Исключение из правил (СИ) - "Villano". Страница 16

— Добрый вечер, дамы и господа. Рад вас всех видеть.

Я вцепился в хвост своего волка псом насмерть и обрёл некое подобие внутреннего равновесия.

— Какой мужчина! — восторженно выдохнула Сара.

И я вспомнил вторую часть плана Майкла, на которую откровенно забил: подставная невеста! А ещё я вспомнил, как Бьерн меня ревновал. Ко всем подряд! Ну что же. Шоу начинается. Я подхватил Сару за талию и поцеловал в висок, шепча:

— Подыграй мне!

— Что мне за это будет? — погладила меня по спине она, прижимаясь ближе.

— Ты же не просто так сюда пришла сегодня. Чего тебе от меня надо?

— Замуж за тебя выйти и ребёнка.

Я аж закашлялся. Ни хера себе заявка!

— Дорогой, ты так хочешь меня, что слюной подавился? — рассмеялась Сара, жёстко прихватила меня за задницу и зашипела в шею: — Соглашайся, а то всем расскажу, что ты на скале устроил!

Я запаниковал. Реально. Что делать-то?! Мне сейчас скандал с разоблачением меня-пса нафиг не нужен. Ладно телевизионщики, они к сумасшедшим привычные, не поверят, но Бьерн! Рано ему про мою двуликость знать. Рано! Предприимчивую девицу надо было срочно нейтрализовать. Как? Черт, черт, черт!

— Очень хочу, — сказал я, делая слабую попытку вырваться.

— Так мы договорились?

Обещать — не значит жениться, так ведь? Я глубоко вздохнул, открыл рот…

— О чем договорились?

В голосе Бьерна, раздавшемся из-за моей спины, было столько всего нехорошего, что меня отпустило. Реально отпустило! Он все помнит. Ревнует! И отдавать меня Саре не хочет.

— О дате нашей свадьбы, — мило улыбнулась ему шантажистка.

Бьерн в лице не изменился, но от его взгляда мой зоопарк разом прикинулся мёртвым.

— Юджин, на пару слов.

— Конечно, сэр, — вывернулся из объятий Сары я.

Протянул руку Бьерну, чтобы поздороваться… и неожиданно оказался притиснут к его боку плотнее некуда. Черт! У меня аж голова закружилась от любимого запаха, сильных рук и жадной хватки. Я ж сейчас кончу!!!

— Рано ему еще жениться, красавица, — улыбнулся офигевшей на пару со мной Саре Бьерн. — Я запрещаю.

— Кто ты такой, чтобы ему что-то запрещать? — очнулась она.

— Никто, — ответил Владыка, отпустил меня и цапнул ее за подбородок пальцами. Уставился в глаза пристально. — И ты никто. Оборотней не существует, а то, что ты когда-то видела, просто сон. Как и Юджин. Ты проснешься утром и поймёшь, что выставила себя дурой на глазах у толпы богатых и влиятельных снобов. Ты никогда больше даже близко к этому парню и к этому особняку не подойдёшь. Ясно?

— Ясно, — растерянно захлопала глазами Сара.

Смутилась, засуетилась и бросилась вон из зала, привлекая к себе внимание окружающих, большая часть из которых были оборотнями, любящими поразвлечься.

— Не к добру, — озвучил очевидное я. — Ребята не любят, когда у них под носом добыча бегает. Помягче нельзя было?

— Нельзя. Не люблю, когда моих подданных шантажируют, — отрезал Бьерн.

— Откуда ты зна…

— Ты серьёзно нервничал, общаясь с женщиной-человеком, так что вариантов ответа на вопрос «почему? » всего два. Раз ты с ней не спал…

— Еще как спал! — опомнился я и принялся дергать медведя за уши. Хочу, чтобы он ревновал. Хочу, хочу, хочу!

— Не спал. На ней нет твоего запаха.

— Мы вчера трахались! Она просто помылась!

— Твой аромат невозможно смыть даже через месяц, Юджин. Он въедается под кожу и сводит с ума! Уж я-то знаю.

Я уставился на него в оба глаза, подбирая упавшую от неожиданности челюсть и даже не пытаясь остановить поскакавших в закат счастливых до безумия волка, пони и феечек. Нет, ну я, конечно, рассчитывал на… но… эээ…

— Это что сейчас такое было?!

— Блять, ты ж не помнишь ничего! — спохватился Бьерн, помогая мне сориентироваться в происходящем.

— Чего не помню? — нахмурился я, держа наготове феечку.

