Шабаш Найтингейл - Стим Виолетта "ViolettSteam". Страница 8

– Это как раз очевидно. Работа в нашем подземелье не привлечет лишнего внимания, – объяснил ему Дрейк и прибрал лежащие на столе рукописи, чтобы на них случайно не попал воск с люстр.

Архивариусы поспешно покидали свой темный зал.

Дрейк и Леон вышли одними из последних, продолжая вполголоса обсуждать сложившуюся спорную ситуацию. Они могли говорить об этом совершенно спокойно и хорошо понимали друг друга – от семьи Бланшар в Ковене состоял дед Альберт, а от Далгартов-Хаттонов – Дориан и Ричард.

Нижние уровни библиотеки представляли собой запутанную сеть туннелей, нередко оканчивающихся заложенными дверьми или тупиками. Стоило хоть раз прогуляться там в жутковатом свете факелов, и сразу же создавалось впечатление, будто за столетия стены не раз перестраивали, чтобы намеренно запутать возможного гостя. Или чтобы что-то скрыть.

За пыльной каменной кладкой и вправду скрывались бесчисленные помещения с древними книгами и забытыми документами. Архивариусы постепенно разбирали их и переносили то, что казалось ценным, наверх. Но все знали, что самые важные и секретные хранилища были запечатаны сложнейшей магией еще сотни лет назад. Открыть доступ к замурованным тайнам могли лишь жрецы, но, скованные обетом молчания, прежде они не желали этого делать.

Все изменилось с возвращением «богов» на Нью-Авалон, а именно – с «пришествия» Вильгельмины Спириты.

Сорок четыре человека столпились в узком проходе перед сплошной стеной, в которой еще можно было различить очертания заложенной арки. Пламя факелов в руках тех, кому доверили освещать путь, лизало своими язычками низкий давящий потолок. Дрейк вовсе не страдал клаустрофобией, но даже он сейчас почувствовал себя неуютно. Наверняка ощущая то же самое, работники архива неуверенно топтались на месте и шепотом переговаривались.

Кто-то из жрецов затянул заклинание на одном из мертвых языков. Двое других подхватили его, и режущие слух раскатистые слова отразились жутковатым эхом. Мужчина в синей мантии приложил ладонь к камням, и они тут же осыпались прахом, целиком окутавшим передние ряды людей. Послышалось резкое завывание сквозняка, похожее на вдох огромного великана. Архивариусы отшатнулись назад, кашляя, прикрываясь рукавами и наступая соседям на ботинки.

Когда же пыль осела, перед ними предстала арка, ведущая в темное и неожиданно высокое помещение. Оно было там далеко не одно, как выяснилось чуть позднее.

Заинтересованно переглядываясь, коллеги разбрелись по комнатам хранилища.

Все с восхищением, а кто-то даже со страхом, разглядывали укрытую плотными пыльными полотнами старинную мебель, книжные шкафы и стеллажи со свитками, фрески на стенах и скрюченные статуи на вершинах колонн. Тэда Кларенса, пытавшегося уследить за подчиненными и официальным тоном раздающего указания, уже никто не слушал.

Внимание Дрейка могло бы привлечь многое, но только одна деталь всецело захватила его мысли.

– Паутина… – пробормотал он, толкая в плечо стоящего рядом Леона. – Здесь все покрыто паутиной.

– И что с того? – не понял Леон.

– Что с того? А когда ты в последний раз видел пауков на Нью-Авалоне? – спросил Дрейк и почувствовал, как по коже пробежались мурашки.

Это хранилище знаний было создано задолго до возникновения проклятия на архипелаге.

Лост-хаус. Потерянный дом. Забытый, опустошенный, одинокий. Словно бы находившийся на краю затерянной земли посреди серых, мертвых пустошей, над которыми вились вороны. О, как же Деметра ненавидела этих птиц!

Казалось, в какую сторону ни посмотри, но хоть где-нибудь – за скатом черепичной крыши или из-за ветки большого теневого дерева, растущего слева от крыльца, или вдали, у самого горизонта, нет-нет да и мелькнут черные крылья. От их зловещего карканья невозможно было укрыться. Оно будило по утрам, не давало покоя днем и возвращалось в кошмарах ночью.

