Воспитание чувств - Хейер Джорджетт. Страница 66

Ферди, тронутый бедственным положением друга, немедленно отменил прежнюю договоренность о встрече с приятелями в гостинице Лонга; он прибыл на Страттон-стрит, где его и принял хозяин с покрасневшим носом, одетый в теплый парчовый халат пурпурного цвета, который некогда носил он сам, и синий шейный платок в белый горошек, небрежно повязанный вокруг горла. Столь неподобающий наряд поразил в самое сердце тонкого ценителя и знатока вкуса, коим полагал себя Ферди, и он без обиняков заявил мистеру Рингвуду, что тот выглядит дьявольски плохо.

– Я и чувствую себя так же, – мрачно ответил Джил, после чего с вызовом добавил: – Но во всяком случае я позволил камердинеру побрить себя!

– Да, – согласился Ферди, с содроганием вспоминая картину, которую являл собой мистер Рингвуд ранее. – Если бы он не сделал этого, Джил, старина, я бы не стал ужинать с тобой. Не смог бы проглотить ни крошки! – Он с некоторой опаской уставился на синий шейный платок в белый горошек. – Проклятье, я совсем не уверен, что мне это удастся даже теперь!

Однако уже совсем скоро Фейкенхем смог воздать должное очень недурному ужину, состоящему из краба в масле, жареной баранины с пастернаком, пирога с фазаном и гарнира, а также соленой осетрины, заливного из телячьих хрящиков и жареных свиных ушей. Запивая эти яства превосходным шамбертеном [53], мистер Рингвуд почувствовал, что возвращается к жизни, и даже рискнул предположить: если добавить к этому несколько глотков портвейна, присовокупив к нему капельку бренди, то завтра он проснется совсем другим человеком.

Достопочтенный Ферди не нашел изъянов в такой программе, посему скатерть была убрана, на стол водружены графины, и два друга начали первую партию в пикет. За этим занятием обоих вскоре и застал лорд Ротем, заглянувший к мистеру Рингвуду с тем, чтобы узнать – ведь Ферди столь прискорбно провалил порученную ему миссию, – что следует предпринять, дабы не позволить леди Шерингем окончательно уронить себя в глазах высшего общества. Мистер Рингвуд объяснил, дескать, он намерен сам нанести визит на Хаф-Мун-стрит уже на следующее утро; и трое джентльменов едва успели пожалеть об отсутствии четвертого игрока, который составил бы партию в вист, как в дверь вновь постучали.

Надежда, что к ним пожаловала какая-то родственная душа в поисках развлечений, вдребезги разбилась минутой позже, когда в комнату вошла Геро, держа в одной руке клетку с канарейкой и зажав под мышкой другой каминные часы. Вокруг горла у нее была застегнута накидка, капюшон откинут на плечи; девушка выглядела пугающе бледной, а на щеках у нее блестели дорожки от слез.

– Джил! – срывающимся голосом выдавила она. – Помогите мне! О, вы ведь поможете мне?

Когда леди Шерингем вошла в комнату, трое джентльменов инстинктивно вскочили на ноги и застыли словно парализованные, в немом изумлении глядя на нее. Мистер Рингвуд, с ужасом осознавая, сколь неподобающе выглядит, продемонстрировал постыдное желание укрыться за спинами друзей. Первым вспомнил о своих манерах Ферди, который шагнул вперед и пылко вскричал:

– Все, что в наших силах, Котенок! Джил немного не в себе – неприятно простудил голову! – и залег в своей берлоге. Позвольте взять у вас часы!

Она с благодарностью передала их ему, вручила клетку Джорджу и взволнованно воскликнула:

– Благодарю вас, Ферди! Я и не подозревала о вашем присутствии здесь! И Джорджа тоже не надеялась увидеть! Мне очень-очень жаль, что вам нездоровится, Джил, но я не представляю, что буду делать, если вы мне не поможете! Мне решительно некуда пойти и не к кому обратиться за советом, поэтому я просто в отчаянии!

– Боже милосердный! – вскричал Джордж, стоя с птичьей клеткой в руке и ошеломленно глядя на Геро. – Но как такое может быть? Что…

Мистер Рингвуд, заставив себя встряхнуться, заверил Геро, что его простуда осталась в прошлом, после чего подвел девушку к огню.

– Прошу вас, присаживайтесь, Котенок, и успокойтесь! – сказал он. – Разумеется, я помогу вам!

– Мы все вам поможем! – вмешался Ферди. – С величайшим удовольствием! Нет повода для беспокойства – ни малейшего!