Или он сейчас вернет мне память, признается в любви и утащит трахаться, или…

— Забудь последние две минуты, — рявкнул Бьерн, глядя мне в глаза едва ли не с ненавистью.

Говнюк упрямый! Я успел спрятать воспоминания, заморгал глазами на манер Сары, глупо заулыбался, вспомнил все через секунду и принялся изображать беспамятного идиота, доводя Бьерна до белого каления рассказами из жизни парня, у которого с сексом и личной жизнью все пучком даже после разрыва с Майклом, который, к слову, для Владыки новостью не стал. Впрочем, долго дразнить гризли мне не удалось: гости требовали внимания, и он переключился на них.

— Не упускай свой шанс, Юджин, — в конце вечера хлопнул меня по плечу Майкл и свалил со своей очередной жертвой в неизвестном направлении.

— Не упущу, — стиснул челюсти я, глядя на то, как на Бьерна вешается очередная красотка, и тоже свалил.

Еще чуть-чуть, и я реально схвачу его за яйца на глазах у всех и уволоку трахаться. Оно мне надо, позориться? Да и не простит он мне этого никогда. Подожду ночи, а уж там… Никто меня не остановит!

…

Бьерн пришёл под утро, когда я извелся окончательно и был готов пойти на крайние меры. Щелкнул пальцами, возвращая мне и так прекрасно все сохранившую память, скользнул в постель и властно прижался к моей спине грудью, а к шее губами. Я так скучал по этому! Аж в глазах защипало. Но я кремень-парень. Виду не подам. Обойдётся!

— Здравствуй, волчонок.

— И тебе не хворать, — мрачно сказал я, ерзая в мнимом негодовании с таким расчетом, чтобы его член своей задницей раздраконить до безобразия.

— Не злись. Пожалуйста!

— Я не злюсь. Мне похуй.

— Совсем-совсем похуй?

Я от тоски в голосе Бьерна чуть не задохнулся. Черт, черт, черт! Что он со мной делает, а? Если так дальше пойдёт, я ж его через пять минут с ног до головы оближу! А как же месть? Хоть чуточку-то можно мне его помучить? Увы, мои четвероногие засранцы меня-человека поддерживать в этом начинании отказались: волк с блаженным выражением на морде сгонял в кучу голубых пони и феечек, а пес лежал на пузе и поскуливал от нетерпения. Предатели!

Ласковая рука Бьерна наткнулась на мой бодрый до невозможности член, который выдал меня с головой и избавил от необходимости отвечать словами. И то вперёд. Кто знает, что я могу своему упрямому, а потому несчастному Владыке сейчас наговорить.

— Врешь, — облегченно выдохнул мне в шею Бьерн и принялся меня драконить: сожмет ладонь на члене — отпустит, проведет вверх до головки — уберет руку. Садист! — Врешь ведь?

— Вру, — не выдержал изощренного издевательства я, теряя от любимого запаха, рук, губ и поцелуев контроль над телом и эмоциями. Волк рвался к любимому и плевать хотел на всех и вся. Его не интересовало «потом», ему нужно было «здесь и сейчас». — Мне совсем-совсем не похуй. А ты? Скучал?

— Да. Очень. Ты даже не представляешь себе как. Одно время, правда, злился на тебя страшно. Ты обо мне не помнишь ни хрена и жизни радуешься, а я помню и… Плохо мне без тебя было, волчонок. Пиздец как плохо.

Я насторожился и даже поскакавшего в закат от сногсшибательного признания волка с голубого пони за хвост поймал и на землю скинул. Чего это Бьерн сейчас исполнил? В любви мне, что ли, признался?! Через год полнейшего игнора? Не к добру это, ох, не к добру!

— Почему раньше не пришёл?

— Занят был.

— Чем?

— Мир спасал.

— Спас?

— Не совсем, но я стараюсь, жаль, времени у меня на это важное дело практически не осталось, — тяжело вздохнул Бьерн и обнял меня ещё крепче. — Волчонок, давай не будем об этом, а?

— Давай, — согласился я, оставляя сложные вопросы на потом. Думать, лежа рядом с возбужденным Бьерном было практически невозможно. — А о чем будем?

— Ни о чем. Я пришел, потому что безумно хочу заняться с тобой сексом. Пока ты снова в кого-нибудь не влюбился.

— Хочешь, влюблюсь в тебя? — закопошился я. Повернулся к Бьерну лицом и выдал заветное: — По-настоящему. По-волчьи. Навсегда.

— Нет. Не хочу портить тебе жизнь, — поцеловал меня в лоб он. — Хочу, чтобы ты был счастлив.