И все же, несмотря на такое неприглядное окружение, Лост-хаус в последнее время стал для Деми по-настоящему близким местом. Она не знала, кто наградил особняк таким именем, но оно ему очень подходило. Так же, как подходило и ей самой.

Глядя на приближавшийся дом, Деми одной рукой держалась за бортик качающейся телеги, на которой ехала, а другой укрывала шарфом посылку и журнал, надеясь, что они не намокнут. Телегу тянула теневая лошадка, которой управлял угрюмый брат владельца паба, скрывавший лицо под капюшоном. А снег все так же валил сплошным потоком, придавая контраст окружающему пейзажу и забиваясь в глаза и уши.

Дориан рассказывал о том, что давным-давно место пустошей занимали живописные и цветущие поля, а сам дом, построенный в традиционном тюдоровском стиле, с каркасом из массивных деревянных балок и стенами из кирпича и глины, был окружен прекрасным садом. Остатки этого сада еще можно было увидеть, выйдя на задний двор.

Ионика Альфано, владевшая Лост-хаусом в девятнадцатом веке, пристроила к главному залу полукруглую викторианскую оранжерею, в которой, очевидно, устроила зимний сад. Эта оранжерея по сей день примыкала к дому по правую сторону от крыльца, делая фасад несимметричным и весьма оригинальным.

Лост-хаус был идеальным местом для того, кто хотел бы спрятаться ото всех. Ионика затаилась в нем, растя своего незаконнорожденного сына, будто бы вдали от мира. Она пыталась сбежать от проблем. Деметра безуспешно пыталась сделать то же самое.

«Испуганная девочка из проклятого дома, одинокая девочка из дома на холме, а теперь вот – потерянная девочка из Потерянного дома», – думала она. Обстановка в маленьком мрачном мире в ее голове никогда не менялась, оставаясь стабильно плохой.

– Приехали, миледи, – объявил извозчик.

Телега замерла неподалеку от крыльца.

В доме продрогшую и вымокшую хозяйку встретила Рут и, едва приняв у нее пальто, умчалась в столовую – ставить чайник на огонь в камине. Деми же прошла через квадратный холл с каменными статуями и гобеленами на стенах в большой вытянутый зал – в старые времена он служил главным жилым помещением, а все соседние комнаты были построены гораздо позже.

Напротив арки, ведущей из холла, располагалась лестница на второй этаж с открытой площадкой на манер балкончика. На стене над лестницей висела большая картина, изображавшая мужчину в одежде эпохи Тюдоров, с темными волосами и светлыми стальными глазами, не узнать которые было невозможно. «Делмар Далгарт, 1559» – было выгравировано на золотой табличке на раме.

Привыкшая, однако, к холодному взгляду глаз первого владельца особняка, Деметра прошла мимо лестницы направо – в ту часть зала, где находилась гостиная с диванами и чайным столиком, и ее импровизированный сад.

Скучая по растениям земного мира, и только увидев примыкающую к гостиной викторианскую оранжерею, Деми сразу же загорелась идеей устроить в ней домашний зеленый рай. Экономка Рут поддержала ее идею, и в течение нескольких недель они закупили глиняные горшки, лотки для рассады, несколько стоунов земли из Хэксбриджа, удобрения, необходимые инструменты и самые различные семена.

Наблюдая за тем, как часть обставленной в барочном стиле элегантной гостиной становится все больше похожей на теплицу, Дориан только скептически усмехался – он был уверен, что у них ничего не выйдет. И, как всегда, оказался прав.

Деметре хотелось верить, что после того, как проклятия на Нью-Авалоне не стало, зеленые растения смогут вернуться и оживить серо-черные пейзажи. Но только ростки приподнимались над кромками горшков, как быстро вяли и умирали.

Дольше всех продержался обычный садовый плющ, начавший уверенно карабкаться по специальным реечным опорам. И уже успевшая обрадоваться Деми каждое утро первым делом спускалась в гостиную, чтобы проверить, насколько он вырос за ночь. До тех пор, пока в один день не обнаружила плющ таким же, как и растения в соседних горшках – серым и безжизненным.

Несмотря на неудачи в новом хобби, она не собиралась сдаваться и здесь. Деметра упрямо искала другие виды семян и растений, пробовала новые методы и читала специальные статьи. Этот мертвый зимний сад стал символом ее упрямства и жажды привычной жизни.