– Она продрогла до костей! – сообщил мистер Рингвуд, взяв маленькие ладошки Геро в свои. – Ради всего святого, Джордж, поставь ты куда-нибудь эту клетку и налей Котенку капельку бренди!

Геро позволила усадить себя в кресло подле камина, поперхнулась и закашлялась, отпив глоток бренди, после чего сказала:

– Благодарю вас, довольно, пожалуйста! У меня просто замерзли руки – там, снаружи, дует такой сильный ветер!

– Вы пришли сюда пешком? – ужаснулся Ферди с таким видом, словно Хаф-Мун-стрит находилась на другом конце города.

– Да, а что еще мне оставалось? О, Джил, обещайте мне, обещайте – и все вы тоже, – что не выдадите меня Шерри!

Три пары глаз были прикованы к ее лицу.

– Не… не выдавать вас… Котенок, вы сошли с ума? – запинаясь, пробормотал мистер Рингвуд.

– Нет, – ответила она, заламывая руки. – Нет, я не сошла с ума, Джил, но сойду или умру, если он найдет меня!

У Ферди отвисла челюсть. Сделав несколько глотательных движений, он увещевающим тоном произнес:

– Думайте о ком-нибудь еще, Котенок! Не о Шерри! Славный малый, мой кузен Шерри. Мне казалось, он вам нравится!

Джордж, застыв позади кресла и вцепившись в спинку руками, осведомился тоном, не предвещавшим отсутствующему виконту ничего хорошего:

– Что вам сделал Шерри?

– Он еще ничего не сделал. Вот почему мне пришлось убежать, чтобы помешать ему! Я не могла этого вынести, просто не могла!

– Черт побери! – выругался Джордж, и в его темных глазах вспыхнул огонь. – А ну-ка, говорите!

В эту минуту из оцепенения вышел мистер Рингвуд. Налив себе изрядную порцию бренди, он одним глотком опрокинул ее, после чего опустил стакан на стол с видом человека, способного отныне справиться с любыми трудностями.

– Придержи язык, Джордж! – язвительно посоветовал он Ротему. – Значит, Шерри вернулся домой, не так ли, Котенок?

Она кивнула, и две крупные слезинки скатились по ее щекам.

– Полагаю, все это из-за той дурацкой скачки?

– Да. Как я могла быть такой гадкой и глупой, чтобы… Ах, Ферди, если бы только я послушала вас в то утро!

Он, печально покачав головой, согласился:

– Жаль, конечно. Именно так я и подумал тогда.

– Но все равно было бы уже поздно, потому что Шерри говорит, на меня делают ставки в клубах, а моя репутация безнадежно погублена! Все только и твердят, что обо мне, полоща мое имя на к-каждом…

– Пусть только кто-нибудь попробует трепать ваше имя в моем присутствии! – заявил Джордж и скрипнул зубами. – Пусть кто-нибудь только попробует заикнуться, это все, чего я прошу! Если Шерри не знает, уж я-то буду знать, что делать!

– А как обо всем узнал Шерри, кстати? – поинтересовался мистер Рингвуд.

– Моя кузина Джейн написала ему ужасное письмо, и он тут же приехал. Он так зол на меня… – Голос Геро сорвался, и она захлебнулась слезами.

Мистер Рингвуд обменялся взглядом со своими друзьями.

– Да, в общем, Котенок, тут нет ничего удивительного. Вряд ли можно было ожидать, будто подобная история не огорчит Шерри, потому что, откровенно говоря, это никуда не годится. Я сам собирался вам об этом сказать, если бы виконт не вернулся домой.

– Ох, Джил, она его не просто огорчила! Вы еще ничего не знаете!

Ферди, прочистив горло, заметил:

– Он скор на расправу, Шерри. Но это ничего не значит, помяните мое слово! Уверен, он уже обо всем забыл.

Геро вытерла слезы с глаз.

– Он больше не злится, – сказала она. – Это я могла бы вынести! Но он говорит, все произошло по его вине, он женился на мне и мы не можем продолжать дальше в том же духе, поэтому решил: я должна отправиться в Шерингем-Плейс, чтобы его мать научила меня всему… Но я скорее умру!

– Шерингем-Плейс в это время года? – с ужасом переспросил Ферди. – На вашем месте я бы не поехал, Котенок! Ни за что! Не представляю, как Шерри додумался до такого. Абсурд, полнейший абсурд! Вот что я вам скажу: я сейчас поеду и поговорю с Шерри. Скоропалительное решение: он, скорее всего, просто не подумал о том, каково там зимой.