Воспитание чувств - Хейер Джорджетт. Страница 4

– Что ж, думаю, ему не повредит получить от ворот поворот, – рассудительно заметила миссис Милбурн. – Десять к одному – он осознаёт-таки свое нынешнее положение. Но если ты помышляешь о Джордже Ротеме, любовь моя, то, надеюсь, серьезно задумаешься, прежде чем связать свою судьбу с простым бароном, имения которого, насколько мне известно, заложены и перезаложены. Кроме того, в Ротеме меня пугает его неуравновешенность.

В свете того, что виконт Шерингем отличался еще бо́льшей неуравновешенностью и непостоянством, подобное замечание показалось мисс Милбурн несправедливым, о чем она не преминула заметить своей маменьке, добавив, что бедняга Ротем не совершил и половины сумасбродств Шерри.

Миссис Милбурн не стала отрицать очевидного. Она заявила, что Изабелле нет нужды торопиться с выбором, и порекомендовала ей прогуляться по саду, чтобы успокоиться и охладить разгоряченные щеки.

Виконт же тем временем возвращался в Шерингем-Плейс в прескверном расположении духа. Его самомнение, получив болезненный удар, было уязвлено. На протяжении последних двенадцати месяцев он обзавелся привычкой считать себя без памяти влюбленным в Несравненную Изабеллу. А получив отказ, решил, что жизнь его загублена безвозвратно. Посему под своды родительского дома он вступил в настроении, которое никак нельзя было назвать умиротворенным, и сообщение дворецкого, что ее светлость ожидает сына в Голубой гостиной, отнюдь не улучшило его расположения духа. Виконта так и подмывало ответить старому Ромси, что он может убираться к дьяволу, но поскольку молодой человек все равно собирался перед отъездом в Лондон повидаться с матерью, то воздержался от первого порыва, удовлетворившись тем, что метнул на дворецкого мрачный взгляд, и широким шагом направился к Голубой гостиной.

Здесь он обнаружил не только свою родительницу – даму, по ее собственным уверениям, слабого здоровья, однако поразительной живучести, – но и дядю, Горация Паулетта.

В связи с тем что мистер Паулетт еще несколько лет назад, после кончины последнего лорда Шерингема, перебрался на постоянное место жительства в Шерингем-Плейс, факт сей не поверг виконта в изумление. Собственно говоря, он даже предполагал увидеть здесь дядю, что, впрочем, не помешало ему приветствовать родственника с намеренной грубостью:

– Боже милосердный, вы опять здесь, дядюшка?

Мистер Паулетт, пухлый джентльмен с непобедимой улыбкой и мягкими белыми ручками, никогда не позволял себе расстраиваться из-за явного недружелюбия племянника и частых грубостей в свой адрес. Он лишь улыбнулся еще шире и ответил:

– Да, мой мальчик, да! Как ты сам видишь, я здесь, на посту, рядом с твоей дорогой мамочкой.

Леди Шерингем, вооружившись бутылочкой с нюхательными солями для укрепления нервов на время беседы со своим единственным отпрыском, поспешно вынула из нее пробку и сделала глубокий вдох.

– Не представляю, что бы со мной сталось, если бы мой дорогой брат не оказывал мне всемерную поддержку в моем одиночестве, – проговорила она слабым, жалобным тоном, превосходно скрывавшим ее железную волю и стремление добиваться своего любым путем.

Но сын, упрямством не уступавший матери, а прямотой так и вовсе намного превосходивший ее, отвечал с убийственной доброжелательностью:

– Насколько мне известно, мадам, вы чувствуете себя прекрасно. Более того, и я мог бы время от времени оставаться дома. Я не говорю, что так бы оно и было, потому что мне здесь не нравится, но я мог бы.

Вместо того чтобы рассы́паться в благодарностях за столь щедрое предложение, миссис Шерингем принялась рыться в своем ридикюле в поисках носового платка, после чего аккуратно приложила это изделие из кружевного муслина к уголкам совершенно сухих глаз.

– Ох, Гораций! – изрекла она. – Я знала, что так все и будет! Он очень похож на своего отца!

Виконт не ошибся – счесть данную ремарку комплиментом было нельзя, поэтому он заявил:

– Черт возьми, мадам, не вижу в этом ничего дурного! Если подумать, то на кого же еще я должен быть похож?

