Спасти посольство - Корецкий Данил Аркадьевич. Страница 13

Вера шла быстро, но расчетливо — так, чтобы не вспотеть и сохранить свежесть и легкий аромат французских духов. Мальчишки и взрослые мужчины обращали внимание на гибкую и красивую белую женщину в европейской одежде, слабо адаптированной к местным условиям. Кроме нее, других таких красавиц видно не было, что уже само по себе могло привести к непредсказуемым последствиям. Но она не задумывалась над мелочами. Хотя о конспирации не забыла. Уронила журнал «Огонек», который специально взяла для этой цели, и, не торопясь, наклонилась, внимательно осмотрев улицу сзади. Все вроде бы было в порядке. Но первое впечатление могло оказаться обманчивым.

Теперь она шла медленно, часто останавливаясь перед прилавками дуканов. Придирчиво растягивала шелковые платки, смотрела на свет хрустальные армуды [11], перебирала старинное серебро… А сама настороженно стреляла глазами по сторонам. Но ничего подозрительного она не заметила.

Пройдя квартал, потом другой, женщина свернула за угол и подошла к большому черному джипу с тонированными стёклами. Дверь открыли изнутри, и Индигова быстро запрыгнула на широкое заднее сиденье. Машина резко рванула с места, выбросив из-под широких колёс облачко пыли.

— Видал, Азад, какие у америкосов машины, — сказал, чихая от этой пыли, сидящий на бордюре с сигаретами мальчишка-афганец лет четырнадцати, обращаясь к протирающему глаза младшему брату.

— С чего ты взял, что он американец, Алим?

— На номера смотреть надо, машина штатского посольства, ишак!

— Вообще-то я на женщину смотрел. Видал, какие у америкосов женщины?

— Да-а-а, — мечтательно поднял глаза к небу Алим.

— Видел у нее цепочку на ноге? Она пробуждает греховные мысли…

— Да-а-а, — с той же интонацией повторил Алим.

Во внедорожнике работал кондиционер, в салоне царила приятная прохлада. За рулём сидел крепкого телосложения афганец в национальной одежде. Рядом с ним вполоборота развернулся к Вере Джек Коллинз — третий секретарь посольства США.

— Здравствуй, моя красавица, — низким баритоном произнес он, и сердце Веры учащенно забилось.

— Здравствуй…

Она опасливо косилась на спину водителя, но тот напоминал бездушную скалу, которая ничего не видит и не слышит. Даже голову не повернул, когда она села в машину.

Зато Джек не сводил с нее восхищенного взгляда. Он любовался этой красивой женщиной вот уже два года и всякий раз при встрече благодарил небеса за то, что старший советник Индигов считает свою жену счастливицей уже только от самого факта ее выезда за границы большой и ужасной страны с громоздким названием из одних согласных букв. А холить и лелеять, а удовлетворять её, белокожую красавицу, ему как-то недосуг… Как любил говаривать отец Коллинза, старый разведчик и большой любитель прекрасных представительниц человечества: «Цветочек, Джек, чаще поливать надо. Это — гарантия богатого урожая!»

Через пару километров Коллинз скомандовал водителю:

— Остановись у чайханы, Бахир, я сам сяду за руль. Можешь пока выпить чаю, я заберу тебя через час-другой.

Водитель, кивнув, исполнил приказание. Джек перебрался в водительское кресло и аккуратно повёл машину по узким улочкам пригорода.

— Почему ты не оставил его в посольстве? — спросила Вера. — Зачем нам лишние глаза и уши?

Коллинз пожал плечами:

— Выезд без водителя привлекает внимание. И не бойся его глаз и ушей: в таком деле язык куда опасней. А у него язык всегда за зубами. Я ему полностью доверяю.

— А я тебе доверяю, — сказала Вера.

Джек посмотрел на неё в зеркальце заднего вида и увидел, как она улыбается. Похоже, влюблена, как кошка. Что ж, это хорошо, с какой стороны ни взглянуть.

— Легко вышла в город? — поинтересовался он.

— Какой там! — Индигова махнула рукой. — Как привязались всякие клуши… И что интересно: главбух Васюков, завхоз Семеняка — солидные люди, в мои дела нос не суют. А бабы! Ну кто такая Нинка Титова? Отдел обеспечения, считай, старшая уборщица! Или Алевтина Силантьева. Она вообще ничего собой не представляет. Бывшая учительница…

— Может, у них могущественные мужья?

