Воспитание чувств - Хейер Джорджетт. Страница 40

– Весьма польщен! – ответил его светлость. – А мне почему-то показалось, что вы с Джорджем чудесно провели время!

– Да, это действительно так, но я бы хотела попасть туда вместе с тобой, а не с кем-нибудь еще. Шерри, почему ты к нам не присоединился? Это было бы просто здорово!

– Если хочешь знать, то я попробовал, – смягчившись, признался виконт. – Вот только к этому чертовому месту я добрался после одиннадцати, и Уиллис наотрез отказался впустить меня.

– Ох, Шерри! – в отчаянии вскричала Геро и даже покраснела от негодования. – Знай я об этом, то не получила бы никакого удовольствия! Ах, какая досада! Мне очень, очень жаль! Это я виновата, что поверила в то, будто ты не хочешь идти!

– Должен признать: учитывая, что я был безусловно готов сопровождать тебя, – оскорбленным тоном заговорил его светлость, – я решительно не понимаю, почему… – Он умолк, встретив ее встревоженный, беззащитный взгляд. – Нет, ты ни в чем не виновата, и сама прекрасно об этом знаешь! – сказал он. – Я не хотел ехать, но и ты не должна отказываться от своих развлечений из-за меня. Проклятье, Джил все-таки был прав!

– Джил? А он-то тут при чем?

– Не обращай внимания! Он всего лишь заметил, что я – глупец и эгоист, и, пожалуй, он прав, но вот что я тебе скажу, Котенок…

– Как Джил посмел произнести такое? – пылко вскричала Геро, перебивая виконта. – Это же неправда! Ты совсем не такой! Думаю, он нализался до чертиков, раз отважился на подобное!

– Нет, нет, он был лишь слегка подшофе! – заверил ее Шерри. – Как бы там ни было, это не имеет значения, и я жалею лишь о том, что не отвел тебя в «Олмакс» сам, за что и прошу прощения, Котенок. Мир?

Она взяла его протянутую руку и прижала ее к щеке.

– Ох, Шерри, как все глупо и смешно! Кажется, ты немножечко пьян, если просишь извинения за такую нелепость! – сказала Геро.

– Я трезв как стеклышко! – оскорбился виконт. – Не стану уверять, будто не пребывал в подпитии, уходя от «Криббза», но это было уже давно. Проклятье, я прождал целых три часа, когда же ты вернешься домой, а делать мне было решительно нечего, кроме как листать какую-то дурацкую книгу!

Мысль о том, что он просидел весь вечер дома за книгой, представилась Геро весьма забавной, и девушка звонко рассмеялась, причем смех ее оказался невероятно заразительным, поэтому его светлость не удержался и последовал примеру своей супруги. В мире и согласии они поднялись наверх, и, расставаясь у дверей спальни Геро, Шерри оказал ей честь, сообщив, что она славная маленькая кошечка и всегда ему нравилась.

Глава 12

Быть может, вечер, проведенный на Ассамблее «Олмакса», понравился Геро, зато он не доставил никакого удовольствия ее сопровождающему, а кое для кого так и вовсе стал источником несомненного раздражения. При виде одного из своих самых пылких обожателей, входящего в комнату под ручку с Геро, мисс Милбурн испытала нечто весьма похожее на шок. Еще никогда прежде ей не доводилось видеть Джорджа, ухаживающего за кем-нибудь, кроме нее самой! Он приходил в «Олмакс» только для того, чтобы стать одним из тех, кто не отходил от нее ни на шаг; а когда она танцевала не с ним, у него была отрадная привычка, привалившись плечом к стене, не сводить с Несравненной глаз вместо того, чтобы пригласить кого-нибудь еще. Теперь же, после самой ожесточенной ссоры, когда-либо между ними случавшейся, лорд Ротем выглядел совершенно счастливым и даже смеялся чему-то, что говорила ему Геро, слегка склонив к ней свой симпатичный профиль, чтобы лучше слышать.

Геро, кстати, тоже выглядела просто потрясающе: собственно говоря, мисс Милбурн до сего момента даже не подозревала, что ее подруга способна на подобные метаморфозы. Разумеется, ей очень далеко до Несравненной, но мисс Милбурн была вовсе не глупа и была вынуждена признать, что в улыбке новобрачной и лукавом блеске ее глаз было нечто неотразимо притягательное. Наблюдая за Джорджем, она с неохотой сказала себе: он попросту очарован своей спутницей. Заметив же свою обожаемую Изабеллу, Ротем удостоил ее всего лишь вежливого поклона, и тогда ей стало понятно: весь вечер он намерен посвятить исключительно Геро.