– Ни на кого, мой мальчик, ни на кого! – мягко упрекнул его дядя. – Однако не стоит забывать о хороших манерах!

– Не вам учить меня манерам, – отрезал его светлость. – И перестаньте называть меня вашим мальчиком! Я, быть может, и впрямь обладаю массой недостатков, но, по крайней мере, именно в этом меня никто не может упрекнуть!

– Энтони, подумай о моих бедных нервах! – дрожащим голосом проговорила его мать, вновь пуская в ход флакончик с солью.

– Почему бы вам не попросить этого старого толстого зануду удалиться? – с раздражением произнес виконт. – До него никак не дойдет, что его присутствие нежелательно, хотя я уже миллион раз намекал ему на это!

– Увы, мой маль… Но я не должен так называть тебя, верно? В таком случае пусть будет Шерри, поскольку именно так называют тебя твои друзья-приятели, не правда ли?

– Не понимаю, причем здесь это, – отрезал молодой человек. – Если бы вам не взбрело в голову явиться сюда и поселиться здесь, вам не пришлось бы называть меня вообще никак, что устроило бы меня как нельзя лучше!

Мистер Паулетт, погрозив ему пальцем, сказал:

– Шерри, Шерри, не зря я опасался, что твое сватовство не увенчается успехом! Но ты не огорчайся, дорогой мальчик! Не сдавайся, и сам увидишь, как она сменит гнев на милость!

Небесно-голубые глаза виконта вдруг вспыхнули гневом, а щеки заалели.

– Дьявол и преисподняя! – изрыгнул он замысловатое ругательство. – Значит, и вы туда же? Я был бы весьма вам признателен, если бы вы поменьше утруждали себя моими делами!

Леди Шерингем сочла за лучшее отказаться от тактики, не сулившей успех, и завладела рукой его светлости. Взяв ее обеими ладонями и красноречиво пожимая, она негромко произнесла:

– Мой милый Энтони, помни, что я твоя мать, и не держи меня в неведении! Итак, ты виделся с Изабеллой?

– Да, виделся, – проворчал виконт.

– Присядь, любовь моя, вот здесь, рядом со мной. Ты сделал… ты сделал ей предложение?

– Да, сделал! Но она мне отказала.

– Увы! Самое сокровенное мое желание! – вздохнула леди Шерингем. – Если бы я знала, что ты женишься на Изабелле, то могла бы уйти с миром!

Сын озадаченно взглянул на мать.

– Уйти куда? – спросил он. – Если вы имеете в виду Доувер-Хаус, то, насколько мне известно, ничто не мешает вам отправиться туда в любой день, когда пожелаете. Более того, можете забрать с собой моего дядю, против чего я совершенно не стану возражать, – милостиво добавил он.

– Иногда я думаю, что ты злонамеренно отказываешься понимать меня! – пожаловалась леди Шерингем. – Ты не можешь не знать, в сколь плачевном состоянии пребывает мое здоровье!

– Что? Но вы же не хотите сказать, будто собираетесь умереть, а? – воскликнул виконт с таким видом, словно не верил своим ушам. – Нет, нет, вы не сделаете этого! Я же помню, то же самое вы говорили еще моему отцу, но из этого так ничего и не вышло. Готов биться об заклад, столь гнетущим образом сказывается на вас неизменное присутствие моего дяди. Право, на вашем месте я бы загнулся уже через неделю, а ведь у меня, в отличие от вас, с нервами пока все в порядке.

– Энтони, если ты не питаешь уважения ко мне, то подумай хотя бы о чувствах своего дяди!

– Что ж, ежели я ему не нравлюсь, он всегда может уйти, – упрямо ответил его светлость.

– Нет, нет, я слишком много повидал в жизни, чтобы обижаться на молодого человека, страдающего от несчастной любви! – заверил племянника мистер Паулетт. – Мне прекрасно знакомо чувство унижения и обиды, которыми ты сейчас терзаешься. Это и впрямь очень гнетущее ощущение. И прискорбное разочарование для всех нас, должен сказать.

– Такая прекрасная партия, замечательная во всех отношениях! – сокрушенным тоном подхватила леди Шерингем. – Ее поместье так славно присоединилось бы к твоему, Энтони, а милая Изабелла – именно та девушка, которую я бы сама выбрала для своего единственного сына! Она одна – наследница своего отца, и пусть даже ее состояние не может сравниться с твоим, оно пришлось бы очень кстати!