— Какой там! — повторила Индигова и сделала тот же жест. — Генка Силантьев бухгалтер, зарплату начисляет, а у Титовой Васька в секретариате работает, в секретных бумагах копается.

Несколько минут Вера изливала душу и жаловалась на соотечественников. Джек слушал и сочувственно поддакивал. Наконец скучная тема иссякла.

— Я скучала по тебе, — на глубоком выдохе страстно прошептала женщина.

— Я тоже, — Джек растянул на своей довольной физиономии голливудскую улыбку.

Вера подалась вперёд и, просунув руку между сиденьями, расстегнула пуговицы мужской рубашки и стала перебирать волосы на груди Коллинза, иногда пощипывая его за сосок.

— Потерпи немного, дорогая, — напряженно сказал он.

Нетерпеливость любовницы заводила его, а машина двигалась по узкой дороге над обрывом. Наконец они достигли вершины горы и въехали в небольшую рощу.

— А теперь иди сюда! — выдохнул Коллинз.

Вера будто совершила кульбит через спинку сиденья. Когда же сильные и властные руки американца аккуратно ее отпустили, на ней остались лишь коралловые сережки. И понеслось… Это было нечто среднее между цирком и соревнованиями по борьбе. Джек вытворял с ней все что хотел. Вот они перелетели на заднее сиденье, вот она стоит вниз головой между его раздвинутыми коленями, а он развернул ее как курчонка, которого собираются надеть на бутылку с водой перед тем, как поставить в печь… Она летала где-то высоко-высоко и плохо соображала, где она и что происходит. Сладостное безумство продолжалось бесконечно долго, но наконец тело Джека обмякло. Она постепенно приходила в себя.

Вокруг машины надсадно жужжали пчелы, табачный дым вытекал в приоткрытое окно, а внутрь просачивался жаркий воздух, который тут же растворялся в кондиционированной прохладе. Джек полулежал, Вера, опершись спиной на противоположную дверь, боком сидела на широком сиденье и курила. Её длинные стройные ноги с чуть полноватыми икрами покоились на его коленях. Коллинз нежно, едва прикасаясь, водил рукой по гладким ступням. Через лобовое стекло открывался вид на раскинувшийся внизу Кабул. На приборной доске под стеклом лежал редкий в этих краях автомат «Узи».

— Как потрясающе пахнет акация! — повернув голову к окну и прикрыв глаза, сказала Вера, глубоко вдохнув ароматный воздух.

— И как можно слышать запах, когда у тебя во рту дымящаяся сигарета? — лениво удивился Джек, невзначай продолжив движение руки вверх по бедру женщины к тщательно эпилированной границе бикини.

— Да мало ли что у меня во рту. Где рот, а где нос?! Думай! — Она легонько шлёпнула ладошкой по его запястью, целомудренно останавливая движение нескромной руки.

Коллинз рассмеялся:

— Ах, вот оно как! Действительно, ты права, только женскую логику ещё не понял ни один мужчина… Зато я понял, что цепочку ты надела, чтобы привлечь внимание. — Джек наклонился и поцеловал тонкую щиколотку. Потом буднично спросил: — Как обстановка в посольстве?

Вера, отмахнувшись грациозным движением, сказала как о чём-то, сильно надоевшем:

— Да ну… Очень напряжённая. Все хотят домой. И посол заметно нервничает, а по моему благоверному вообще не поймёшь, то ли война завтра, то ли праздник с салютом.

— Не стоит преувеличивать опасность, — успокоил Коллинз. — Все обойдется.

Он дотянулся до перчаточного ящика и вытащил белый пузатый холщовый мешочек. Освободив горловину от витого шнурка, достал массивный серебряный браслет с бирюзой, надел на руку женщины и поцеловал её длинные пальцы.

— Какая прелесть! — восхитилась Вера, рассматривая подарок. — Я начинаю верить, что ты меня любишь.

— Когда ты перестанешь сомневаться! — улыбнулся Коллинз. И протянул ей по-прежнему пузатый мешочек: — Здесь афганские сувениры и платок из кандагарского шёлка, как подтверждение того, что все это время ты провела на Миндаи!