Мисс Милбурн, не задумываясь, смогла бы назвать дюжину причин, объясняющих, почему он вызвался сопровождать леди Шерингем на бал, но ни одна из них ее не удовлетворяла; равным образом, как и безраздельное внимание, уделяемое Изабелле ее сиятельным поклонником, не могло повысить девушке настроения. Она даже позволила себе быть раздражительной с Северном, и это обстоятельство впоследствии навлекло на нее язвительные упреки матушки, понятия не имевшей о двойной игре дочери со столь блестящим претендентом на ее руку.

Правда же заключалась в том, что мисс Милбурн оказалась в неловком и неприятном положении молодой леди, которой вскружили голову как амбиции ее родительницы, так и восхищение, вызываемое ею самой с первого появления в высшем обществе. Ее воспитывали в ожидании, что она составит блестящую партию, и до тех пор, пока на орбиту Красавицы не ворвался пылкий и сумасбродный лорд Ротем, она и помыслить не могла о каком-либо неповиновении своей матушке.

Но появление лорда Ротема разрушило эту стройную картину, и вскоре строгая покорность и упорядоченные стремления Несравненной вступили в явное противоречие со смутными порывами ее сердца. Ведь никто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, не взялся бы утверждать, что для любой девушки Ротем и есть та самая блестящая партия. Происхождение молодого человека было действительно безупречным, зато все знали, что поместья его обременены огромными долгами; кроме того, в отличие от своего соперника герцога, демонстрирующего завидное постоянство натуры, он прославился несдержанным нравом.

Джордж отличался тем же вольнодумством и легкомыслием, кои мисс Милбурн так жестоко раскритиковала в Шерри: он был завзятым игроком, водил дружбу с низкорожденными личностями, такими, как профессиональные боксеры и жокеи. Друзья лорда, пребывающие в вечной тревоге из-за его вспыльчивого нрава, мрачно предсказывали, что когда-нибудь он непременно прикончит своего камердинера и будет вынужден покинуть страну.

Мисс Милбурн прекрасно понимала: одна только мысль о том, чтобы связать с ним свою судьбу, была бы верхом нелепости, поэтому старательно пыталась выбросить его из головы. В конце концов, он был не единственным из обожателей Изабеллы, кто привлекал ее. Она ни в коем случае не была невосприимчивой, например, к несомненному и беззаботному обаянию Шерри; а еще ей очень нравился некий сэр Барнабас Краули, не говоря уже о неприступном сэре Монтегю Ревесби.

В минуты откровенности Изабелла признавалась себе, что в герцоге Северне ее привлекает лишь его высокий титул; но, когда Джордж становился назойлив и невыносим более обыкновенного, убеждала себя, что будет вполне счастлива в браке с благородным вельможей, который никогда не даст ей ни малейшего повода для беспокойства и будет обращаться с ней, проявляя неизменные, пусть и унылые, вежливость и внимание. Кроме того, он был чрезвычайно богат, но, поскольку она и сама являлась наследницей внушительного состояния, то ей удалось отказаться от подобных меркантильных соображений.

Словом, воспитанная в строгих правилах мисс Милбурн была далека от того, чтобы своим браком разочаровать родителей, но, увидев, как Ротем входит в бальную залу «Олмакса» под ручку с Геро, она ощутила укол некоего чувства, очень похожего на ревность, и устыдилась собственного убожества духа, что моментально отравило ей все удовольствие от вечера. Не могла она и простить Геро того, что та столь бесстыдным образом похитила Джорджа и – словно этого было мало – умудрилась весь вечер поддерживать его прекрасное настроение.

Изабелле неизбежно пришла в голову мысль о том, что он стал уже вторым ее поклонником, которого увела у нее Геро. Конечно, можно было и дальше рассуждать о том, что Шерри женился на бедной малышке Геро в пику всем остальным; быть может, именно так все и обстояло на самом деле, но любой, кто осмелился бы утверждать, что Шерри страдал от безответной любви к Изабелле, был помешанным или обладал куда бо́льшим тщеславием, нежели мисс Милбурн. Она никак не могла отделаться от ужасного подозрения, что страсть, в которой ее поклонники клялись ей, являлась лишь недолговечной и преходящей прихотью, от которой они быстро избавлялись, поэтому Изабелла чувствовала себя униженной.