предела. Лужи крови на полу, выбитые зубы, сломанные ребра и вывихнутые конечности считались не только допустимыми, но и в чем-то поощряемыми фактами, свидетельствующими об усердии.

Как и большинство прочих, я много наблюдал, запоминал и анализировал. Я не стремился подружиться с каждым, но и никогда не отказывался пожать протянутую руку. Это была лучшая стратегия, которой многие придерживались. В любом случае, в плане коммуникации репутация псайкера пока приносила не меньше проблем, чем пользы.

Гордыня и эгоизм одних из лучших в Галактике воинов создавали массу ненужных проблем. Конфликты возникали постоянно. Некоторые имели корни не в текущей ситуации, и не в реальном недопонимании, а в тех легендарных временах, когда еще существовали легионы. Волки не могли ужиться с Темными Ангелами, Белые Шрамы – с Гвардией Ворона, Железные Руки – с Ультрамаринами. Адекватное понимание смогли достигнуть некоторые из нас, но насчет других подобно сказать было нельзя. Иногда раздутое эго крутых воинов напоминало мне мальчишек, злобных и слепых. Желание показать себя и прославить родной орден порой приводило к отвратительным поступкам. Тяжесть взаимного уважения давалась совсем непросто.

Не все разговоры заканчивались так, как с Богомолом. Некоторые вызывали совсем иные эмоции. Отношение с Черным Храмовником накалялись все сильнее с каждой новой совместной тренировкой. Сержант Идрис постоянно ставил нас вместе, иногда группой командовал Улберт, но мне подобную роль доверяли намного чаще. Прогнозируя тенденцию, становилось ясно, что взрыв произойдет. Он и произошел.

– Что за тупая идея с входом через подвал, акуленок? – оскорбительный тон Храмовника имел цель вывести меня из равновесия после очередной тренировочной операции. Мы ее провалили, не уложившись в отведенный норматив, но причиной послужило не моя не компетенция, а нежелание отдельных воинов действовать на пределе сил. Улберт потерял лишние две секунды, спускаясь по тросу с «Темного охотника». Еще столько же лишнего времени потратил, выбивая дверь. Все это наложилось на то, что на следующем этапе вышла более существенная заминка, и в итоге оперативник, которого нас послали спасти, оказался застрелен. Улберт вполне сознательно саботировал мои приказы, а сейчас продолжил гнуть свою линию.

– Не строй из себя дурака, сын Дорна, ты умнее, чем кажешься. Разве не ты целенаправленно замедлял группу? – мне надоело сглаживать углы и уходить от конфликта. Рано или поздно нарыв должен прорваться, дав возможность выйти гною.

Мы сцепились недалеко от входа в Трапезную. Сержантов, как по заказу, в поле зрения не наблюдалось. Несколько Астартес остановились и принялись с интересом наблюдать, чем все закончиться. Вмешаться – означало усомниться в силе и стойкости боевого товарища. Такого помощника-миротворца могли возненавидеть обе стороны конфликта. Так что все просто смотрели. По сути, сейчас мы определяли, кто и какое место займет в нашем тесном социуме. Подобное происходило и у Кархародонов, где мы часто подтверждали место в Стае. А я неожиданно вспомнил погибшего Каху и невольно ухмыльнулся – по сравнению с ним Улберт выглядел пожиже.

– Захлопни пасть, – Храмовнику не понравилось услышанное, теперь он не просто провоцировал, но и сам начал злиться. – Я не собираюсь выслушивать приказы ведьмокровки из ордена, который неизвестно кому служит на самом деле.

Это было тяжкое оскорбление. Оно касалось не только статуса библиария и моей личной чести, но всего ордена, всех Кархародонов, что выглядело гораздо серьезнее. Да и вражда Храмовника стала понятной, он ясно показал, что презирает псайкеров и не доверяет никому из Кархародон Астра. А подобное являлось следствием того, что много тысяч лет наш орден проводил политику изоляционизма.

Мой прямой удар в челюсть он заблокировал, смещаясь и отвечая великолепным хуком справа. Я подставил предплечье и выдохнул, принимая на него всю мощь прекрасно тренированного тела. Зрители зашумели, зрелище начало им нравиться. Раздались одобряющие крики, здесь нашлись как мои сторонники, так и Улберта.

Тоскую по отсутствующему дару псайкера, благодаря которому схватку можно было закончить сотней различных способов, я ушел от очередного выпада и пробил ногой в живот Храмовника. Он приложился спиной о стену и используя ее в качестве опоры, прыгнул на меня, вцепившись в хитон, а затем резко ударил лбом. Мой нос хрустнул, потекла кровь.